— Мне надо срочно поговорить с генералом. Важные вести! И поскорее, мне некогда! — крикнул он. Лакей смотрел на него ошарашенно:
— С кем?..
— С генералом фон Эренбергом! — крикнул учитель еще громче.
— Я слышу вас, — обиделся старичок. — Но их светлость уже семь лет как померли! — На глазах старика выступили слезы, он шмыгнул носом.
— Ну так пропустите меня к графине!
— Она никого не принимает, — нахмурился лакей.
— Но я должен поговорить с ней! У меня важные новости. Очень важные!
— Я передам, скажите что.
— Мне надо поговорить с ней лично. Скажите, что дело идет о Золотом Будде... — Учителю наконец удалось открыть дверь пошире. Старик пошатнулся.
— Так не годится! — сказал он. Теперь стало видно, что-от ливреи у него только кафтан, заплатанный на спине, а штаны грубые, домотканые, как у крестьянина, деревянные башмаки на ногах. Но бегал он довольно проворно и во дворе даже обогнал Красла, чтобы запереть вход в здание. Однако дверная задвижка оказалась сломанной, и лакей, теснимый Краслом, отступил на темную лестницу. На стенах вокруг плесень образовала причудливые орнаменты, закрывающие светлые прямоугольники от картин. Лакей все махал руками, похожий на рассерженного петуха, который уже смирился с поражением, но для порядка еще трепыхается. Так они добрались до конца лестницы. Старик остановился и постучал в резную дверь.
— Кто там? — послышался грудной женский голос.
— Простите, ваша светлость, к вам пришли с визитом.
— Я никого не принимаю!
— Скажите, что я знакомый ее отца, — тихо подсказал учитель.
— Это знакомый вашего отца...
— Не принимаю!.. — Женщина, видимо, была упряма, как подобает сказочной принцессе. Но Красл ощутил себя храбрым Гонзой.
— Скажите ей, что у меня новости о Золотом Будде.
В комнате что-то упало. Через минуту послышался взволнованный голос графини:
— Я не знаю никакого...
— Речь идет о записях, которые вы хотели купить, записях о фабрике Риссига, за которыми вы трижды приходили к вдове Бреттшнайдер!
Лакей передавал все точно. Он действительно хорошо слышал. На этот раз графиня не задержалась с ответом.
— Это ложь! — Тут уж Красл не смог совладать с собой. Он подошел к двери и закричал:
— Я сам говорил с Бреттшнайдер, она мне все рассказала. Если вас интересуют записи, вы должны принять меня!..
В ответ из комнаты послышались звуки, словно кто-то двигает мебель, потом вдруг женский крик. Внезапно двери распахнулись — на пороге стоял фабрикант барон Георг Риссиг-младший.
— Благодарю вас, Красл, — сказал он, завязывая галстук. — Вы мой ангел-хранитель. Я сделаю вас директором. Пойдемте!..
Он подхватил учителя под руку и повел к выходу. Поскольку барон был гораздо сильнее, Краслу пришлось подчиниться. Лакей так и остался стоять у дверей, за которыми слышались жалобные стенания.
В рощице у задних ворот замка барона ждала карета с сонным лакеем. В коляске барон вынул носовой платок и принялся тщательно обтирать лицо и шею, как бы желая стереть все следы прикосновений графини.
— Эта девка! Прикидывалась, что любит, и лгала мне каждым словом, каждым поцелуем!.. Якобы смирилась с моей свадьбой. Я должен жениться на богатой девице, дочери одного брненского фабриканта, разумеется, ради приданого, сами понимаете... — доверительно рассказывал он Краслу. — Нынче многим приходится жертвовать ради положения в обществе, состояния. Буквально становишься рабом своих предприятий! Оказывается, эта лицемерка тайком выслеживает меня, хочет разорить! Так какие же ей нужны записи? Где они?
Краслу хотелось провалиться сквозь землю. Он сидел рядом с фабрикантом, Риссиг крепко держал его под руку и вез неизвестно куда: то ли в полицию, то ли к себе домой. До самой смерти учитель запомнит эту позорную экскурсию в замок Эренбергов! Нет чтобы все сначала обдумать, расспросить у людей про графиню... Сунул, дурак, голову прямо в львиное логово! И все же он не даст себя запугать!
— А вам лучше знать, где они. Ведь у вас все в таком идеальном порядке! Вчера только вы похвалялись.
— Успокойтесь, дружище, почему вы все время считаете меня своим врагом? Ведь показал же вам я Золотого Будду? А записей в моих конторах и на фабриках масса. Вы же понимаете, мне далеко не безразлично, когда они пропадают. Раз уж Павлата был вором, он мог стащить и еще что-нибудь, кроме Будды. А я ничего об этом не знал, в первый раз слышу. Вот почему и спрашиваю у вас. Послушайте, учитель, вы ведь не такой простак, каким прикидываетесь! Предлагаю вам союз. У вас будет много времени и денег; я весьма щедр, когда захочу! Перестаньте меня подозревать в чем-то, разве вы не видите, что я сам нуждаюсь в защите? Даже от собственной любовницы?
Похоже, что барон действительно впервые узнал о предательстве графини. Теперь, в дополнение, Красл рассказал ему о Вальтере и Бреттшнайдер.
— Нашла она что-нибудь?
— Точно не знаю, но вряд ли. Думаю, что она явится в Танвальд с пустыми руками. Интересно, пошлет ли графиня туда Вальтера...
— В Танвальд! — крикнул барон кучеру и, вновь обернувшись к Краслу, пояснил: — Терпеть не могу неизвестности! Я должен сам во всем убедиться. Похоже, Павлата затевал против меня что-то серьезное! Послушайте, учитель, у меня есть серьезные конкуренты. Господа Браун и Паудермейкер из Манчестера дорого бы дали, чтобы насолить мне! Их фирменные ткани я делаю у себя лучше и дешевле; я уже потихоньку захватил весь континент и проник в Южную Америку, понимаете? Ясно, что они очень интересуются моими документами.
— Говорят, у этого Вальтера иностранный акцент, — вспомнил Красл. — Но вряд ли он явился сюда из Англии.
— Почему бы и нет? Но не будем гадать, постараемся увидеть своими глазами.
Так уже во второй раз Красл оказался союзником Риссига. По крайней мере, так это выглядело со стороны.
Танвальд-то Танвальд, а вот который перекресток? Этого учитель не знал. Фабрикант торопил, кучер нервничал. Они летели до самого Танвальда как на скачках, а потом стали кружить по городу, осматривая все перекрестки...
— Наверное, они должны встретиться там, где малолюдно. Не будет же Вальтер вести переговоры на бойком месте, — рассуждал учитель.
К самому заброшенному перекрестку вела изрытая колея, похожая на болото, хотя уже давно не было дождя. Пришлось остановиться и добираться пешком. На перекрестке уже стояла вдова Бреттшнайдер с дорожной сумкой в руках. Она зло взглянула на Красла — видимо, сочла изменником.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — успокоил ее фабрикант. — Учитель не виноват, да и я не буду портить вам торговлю. Мне только хотелось взглянуть на этого Вальтера... Ну и все же любопытно — нашли вы эти записи, пани?
— Вот еще! Если бы у меня были ваши записи, из-за которых такая кутерьма, ждала бы я, когда ваша милость выйдет из кареты?! Что я вам, нянька? Раз я тут разговариваю с вами — ясно, что у меня ничего нет!
Не в силах остановить красноречие этой бабы, барон отошел к ближайшим кустам, попросив учителя отправить пока карету в Танвальд. Но едва карета фабриканта тронулась с места, навстречу ей вылетела бричка. Экипажи едва не столкнулись. Не сбавляя скорости, бричка свернула с колеи, объезжая карету прямо по огромной луже. Красл еще не опомнился от неожиданности, когда прямо над ухом услышал женский голос:
— Здравствуйте, пан учитель! Что привело вас в Танвальд?
Он с опаской поднял глаза. Рядом с кучером в бричке сидела... старая пани Риссиг и оглядывала перекресток. Красл не знал, что сказать. Если родная мать Георга Риссига тоже охотится за записями, значит, и она тоже замешана в убийствах? Почтенная дама из семьи респектабельного пражского врача! Вот уж никогда бы не подумал!
— А вы, простите, что изволите искать здесь, мадам? — осведомился Красл как мог изысканно.
— В Танвальде живет мой старый знакомый, библиотекарь и книголюб. Я часто навещаю его и возвращаюсь в Свагов по этой дороге. Конечно, она не слишком удобна, зато малолюдна и живописна! Если хотите, могу подвезти вас, — любезно предложила она.
— Спасибо, но, может быть, вы еще задержитесь тут... — Красл оглянулся и обнаружил, что на перекрестке уже заметили неожиданную встречу. Барон появился было из своего убежища, но, похоже, Бреттшнайдериха снова заставила его уйти в кусты. Старуха Риссиг словно бы не замечала сына.
— Задержаться? Зачем? Кстати, прочли вы уже книгу?
Красл замялся, не понимая, о какой книге идет речь.
— Ту, которую я подарила вам.
— Ах да, разумеется, прочел, — только сейчас он вспомнил о книге, так и оставшейся тогда в карете.
Мудрого Тата́гаты ученье
Раскрывает всех вещей причины,
И куда все движется на свете,
Объясняет нам Великий Мастер! —
она произнесла эти строки, как катехизис, в то время как кони нетерпеливо пофыркивали, а кучер ковырял в носу.
