– Как же у такого хлыща духу хватает?
– Я тоже удивлялся, однако он очень вежливо объяснил мне, что его братья с удовольствием надавали бы ему пинков, но боятся связываться, поскольку он владеет приемами джиу-джицу.
– Ну и семейка!
– Да, сэр, они все слегка с приветом, но Обри нечто особенное! Ему наплевать, кого заметут за убийство, лишь бы это был не он.
– А его можно отнести к подозреваемым?
– С ним я пока не определился, сэр. Мистер Юджин сообщил, что мистеру Пенхаллоу вдруг взбрело в голову вернуть Обри под родительский кров, что того совсем не устраивало. Я понял, что он в долгах, но пока не знаю, до какой степени и насколько серьезным было намерение старика оставить сына дома. Такой тип способен подлить папаше яду, но не берусь утверждать, что это сделал именно он. Вообще-то, побыв немного в доме, вы понимаете, что, несмотря на вздорность старика и бесконечные ссоры, его родные, кроме мистера Рэймонда, гордились им и по-своему любили его. И Барт, и миссис Гастингс, и миссис Пенхаллоу искренне опечалены его смертью. Похоже, им его не хватает.
– Ну уж и потеря! Это все подозреваемые?
– Нет, сэр, есть еще двое. Один – Клэй, сын Пенхаллоу от второго брака. Весьма нервный юноша, он испугался меня до полусмерти, но сделал вид, будто ему все нипочем. Отец забрал его из Кембриджа, чтобы отдать в обучение к его кузену Гастингсу из адвокатской конторы «Блейзи, Блейзи, Гастингс и Уэмберли». Это я узнал от Юджина, Конрада и Обри. Похоже, Клэй не ладил с родственниками, что немудрено: он мягкотелый, а таких в доме не терпят. Утверждал, что сойдет с ума, если ему придется провести всю жизнь в Тревеллине, и готов быть кем угодно, но только не адвокатом. Более того, Клэй попытался скроить себе алиби, которого на самом деле нет. В общем, подозрительный парень.
– А тот второй, о ком вы упомянули?
– Не слишком обнадеживающий вариант, но я все же займусь им. Мисс Пенхаллоу, которая ведет себя так, словно руководит расследованием, сообщила мне, что вчера днем к Пенхаллоу приезжал некий Финис Оттери, брат его первой жены, и беседовал со стариком с глазу на глаз.
– Что же в этом особенного?
– На мой взгляд, ничего, но семейство Пенхаллоу так не считает. Все заявили, что мистер Оттери никогда не приезжал в Тревеллин без приглашения, и они теряются в догадках, зачем он пожаловал к их отцу. Никто, кроме старика, его не видел, и родня утверждает, что это в высшей степени подозрительный визит. Все, кроме мистера Рэймонда. Он не увидел в этом приезде ничего странного и предположил, что у отца с ним были какие-то дела. Я бы не стал придавать данному случаю значения, если бы не факт, что никто из слуг не провожал мистера Оттери до двери и никто не знает, проводил ли его сам Пенхаллоу.
– Пенхаллоу? Но ведь он был прикован к постели!
– Не совсем так, сэр. У него есть инвалидное кресло, и он имел возможность вставать со своей уникальной кровати. Вчера целый день провел вне своей спальни. Покинул ее перед обедом и вернулся поздно вечером. Вот тут и начинается головоломка. Насколько я понял со слов Марты Бьюгл – это старуха, работавшая нянькой у всех сыновей Пенхаллоу и ухаживавшая за ним самим, когда он слег, – комнату днем убирали, и к пяти часам она была готова. Кроме Джимми, который перед ужином разжег камин и задернул шторы, в комнату никто не входил до того момента, когда Пенхаллоу уложили в кровать около одиннадцати часов вечера. Таким образом, сэр, с пяти до одиннадцати злоумышленник мог свободно туда зайти и делать все, что заблагорассудится. Что касается семьи, то за ужином присутствовали все, но вскоре двое ушли – мистер Барт, который уверяет, что находился с Лавди Тревизин, что подтверждают она, его брат Конрад и Клэй. Тот сказал, что весь вечер гонял шары в билльярдной. Но до ужина, между пятью и восемью часами, любой из домочадцев мог зайти в комнату Пенхаллоу и влить яд в графин, тем более что ни у кого из них нет стопроцентного алиби. Кое-кто может подтвердить, что часть времени находился где-то еще, но не более. Спальня Пенхаллоу расположена в конце дома: туда можно попасть через коридор первого этажа, или через дверь в сад, которая ведет в небольшой холл, или по лестнице со второго этажа. Кухня находится в противоположной стороне дома, и в эти часы здесь обычно никого не встретишь.
У майора вытянулось лицо.
– Звучит не слишком обнадеживающе, инспектор.
– Да, сэр, но таковы факты. Как видите, все условия для преступления! Даже дворецкий сыграл на руку убийце: он никогда не оставлял в графине больше пары порций виски! Что касается отпечатков пальцев, то на них мало надежды. На графине сохранились только пальцы Пенхаллоу, а единственный отпечаток на пузырьке с вероналом принадлежит горничной. Та утверждает, что вытирала утром пыль и передвигала все, что стояло на полке.
– Короче, вы в тупике, если только не всплывет что-нибудь неожиданное?
– Да, сэр. Правда, мы пока не поймали Ублюдка Джимми. Кстати, трудно предположить, как поведут себя люди, когда они напуганы. Мне удалось нагнать страху на кое-кого из них, так что я не отчаиваюсь. В конце концов, они же не знают, как мало я собрал информации.
Майор покачал головой.
– Грязное дельце, Логан.
– Вы правы, сэр. У меня такое чувство, будто в доме кипят тайные страсти. Временами кажется, что я стою на краю вулкана. А я ведь не склонен к фантазиям. И Плимсток тоже что-то почуял. Когда мы уходили, он шепнул мне, что здесь в любой момент может рвануть.
– Будем надеяться на лучшее, – вздохнул майор.
– Да, сэр, это единственное, что нам остается.
Хотя инспектор Логан и подозревал, что его изыскания выведут из равновесия обитателей Тревеллина, он вряд ли мог осознать всю глубину потрясения, в которое их повергла смерть Пенхаллоу. Фейт с ужасом наблюдала за неожиданными последствиями своего деяния, считая, что разрушила плотину, сдерживавшую яростный поток, который вскоре поглотит их всех. Когда инспектор стал подозревать невиновных, ее собственные страхи отодвинулись на второй план. Ей никогда не приходило в голову, что гибель Пенхаллоу может вызвать подозрения, не говоря уже о том, что смерть человека, являвшегося для нее воплощением зла, не решит проблемы, а станет зажженной спичкой, поднесенной к пороховой бочке.
Заявление Барта о намерении жениться на Лавди вызвало всеобщую бурю, она докатилась даже до кухни, где Рубен, потрясенный неожиданным поворотом событий, торжественно отрекся от своей племянницы. Марта негодующе заявила, что в ее время служанки, удостоившиеся внимания хозяина, даже не помышляли ни о каком замужестве.
– Посмотри на меня, шлюха ты эдакая! – возмущалась она. – Я-то всегда вела себя прилично и знала свое место! Сроду не пыталась никого на себе женить, потому никто и не возражал против наших маленьких удовольствий!
Сибилла публично поздравила себя с тем, что не имеет кровного родства с такой бесстыжей девкой, направилась в переднюю часть дома и, встретив там Рэймонда, заявила, что его долг перед семьей, бедным, обманутым Бартом и светлой памятью отца велит ему не допустить столь неестественного союза. Не удовлетворившись его раздраженным замечанием, что он не может запретить Барту поступать, как тот хочет, она нашла самого Барта и, напомнив ему о многочисленных шлепках, полученных им в детстве, выразила горячее желание повторить эту процедуру прямо сейчас.
Барт остался в полном одиночестве, его намерение жениться на Лавди поддерживала лишь сестра. В глазах у него появилась ожесточенность, которой раньше никто не замечал. Он рассорился с Конрадом, и все попытки примирить их заканчивались неудачей. Дружба, которая выдерживала любые штормы, сейчас дала роковую трещину. Когда Барт услышал, что Конрад пытается обвинить в смерти отца Лавди, он был готов убить его. Логану с сержантом с трудом удалось оттащить его от брата, которого он пытался задушить.
Покачав головой, Клара заметила, что их дом преследуют несчастья.
– Они помирятся, – взволнованно произнесла Фейт. – Раньше они всегда быстро мирились, Клара!
– Но они никогда и не ссорились так, – возразила та. – Видишь ли, дорогая, все Пенхаллоу необузданные, а теперь, когда Адама нет, их некому приструнить. У него одного получалось держать их в узде. Он отпустил вожжи, упокой господь его душу, и они понеслись вскачь, рискуя опрокинуть нас всех в канаву.
– Но ведь место отца займет Рэймонд!
– Вряд ли он захочет занять его место, дорогая. Рэймонд предпочитает идти в обход, как справедливо заметила Чармин, и просто избавится от них.
– А разве не лучше для них освободиться и жить своей жизнью?
– Не спрашивай меня об этом, дорогая. Я тоже Пенхаллоу, и мне горько, что семья разрушается. Они, конечно, ссорились, однако всегда держались вместе.
Когда все собрались на обед, в комнате повисло напряжение. Барт сидел, насупившись и опустив голову. Конрад вымещал свое дурное настроение на окружающих, зло высмеивая тех, кто давал для этого хоть малейший повод. Это обозлило Юджина, и они обменялись обидными репликами. Юджин, раздраженный посягательством на его покой и воображаемой клеветой на его жену и глубоко разочарованный своей долей наследства, о которой он узнал от Клиффорда, весь изошел желчью и готов был растерзать любого. Бледная и напряженная Вивьен, в каждой невинной реплике видевшая тайный намек на ее причастность к убийству, сидела с вызывающим видом. Клэй с идиотическим упорством повторял, что никак не может быть причастен к убийству, пока разозленные братья не сорвались на него. Чармин, игнорируя перебранки и битву темпераментов, невозмутимо рассуждала о возможных мотивах убийства, пока Рэймонд, потеряв терпение, не велел ей замолчать, подкрепив свою просьбу ударом кулака по столу, от которого подпрыгнули стаканы и испуганно ахнула Фейт.
