Бедняжка Мэри Джейн. Она все еще верит, что ее сестра мертва. Скажут ли ей когда-нибудь правду? Не знаю, но одно мне известно точно: я ничего не скажу.
Ле Маршан и Уэнтворт, полагаю, будут преследовать меня вечно: призраки мисс Бодикот, никогда не видимые, но вечно присутствующие. Интересно, кто они и что делают, и порой одна мысль об этом заставляет мою кровь холодеть.
Я взглянула на себя в зеркало, в котором репетировала свою речь для инспектора: речь, которую никогда не произнесу. Я видела обычную, заурядную, несколько неряшливую школьницу в черных колготках, синей форменной куртке, белой блузке и шляпе-панамке.
Я так оделась, потому что мне велели явиться в кабинет мисс Фолторн, и правила требовали приходить при полном параде.
Я повернулась и вышла из комнаты навстречу своей судьбе.
– Входи, – отозвалась мисс Фолторн на мой стук.
Она сидела на своем месте за грудой бумаг, среди которых был мой доклад о Уильяме Палмере.
– Пожалуйста, садись.
Я чопорно села на край стула, сдвинув колени и сложив руки, и подалась вперед с таким видом, словно не могу дождаться следующего задания.
– Без сомнения, ты будешь рада услышать, что мисс Моут арестована, – произнесла она. – Миссис Баннерман освободили.
Я кивнула с проницательным видом.
– Не знаю, какую роль ты сыграла в этих делах, и не уверена, что хочу знать. Если ты оказала содействие правосудию, я тебя поздравляю. Должна сказать, что я с облегчением узнала, что ключ к разгадке полиции указал сотрудник «Морнинг Стар» Уоллес Скруп. Должно быть, он был на месте происшествия два года назад, когда умерла Франческа Рейнсмит, и с тех пор не прекращал частное расследование.
Но тем самым он привлек внимание прессы к женской академии мисс Бодикот. Заголовки шокируют. Председателя и его жену подвергают допросам. Наш совет попечителей в смятении. Работа, которую мы здесь делаем, серьезно скомпрометирована, если не погублена безвозвратно.
К счастью для нас, Скрупа не смогли заставить обнародовать его источники, но я подозреваю, что ты ничего не знаешь об этом, верно?
– Нет, мисс Фолторн, – подтвердила я.
– Если бы вы с Коллингсвуд не нарушили правила в первый же день твоего приезда, ничего бы этого не было.
Я не верила своим ушам! Эта женщина что, заявляет, что было бы лучше, если бы Франческа Рейнсмит осталась в камине навсегда и ее убийцу никогда бы не нашли?
– Ты должна понимать, что репутация превыше всего. Есть вещи, о которых во имя большего блага следует молчать, даже если они неправильные.
Большее благо? Разве такая штука существует? И даже если да, кому решать?
Не знать об этом – все равно что поклоняться богу, чье имя и место обитания – тайна.
– Я чувствую, что мы потерпели неудачу. Я потерпела неудачу, и ты тоже.
По моей спине пробежал холодок. В комнате сквозняк? Или дело в мисс Фолторн? Или моя простуда возвращается?
Я подавила чих. Мисс Фолторн ждала, пока я найду носовой платок.
– Мы делали для тебя все, что могли, но этого оказалось недостаточно. Ты снова и снова нарушала правила, словно они не имеют никакого значения. Мне нет нужды перечислять; ты знаешь, о чем речь.
Я повесила голову, потому что она была права.
– Поэтому, – произнесла она, растягивая слова, как люди делают, когда хотят нанести невидимый удар, – мы отсылаем тебя домой.
На секунду я онемела.
– Тебя будет сопровождать миссис Баннерман, получившая щедрые отпускные, чтобы компенсировать ее страдания. Я отправила телеграмму твоему отцу, и он тебя ждет.
Мой мозг завертелся, словно шатающийся волчок, утративший свою скорость.
Это что, очередное знаменитое наказание мисс Фолторн?
Мне никогда этого не узнать.
Но мысль – сама мысль! – о Букшоу уже рекой проливалась в мой разум и сердце, словно река, вышедшая из берегов.
– Благодарю вас, мисс Фолторн, – сказала я.
Я стояла на носу, ветер развевал мои волосы, морские брызги мочили лицо.
«Изгнана! – подумала я. – Снова изгнана!»
Может быть, я обречена, как Летучий Голландец, проводить вечность, плавая по морям в поисках спасения?
Я задала этот вопрос миссис Баннерман – в несколько более простой форме – накануне вечером в гостиной корабля.
– Господи боже мой! – сказала она. – Ты блестяще выдержала испытание. Ты это понимаешь?
– Я же НП, – возразила я. – Не преуспевшая. Отослана домой с позором, как Шарлотта Вениринг.
– Наоборот. – Она рассмеялась. – Твоя фотография будет висеть в галерее, как и портрет твоей матери. Ты станешь частью легенды.
– Но как же правила, – сказала я. – Как насчет нарушения правил? Мисс Фолторн сказала мне, что репутация превыше всего.
– Ах да, – отозвалась она, эта некогда судимая убийца, и задумчиво посмотрела на свой розовый мартини, помешав его. – Но она, вероятно, также говорила, что есть вещи, о которых во имя большего блага следует молчать, даже если они неправильные.
Я была вынуждена признать, что она права.
– Мне очень жаль, что вас арестовали, – сказала я. – Мне надо было заговорить раньше.
– Перестань! – отмахнулась она. – Ни слова об этом. Я говорила тебе, что время от времени помогаю полиции с расследованием. Двусмысленно, знаю, но больше ничего сказать не могу. Если тебе хочется кого-то пожалеть, пожалей лучше бедняжку Коллингсвуд. Это она помогала Франческе соорудить костюм, и, конечно же, она узнала красный носок. Меня заверили, что со временем она оправится, но парочка молитв ей не повредит.
И с этими словами она склонила голову, а вместе с ней и я.
Я остро сожалею, что не смогла использовать в деле ни спектрофотометр, ни электронный микроскоп: в конце концов дело свелось к старой доброй заурядной пробе Марша.
Может быть, в этом есть определенный урок.
В мисс Бодикот не было никаких прощаний. Никаких вечеринок, маленьких подарков. Я была там, а потом уехала. Для других девочек я буду просто еще одной из исчезнувших. Мое имя добавят к именам Уэнтворт, ле Маршан и Брейзеноуз.
Мой дух будут вызывать в темных комнатах во время сеансов с доской Уиджа, пугая маленьких девочек, недавно покинувших родной дом.
Я улыбнулась при мысли об этом и подняла лицо навстречу ветру.
Неожиданная волна плеснула холодной водой мне в лицо, но мне было все равно.
Где-то впереди на востоке лежит Англия. Где-то за горизонтом – Букшоу.
Каждый раз, покупая книгу, я обычно пролистываю ее до конца, чтобы прочитать имена тех, кто помогал. Вопреки привычному мнению, никакая книга не пишется в изоляции, и эта не исключение.
Мои редакторы, Билл Мэсси из «Орион Букс» в Лондоне, Кейт Мисиак из «Делакорт Букс» в Нью-Йорке и Кристин Кокрейн в «Даблдей Канада» были теми опорами, которые поддерживали этот мост из слов.
Мой агент Дениз Буковски всегда рядом: мой литературный ангел-хранитель.
Брэд Госсен и Рассел Юджин «Крошка» Госсен терпеливо отвечали на мои вопросы об устройстве полиции Торонто в 1950-х годах, а Кэрол Фрейзер одолжила документы и драгоценные фамильные сокровища, чтобы помочь мне выяснить кое-какие исторические подробности.
И снова спасибо Роберту Брюсу Томпсону, чей «Иллюстрированный справочник домашних химических экспериментов» обучил сотни людей проводить судмедэкспертизу, не выходя из дома, и спас меня от ядовитых ловушек, а также предоставил большое количество отличных идей.
Особая благодарность Майе Паавилайнен, главному редактору Bazaar Kustannus Oy в Хельсинки, за приглашение посетить этот прекрасный город и Вилье Перттола за своевременную доставку меня во все места, несмотря на безумное расписание.
И наконец, как всегда, спасибо моей жене Ширли, чья любовь придает смысл моей жизни.
Остров Мэн, 28 июня 2014 года
Перевод П. Мелковой.
Атропос (или Атропа, или Айса) – одна из трех сестер-богинь судьбы в греческой мифологии. – Прим. ред.
Филистер – человек с узким, ограниченным умственным кругозором и ханжеским поведением.
Джордж Рафт (1901–1980) – американский киноактер, известный ролями гангстеров.
Джеймс Кэгни (1899–1986) – знаменитый американский киноактер, лауреат премии «Оскар». Воплощал в кино роли «плохих парней».
Любознательный переводчик выяснил, что кавычки в Библии короля Якова не ставились по двум причинам: 1) потому что их не употребляли в текстах, написанных на иврите и на древнегреческом языке, и читатель мог по контексту понять, где прямая речь, а где нет, 2) в цитатах кавычки не ставились, потому что не было уверенности, что цитаты дословные.
Она очень робкая (фр.).
Диана Дорс (1931–1984) – английская актриса, прославившаяся благодаря тому, что по типажу напоминала Мэрилин Монро.
