– У тебя нет права вести расследование?
– Все обстоит гораздо хуже. Меня скоро арестуют.
– За что?
– За убийство девушки возле мотеля.
– Что?
– Кукловоду не нравится, что я здесь. Он уже пытался со мной разобраться, используя эту самую девушку в качестве приманки. Вчера я дважды с ней встречался. А теперь они ее убили, и я уверен, что именно на меня падает главное подозрение.
– У тебя есть алиби?
– Тут многое зависит от того, когда именно девушку убили, но почти наверняка алиби нет. Не сомневаюсь, что полиция уже разыскивает меня.
– Да, это проблема, – сказала Хаттон.
– Временная проблема, – заметил Ричер. – Экспертиза будет в мою пользу. Если девушке сломали шею одним ударом в правый висок, значит, ее голова сместилась против часовой стрелки – следовательно, удар нанес левша. А я правша. Если бы я ударил левой, то не смог бы повредить ей шею. Она бы потеряла сознание, и мне пришлось бы ее добивать.
– Ты уверен?
Ричер кивнул.
– В этом состояла моя работа, неужели ты забыла?
– Но поверят ли они тебе? Или посчитают, что ты достаточно силен, чтобы сделать это и более слабой рукой?
– Я не собираюсь рисковать.
– Ты намерен сбежать?
– Нет, я останусь в городе, но постараюсь не путаться у них под ногами. Все это меня здесь порядком задержит. Вот почему я говорю о новых проблемах.
– Я могу помочь?
Ричер улыбнулся.
– Я рад тебя видеть, Хаттон. Очень рад.
– Как я могу помочь?
– После того как ты дашь свои показания, тебя будет ждать полицейский по имени Эмерсон. Он спросит обо мне. Разыграй дурочку. Скажи, что я так и не появился, ты меня не видела, тебе неизвестно, где я нахожусь, ну и все в таком же роде.
– Ты расстроен, – сказала она, немного подумав. – Я же вижу.
Он кивнул. Потер лицо, словно умывался без воды.
– Мне плевать на Джеймса Барра, – сказал он. – Если кто-то захотел его подставить, чтобы он получил наказание, которое заслужил четырнадцать лет назад, я был бы не против. Но убийство девушки все изменило. Это беспредел. Она была всего лишь хорошенькой дурочкой и никому не хотела зла.
Теперь Хаттон замолкла надолго, потом спросила:
– Ты уверен относительно угрозы сестре Барра?
– Я не знаю, как воздействовать на него иначе.
– Но нет никаких признаков угрозы. Как военный прокурор, я не вижу повода для возбуждения еще одного дела.
– А по какой другой причине Барр согласился молчать?
Хаттон не ответила.
– Мы еще встретимся? – спросила она.
– Я снял номер неподалеку, – ответил он. – Я не собираюсь уезжать из города.
– Хорошо, – сказала она.
– Если только меня не посадят в тюрьму.
К ним снова подошла официантка, и они заказали десерт. Ричер попросил принести еще кофе, а Хаттон – чай. Они продолжали разговаривать. Случайные темы, случайные вопросы. Им нужно было наговориться за четырнадцать лет разлуки.
Хелен Родин просмотрела все шесть картонных коробок и нашла четкую копию листка бумаги, найденного возле телефона Джеймса Барра. Видимо, он заменял ему телефонную книжку. На нем аккуратным почерком были написаны номера трех телефонов. Два принадлежали его сестре Розмари – один домашний, другой рабочий. Третий номер – Майку, соседу Барра. И ничего, что имело бы отношение к Чарли.
Хелен набрала номер Майка. После шестого гудка включился автоответчик. Она назвала номер телефона своего офиса и попросила позвонить ей по чрезвычайно важному вопросу.
Эмерсон провел час вместе с художником, и в результате получился портрет, напоминающий лицо Ричера. Затем рисунок отсканировали и раскрасили. Светло-пепельные волосы, льдистые голубые глаза, довольно сильный загар. Потом Эмерсон напечатал данные разыскиваемого: имя, рост в шесть футов и пять дюймов, вес двести пятьдесят фунтов и возраст – от тридцати пяти до сорока пяти лет. Ниже он поместил телефонный номер полицейского участка. Затем разослал портрет электронной почтой и сделал двести цветных копий. Эмерсон поручил водителям патрульных машин раздать портреты Ричера всем служащим городских отелей и баров. А потом велел разослать эти портреты во все рестораны, кафе и бистро.
Друг Джеймса Барра, которого звали Майк, позвонил Хелен Родин в три часа дня. Она спросила его адрес и договорилась о встрече. Он сказал, что до конца дня будет дома. Хелен вызвала такси и поехала к Майку. Тот обитал на той же улице, что и Джеймс Барр, в двадцати минутах езды от центра. С его участка было видно жилище Барра. Дома у них были одинаковыми. Длинные и низкие, построенные в пятидесятых годах двадцатого века. Вероятно, вначале дома ничем не отличались. Однако пятьдесят лет – значительный срок, за это время можно поменять крышу, сделать пристройку, изменить окружающий ландшафт. Некоторые соседние строения выглядели теперь шикарно, а другие ничем не выделялись. Участок Барра находился не в лучшем состоянии, а принадлежавший Майку был ухоженным и чистым.
Сам Майк оказался потрепанным жизнью пятидесятилетним мужчиной, работавшим в утреннюю смену в оптовом магазине красок. Когда Хелен знакомилась с Майком, домой вернулась его жена, усталая женщина лет пятидесяти. Ее звали Тэмми. Она была медсестрой и два дня в неделю работала у дантиста в центре города. Тэмми сразу заставила Хелен и Майка перейти в гостиную, а сама ушла варить кофе. Хелен и Майк уселись и некоторое время смущенно молчали.
– Итак, что вас интересует? – наконец заговорил Майк.
– Вы были другом мистера Барра, – сказала Хелен.
Майк посмотрел на открытую дверь гостиной.
– Просто соседом, – поправил он.
– Его сестра назвала вас другом.
– Да, мы были неплохими соседями. Некоторые называют такие отношения дружбой.
– Вы много времени проводили вместе?
– Мы иногда болтали, когда он выходил прогуляться со своей собакой.
– И о чем вы обычно говорили?
– О наших участках, – ответил Майк. – Если он собирался сделать небольшой ремонт, то спрашивал меня о краске. А я интересовался, кто приводил в порядок его подъездную дорожку. Мы говорили именно о таких вещах.
– И о бейсболе?
Майк кивнул.
– Да, о бейсболе мы тоже говорили.
В гостиную вошла Тэмми с тремя чашками кофе на подносе, на котором также были сливки, сахар, маленькая тарелочка с печеньем и три бумажные салфетки. Она поставила поднос на столик и села рядом с мужем.
– Угощайтесь, – предложила Тэмми.
– Благодарю вас, – ответила Хелен. – Большое спасибо.
Они начали пить кофе, и в комнате стало тихо.
– А вы, Майк, бывали в доме мистера Барра? – спросила Хелен.
Тот бросил быстрый взгляд на жену.
– Пару раз.
– Они не были друзьями, – вмешалась Тэмми.
– А явилось ли для вас сюрпризом то, что он сделал? – спросила Хелен.
– Да, это стало большой неожиданностью, – ответила Тэмми.
– Вам не следует переживать из-за того, что вы с ним общались. Никто не мог предсказать, что случится. Такие вещи всегда оказываются неожиданностью. Соседи никогда не догадываются.
– Вы пытаетесь его спасти?
– На самом деле это не так, – сказала Хелен. – Однако в последнее время возникло предположение, что он действовал не один. И я хочу добиться, чтобы второй человек также понес наказание.
– Это не Майк! – воскликнула Тэмми.
– У меня и в мыслях такого не было, – заверила Хелен. – Правда. Ни на мгновение. В особенности после того, как я увидела Майка. Но кем бы ни был тот человек, вы и Майк могли его видеть или что-то о нем слышать.
– У Барра действительно не было друзей, – сказал Майк.
– Совсем?
– Со мной он никогда о них не говорил. Он жил с сестрой до тех пор, пока она не переехала. Видимо, этого общения ему хватало.
– Вам знакомо имя Чарли?
Майк отрицательно покачал головой.
– А чем конкретно мистер Барр занимался, когда у него была работа?
– Я не знаю, – сказал Майк. – Он не работал уже много лет.
– Я видела у него одного человека, – вмешалась Тэмми.
– Когда?
– Несколько раз. Можно даже сказать, довольно часто. Он приходил и уходил. В любое время дня или вечера, как если бы он был другом.
– И как долго это продолжалось?
– С тех самых пор, как мы сюда переселились. Я провожу дома больше времени, чем Майк, а потому и замечаю больше.
– Когда вы в последний раз видели этого мужчину?
– На прошлой неделе, мне кажется. Раза два.
– В пятницу?
– Нет, раньше. Может быть, во вторник или среду.
– И как он выглядел?
– Маленького роста. У него странные волосы, как иголки у ежа.
«Чарли», – подумала Хелен.
Эйлин Хаттон быстро преодолела три квартала от своего отеля до суда и вошла в здание без одной минуты четыре. Секретарь Алекса Родина встретила ее и отвела на третий этаж. Показания под присягой обычно давались в большом конференц-зале, поскольку, как правило, свидетели приходили с адвокатами и судебными репортерами. Однако Хаттон явилась одна. Она села за длинный стол и улыбнулась, когда перед ней поставили микрофон и направили видеокамеру на ее лицо. Затем вошел Родин и представился. Он привел с собой небольшую команду, которую составили ассистент, секретарь и репортер с магнитофоном.
