«Все-таки какое-то продвижение есть, – подумала Анна, начиная третий круг. – Посмотрим, что из этого вытекает. Положим, эти двое лично знали миссис Пибоди и решили подшутить над ней, указав ее адрес в регистрационной книге. Ну если так, то я проиграла. Просто у меня не хватит душевных сил, чтобы копаться в личной жизни миссис Пибоди, чтобы выяснить, кто из ее знакомых мог так над ней подшутить. Шутка номер два, когда адрес очень похож на собственный одного из Джонсов. Пятнадцать – Парбьюри – Гарденс. Итого, три элемента. Чтобы шутка получилась на высшем уровне, нужно, чтобы два элемента были реальными, и только один – вымышленным. Что же мы имеем в результате? 15, Парбьюри-плейс, или террас, или стрит, или что-то в этом роде. Или: 15 что-то или какой-нибудь другой – Гарденс… И наконец, такой-то номер по Парбьюри-Гарденс».
Анна скептически оценила дальнейшие перспективы. Из трех придуманных ею вариантов следовало выбрать только один. Но какой? Повинуясь импульсу, она сразу выбрала второй. Поскольку этих самых «Гарденс» в Лондоне столько, что и не перечислишь, так что найти нужный не представлялось возможным. Зато название парка казалось весьма существенной деталью. Измените его – и адрес изменится до неузнаваемости, а стало быть, шутка не удастся. Впрочем, могло статься, что ни о каких рискованных шутках Джонсы и не помышляли и их реальный адрес, скажем, 15, Дейлесфорд-Гарденс, а все остальное – просто ее глупые домыслы! Тем не менее два варианта все-таки оставались. Исходя скорее из лени, чем другого более рационального мотива, Анна выбрала вариант 15, Парбьюри что-то. В Лондоне просто не могло быть слишком много улиц, название которых начиналось с Парбьюри. Но если изменение заключается только в номере, тогда ей придется проверить в общей сложности 110 апартаментов в многоквартирном доме на Парбьюри-Гарденс. Следуя по пути наименьшего сопротивления, Анна, вместо того чтобы сделать очередной круг вокруг этого дома, свернула в узкую боковую улицу, где еще раньше она заприметила почтовое отделение.
Стоявшая за стойкой женщина испытала, казалось, глубокое потрясение, когда Анна попросила у нее справочник. Похоже, в почтовых отделениях ничего подобного не водилось. По крайней мере выражение лица дамы свидетельствовало о том, что спрашивать об этой книге как минимум неделикатно. Но как бы то ни было, она сочла своим долгом сообщить, что издания такого рода можно просмотреть в ближайшей общественной библиотеке. На вопрос Анны, как туда попасть, дама выпалила: «В конце улицы направо, потом налево!» Все это она произнесла очень быстро, из чего можно было заключить, что запретный плод в виде упомянутого справочника здесь просили постоянно.
Через пять минут Анна уже сидела за столом общественной библиотеки и листала лежавшую перед ней на столе книгу. Девушке не понадобилось много времени, чтобы понять, что еще одна ее теория пошла прахом. Как выяснилось, в Лондоне, включая пригороды, кроме Парбьюри-Гарденс, никакой другой улицы, чье название начиналось бы со слова «Парбьюри», не было. Имелась, правда, похожая по названию улица – Парберри-стрит, однако располагалась она на так называемом Собачьем острове, а Анна почему-то не сомневалась, что Джонсы могли проживать где угодно, но только не там.
Как бы то ни было, это только упрощает дело, подумала девушка, чувствуя, как растет раздражение. Ответ прост: номер такой-то по Парбьюри-Гарденс. В какой-то квартире в этом доме проживал мистер М. Джонс – или скорее так называемая миссис Джонс. Анна почему-то была уверена, что мужчина назвал не свой адрес, а адрес женщины. Откуда такая уверенность? Женская интуиция и все такое. Итак, осталось лишь узнать, в каком из 110 домов эта леди обитает. Ура!
Анна стала медленно и методично изучать включенный в справочник список жильцов нужного дома. Ни одна из фамилий не указывала на то, что та или иная обитательница может оказаться той самой миссис Джонс, но Анна на это и не рассчитывала и продолжала упорно двигаться по списку сверху вниз. Она добралась почти до конца, точнее, до № 87, когда молодой полный библиотекарь в очках подошел к ней и печальным голосом сообщил:
– Библиотека закрывается, мадам.
Анна вернула книгу и поторопилась выйти на улицу, освещенную лучами заходящего солнца. Она не поверила своим глазам, когда взглянула на часы в витрине аптеки, ибо их стрелки показывали начало седьмого. Она пробыла в библиотеке гораздо дольше, чем намеревалась. Кроме того, она так и не выпила чаю и, вдохнув свежего воздуха, почувствовала, что ужасно устала и проголодалась. Тем не менее ноги словно по собственной воле повлекли ее к зданию на Парбьюри-Гарденс, где она возобновила хождения вокруг упомянутого дома с целеустремленностью и энтузиазмом заключенного, выведенного на прогулку по тюремному блоку.
«Пятнадцать, – думала она. – Итак, мы добрались и до этого числа. Но почему из всех номеров они выбрали именно пятнадцатый? Потому что реальный номер – пятый? Или двадцать пятый? Или любая комбинация с цифрой пять – от пяти до ста пяти? Жаль, что в доме нет квартиры № 115. Тогда было бы проще. А может, надо умножить пятнадцать на два? Тридцать». Девушка мрачно покачала головой. Неизвестно почему, но цифра тридцать Анне не понравилась. Да и вообще… Эти чертовы цифры можно сколько угодно комбинировать. Складывать, вычитать, умножать, делить, переставлять… Переставлять! Анна застыла, уставившись на то место, где раньше стояла детская коляска, которой, впрочем, сейчас там уже не было. Неожиданно девушкой овладело совершенно необъяснимое чувство уверенности. В эту секунду ей показалось, что она наконец разгадала тайну адреса Джонсов, внесенного в регистрационную книгу гостиницы «Пендлбери».
Невидимые медные трубы играли триумфальный марш, когда Анна подходила к нужному подъезду. Над ним висела табличка с указателем номеров квартир, среди которых значился и № 51. Духовые инструменты немного приглушили звучание, когда выяснилось, что квартира № 51 находится на самом верху, а лифта нет. Когда же Анна двинулась вверх по узкой лестнице и преодолела пару пролетов, фанфары окончательно умолкли. Особу, которая проживала в квартире № 51, звали мисс Фрэнси Фотергилл. Это Анна заметила внизу, еще до начала восхождения. Те же имя и фамилия красовались на потертой визитной карточке, приклеенной к двери квартиры. Дверь оказалась такой же облезлой, как и визитная карточка, и была окрашена бледно-зеленой краской, оббитой в тех местах, где ее пытались открывать ногами. Под визитной карточкой располагалась кнопка звонка, звук которого оказался на удивление громким и пронзительным, способным разбудить и мертвого. Анна трижды давила на кнопку, но ей так никто и не открыл.
Спускаться по узкой лестнице оказалось не менее утомительно, чем подниматься по ней. Это как в Альпах, где Анна впервые обратила внимание на подобный феномен, спускаясь по змеившейся среди деревьев каменистой тропе, которая от горной хижины вела вниз, к долине. Наконец девушка добралась до первого этажа и вышла на улицу, щурясь от яркого солнца. В следующий момент она ощутила сильный запах цветочных духов, увидела будто сквозь туманную пелену яркое пятно красной помады и услышала резкий, высокий голос:
– О! Извините! Вы ведь мисс Дикинсон, не так ли?
Анна гордилась своей отличной памятью на лица, но сейчас она не сразу узнала женщину, с которой едва не столкнулась. Знакомая линия носа и немного странная угловатая улыбка напомнили ей, где она видела эту особу. Это была мисс Фотергилл собственной персоной – продавщица из большого магазина, не раз консультировавшая ее при покупке обуви. И ничего удивительного в том, что Анна не сразу ее узнала, поскольку эта разодетая особа в серебристом платье и с боевой раскраской на лице мало походила на тихую спокойную молодую женщину, порхаюшую в обувном отделе универмага «Питер Харкерс».
– Точно, мисс Дикинсон! Никак не ожидала увидеть вас здесь. То есть совершенно… – воскликнула мисс Фотергилл.
– Да, – едва слышно произнесла Анна. – Я искала свою знакомую, но она, к сожалению, куда-то ушла.
– Так всегда бывает, не правда ли? Едешь кого-то навестить черт знает куда, а приезжаешь – и нате вам, нету дома. Закон подлости, я так это называю. Но, быть может, зайдете ко мне и выпьете чашечку чая?
– Благодарю вас, нет.
– Не отказывайтесь, прошу вас, мисс Дикинсон. Вы кажетесь очень усталой, и чашечка чая уж точно вам не повредит. Кроме того, ваше посещение не доставит мне никакого беспокойства. Я всегда пью чай, когда возвращаюсь домой. Поэтому чайник уже стоит на плите, и остается только зажечь конфорку. Право же, мисс Дикинсон, соглашайтесь. Попьете чаю и передохнете после трудного дня, вам это будет полезно.
Признаться, Анна находилась не в том состоянии, чтобы отвергать столь любезное предложение. Поэтому она позволила мисс Фотергилл довести ее по узкой лестнице (с многочисленными извинениями за ободранность перил и излишнюю высоту пролетов) до уже знакомой двери с номером 51 и прошла наконец внутрь.
