ни при чем. Ах, в смысле он? Он тоже ни при чем, его, Сову, хозяин заставляет. Кто хозяин? Ну, зовут Рашид, а фамилия его Чекоев, кажется. И вообще, раз уж на то пошло, так именно с него, с хозяина, весь спрос, а Сова в натуре белый и пушистый…
Даже и давить особо не пришлось.
— Вот видишь, как всё оказалось просто, — похвалила я. — Правду говорить совсем небольно, правильно? Что ж, испражняйся дальше, начал — продолжай. Весь героин к тебе идет через Рашида?
— Да, я же говорил.
— А твой хозяин знает, что ты сам на героин подсел?
— Н-нет, если он узнает, то…
— То если твой хозяин не дурак, вероятнее всего, тебя он закопает, как ты думаешь? А кстати, твой хозяин не дурак?
— Не знаю… нет… поймите, если вы…
— Ну, лично мы ему об этом не расскажем. Пока, а дальше поглядим, от твоей правдивости зависит. Сколько у Рашида таких точек?
— Вроде три.
— Везде торгуют дурью?
— Да, я думаю… наверно… точно, да.
— Кто поставщик Рашида? Знаешь?
— Нет, для чего мне… я в его дела не лезу — жить хочу.
— Хотеть невредно, вредно не хотеть. Допустим. Верю. Кто крышует вашу лавочку?
— Не знаю, это всё Рашид, он всё с братвой решает.
— А менты?
— С ментами тоже он. Не сам, через кого-то… там всё схвачено. Я больше ничего не знаю, честно, всё, клянусь!
— Допустим…
— Эт-то всё?
— Почти. Заметил как легко со мной поладить? Умница. Значит, ночь со вторника на среду ты провел у Зинаиды Котовой. Я верно поняла?
Исподволь я подобралась к главному.
— Да, правильно.
Ну-с, коли если так:
— Тогда как объяснить, что ты под протокол наплел сотруднику милиции, будто бы всю ночь тогда работал? За просто так соврал?
— Д-да…
— Ой ли? Лучше не грузи. В протоколе помнишь что записано? Что примерно в половину первого с приятелем болтал, а мимо вас машина проезжала, ты запомнил даже номер… Вижу, ты врубился о чем речь. Кто тебе эту парашу впарил?
— Рашид велел мне…
Савенков осекся.
— Продолжай, я жду.
Было видно, как Сова что-то лихорадочно соображает.
— Послушайте, я… кажется, я знаю: вы — та самая врачиха с «неотложной помощи»… — Сова опять осекся. — Ничего я больше не скажу, — заявил он неожиданно. — Мне жизнь еще не надоела, ясно вам? И вообще — вы права не имеете!
Вот залепил-то.
Интересный поворот.
— А даже если так, — пожала я плечами. — Только кто тебе сказал, что я всего лишь врач, догадливый ты наш? С чего ж ты взял, что всё окажется так просто, а, гражданин Сова? — Я печально покачала головой: — Очень жаль, но зря ты понадеялся. Ну-с, будем продолжать?
— Нет.
— Ты уверен?
— Да.
— Напрасно ты уверен.
— Пошла ты…
Н-да. Однако рецидив.
Пришлось вернуться м-м… к острым ощущениям.
— Бедный глупый гражданин Сова!.. — Сам, впрочем, напросился. — Предупреждала я тебя: попробуешь шуметь — перебью дыхательное горло? — дозированно вызверилась я, едва он отошел от болевого шока. — Не понял, сукин сын? Решил, что я шучу? Смотреть в глаза, урод! Смотреть! в глаза! лица не видеть! в глаза! не видеть, я сказала! отвечать! что приказал Рашид? когда? как это было? не корчить дурачка! — продолжала я давить на психику. — В глаза смотри! что говорил Рашид? в глаза! рассказывай! в глаза мне! отвечай!
Клиент поплыл.
— Я… да, я расскажу…
— Само собой, расскажешь.
Рассказал.
Если опустить, ну, скажем так, избыточные знаки препинания, обусловленные пограничным состоянием пациента (черт, давала же себе зарок ни гипноз, ни нейролингвистическое программирование всуе не использовать!), то я уразумела следующее. После этой злополучной ночи, то есть в среду утром (с Зинкой он уже расстался), Савенкова вызвонил Рашид и велел немедленно явиться на работу. Сова хоть и стремался, но пошел…
— Кто должен был в тот день работать? — уточнила я.
— Да Зинка же…
— Рашид, выходит, знал, что в ночь ты не работал?
— Нет. Если б знал — спросил. Я сам ему не говорил, естественно.
— А Зинка?
— Вряд ли. Нет, Рашид не знал.
— Чего Рашид хотел?
— Чтобы я заместо Зинки в смену вышел.
— Как он эту рокировку Зинке объяснил?
— Не знаю. Я, когда пришел, ее там не застал. Никак, наверно, просто…
— А тебе?
— Сказал — так надо.
— Дальше излагай.
— Ну, я пришел. Рашид был не один, меня еще там Гарик дожидался. Вот мне, короче, Гарик и сказал…
— Стоп. Что за Гарик? Кто он?
— Из таких, крутых, хозяин перед ним — шестерка. Слышал как-то раз, что этот Гарик… ну, короче, он под самим Басмаем ходит. Басмай авторитет…
— Басмай? Басмаев, стало быть?
— Ну да. Он здесь за всем стоит.
— За дурью — тоже он?
Сова мне не ответил.
Но кивнул.
— Вот как… Басмаев, говоришь… — почему-то я не слишком удивилась [16], — занятненько. — Додумаю потом. — Вернемся к Гарику. Что он тебе сказал?
— Сначала он спросил, не видел ли я около полуночи, как мимо ларька серебристая «десятка» проезжала…
— И? Продолжай.
— Ну, я ответил — нет, не обратил внимания.
— А Гарик?
— Он сказал, что, когда придет мент…
— Когда? Не «если», стало быть, а именно «когда»?
— Да, он сказал «когда». Я, короче, должен был соврать, что «десятка» ночью дважды проезжала мимо, с интервалом в час. Якобы он, Гарик, в смысле, тоже был там, у ларька стоял. Мы типа оба эту тачку видели. Я должен был сказать, что за рулем сидела баба… женщина, короче, врачиха с «неотложной помощи», мол, я ее узнал. Он мне вашу фотку показал…
— Вот как… И что же? Мент пришел?
— Ну да. Какой-то недомерок… въедливый такой. — (Козлов, решила я.) — Я так всё и сказал, как Гарик мне велел. Только я не говорил, что будто номер видел. Наверно, это Гарик, я здесь ни при чем, с него спроси́те!
— Спросим и с него, — задумчиво пообещала я. — Всё рассказал?
— Да, больше ничего, поверьте. Я не виноват!..
— Заткнись, позорничек.
Хотелось бы мне знать, как теперь мне разбираться с этой информацией. Как-то надо разбираться… впрочем, не сейчас.
Пауза и так подзатянулась.
Совеныш осмелел:
— Послушайте, вы объясните хоть, кому я перешел дорогу? Я же тут со всеми ладил, в том числе и с вашими, ну, с «неотложки» типа. Есть тут врач один…
— Кто именно?
— Не знаю, он не представлялся. Я вообще узнал случайно, что он врач.
— И что же этот врач?
— Он у меня товар берет. Ну, в смысле героин. Сперва за деньги брал, короче, а потом и он стал цацками
