Некоторое время мы шли вдоль берега, затем по тропе по краю острова в направлении пролива. Встретили одинокую пару туристов, одетых в теплые водонепроницаемые костюмы. Они прошли мимо нас по тропинке и улыбнулись нам в знак приветствия.
– Привет, – сказали мы в ответ, словно это был для нас самый обычный день.
Холод пробирал до костей. Остров лишился былой зелени и стал каким-то коричневым; большинство деревьев стояли голыми, сбросив свою листву. Вскоре наступит зима. Здесь все будет покрыто льдом и снегом. Остров превратится в холодную пустыню со множеством замерзших озер.
Я смотрел на Мерри, которая шла впереди. Маленькая и хрупкая. Ее движения были медленными, но уверенными, как у животного, которого ведут на бойню. Мы молчали.
Мы приблизились к небольшому проливу и забрались на скалу. Мерри держала коробку посиневшими руками.
– Как мы это сделаем? – спросила она.
– Мы просто развеем прах здесь, над водой.
Она кивнула.
– Знаешь, – сказал я, – я встречался с одной женщиной. Весь прошлый год.
Я услышал, как у нее перехватило дыхание.
– Ее зовут Малин.
Мерри молчала.
– Она – психотерапевт, – продолжил я. – Я обратился к ней за помощью.
– Психотерапевт, – повторила она.
– Понимаешь, я пытался, пытался стать лучше. Избавиться от старых вредных привычек, пагубного образа жизни. От всего, что стоит на пути к настоящему счастью.
Я будто цитировал рекламный буклет. О, Малин. Она возлагала на меня большие надежды. Заставляла меня проигрывать различные сценарии. Гештальт-терапия. Приказывала разговаривать с подушками, представляя, что они были моей женой или матерью. Она вынуждала говорить вслух то, что я до этого никогда не мог произнести.
«Я вас ненавижу. Вы меня пугаете. Хочу вас всех уничтожить».
– Малин была уверена, что я делал успехи. Медленные, но постоянные. Крошечные шажки, так она говорила.
Я взглянул на Мерри, которая уставилась на воду.
– Я готова это сделать, – наконец вымолвила она.
Она аккуратно открыла коробку, вытащила урну, из которой достала пластиковый пакет. В нем находился серый песок – все, что осталось от нашего ребенка. Мерри протянула мне пакет.
Мы осторожно спустились по скале и подошли к воде. Я открыл пакет, набрал горсть пепла, нащупав пальцами остатки измельченной кости. Вытащил руку и бросил пепел в море.
Потом передал пакет Мерри.
Она тоже набрала горсть и, сложив руку чашечкой, кинула прах Конора в воду, прикрывая другой рукой глаза, потому что ветер задувал пепел ей в лицо.
Мы по очереди передавали друг другу пакет, бросая пригоршни пепла в залив, наблюдая, как ветер кружил пепел в воздухе, а потом он падал на воду, невесомый и нежный, как поцелуй.
Когда пакет опустел, мы стояли и смотрели в пучину моря под нами. Конора унесло течением, его частички соединились с легкими, изменчивыми и бесконечными волнами, путешествующими от Балтийского моря до Атлантического океана и обратно. Они неподвластны времени, невесомые и вечные. Я подумал, что это было подходящим местом упокоения для Конора.
– Пойдем, – сказал я Мерри. – Быстро.
Это было бесполезно, но мне было все равно.
Я стянул с себя ботинки, джинсы, носки и нижнее белье. Она взглянула на меня и все поняла. Сняла всю одежду, и мы вместе вошли в обжигающую холодом воду, от которой сразу покраснела кожа.
Я нырнул. Мерри последовала моему примеру. Наши головы наполовину погрузились в воду, воздуха не хватало. Жизнь остановилась. Я открыл глаза. Мерри наблюдала за мной. Мы встали, хватая ртом воздух. На губах почувствовал соленый привкус морской воды, серую пыль, которой уже не было видно, но, казалось, она была везде. Я облизнулся, попробовал ее на вкус и проглотил. Увидел заплаканное мокрое лицо Мерри.
Она замерзла и дрожала. Мы стояли друг перед другом – две половины расколовшегося целого.
– Ты все разрушила, Мерри.
Она смотрела на меня, ничего не говоря, будто онемела. Я тоже начал дрожать, леденящая вода сковывала тело. Еще немного, и все было бы кончено.
– Разрушила все, что я для тебя сделал. Все, что я построил. А ты предала меня самым гнусным образом.
Из ее немигающих глаз ручьем текли слезы. Глядя на меня, она понимала, что должна была сделать.
Прощение стоит очень дорого. А по-другому быть не может.
– Прости, Сэм. Прости меня за все.
Мерри пыталась встретиться со мной взглядом. Наверное, надеялась увидеть в моих глазах помилование, но там его не было. Она кивнула.
– Мне очень жаль, Сэм, – повторила она.
Мерри отвернулась от меня и снова опустилась под воду. В этот раз она поплыла далеко – в ледяное небытие. Туда, где ее ждало забвение и неизбежная смерть. Послушная жена. Я был уверен, что она так и поступит.
Вода, как ножом, резала обжигающим холодом прямо до костей. Мои легкие напряглись, грудь сдавило. Казалось, невозможно было дышать. Я стоял, не двигаясь, наблюдая, как она превращалась в расплывчатое пятно, которое все глубже и глубже уходило под воду.
«Уходи, – подумал я, – умри в страданиях, под пытками режущей ледяной воды».
Она большего не заслуживает.
– Ты боишься женщин, – однажды сказала мне Малин. – Боишься, что они что-то заберут у тебя, например, твою силу. Так, как сделала это твоя мать, когда ты был ребенком, а после молодым человеком.
А ведь я ей не рассказал даже половины всего того, что было.
Я пытался измениться. Делал все, что мог. И что получил взамен? Вот это. Только это.
Я дрожал. Мне следовало выйти из воды. Я протер глаза. Попытался увидеть Мерри, но она превратилась в крупицу, исчезающую в глубине. Она удалялась все дальше, растворяясь в воде. Уходя навсегда.
Я остался один. Ее уже не было видно. Конор умер, Фрэнк уехала. Меня все покинули.
Я смотрел на воду, в море небытия, равнодушную толщу. Холод сковал тело. На берегу завывал сильный ветер. Начал моросить дождь со снегом.
Из груди вырвался крик отчаяния и ярости.
В ответ – ни звука.
Я стоял в одиночестве. Я снова закричал.
Не знаю, как мне удалось сдвинуться с места. Но я снова погрузился в море и бешено заколотил своими замерзшими конечностями по воде. Сердце выскакивало из груди, в голове бушевало пламя. Я плыл так быстро, как только мог, ярость спасала меня от холода. Плыть становилось все труднее и труднее. Я опустил голову под воду, открыл глаза, отчаянно пытаясь отыскать Мерри в глубине. Наконец увидел еле уловимую тень и ореол темных волос.
Я поплыл туда, нашел ее, подхватил. Казалось, моя жена налилась тяжелым свинцом и весила как тысяча здоровых мужиков. Я больше не чувствовал холода. Понимал, что это было плохим знаком – предвестником скорой смерти. Подхватив Мерри рукой, я тянул ее тяжелое тело. В то же время изо всех сил пытался удерживаться на поверхности, неистово двигая ногами и свободной рукой. Мне с огромным трудом удавалось плыть против течения. Я орал в пустоту. Наконец показались скалы, где земля встречается с морем. Там все еще лежала раскиданная нами одежда, напоминая остатки кораблекрушения.
Мерри в моих руках тянула нас вниз, глубоко под воду. «Давайте, опускайтесь. Я знаю отличное местечко для вас», – пела русалка.
Да, смерть слишком заманчива, слишком легкая. Захотелось отказаться от дальнейшей борьбы за выживание и отдаться воле божьей. Да, я преклоняю перед ней колена и уже готов смириться со своей судьбой.
Вода умоляла выпустить ношу из рук, конечности болели, отказываясь сопротивляться. Хотелось просто остановиться, утонуть, позволив воде забрать нас. И пусть все закончится.
– Нет! – закричал я, продолжая тянуть Мерри и плыть, несмотря на сковывающий меня холод. В конце концов я встал по пояс в воде и потащился к берегу, ощущая себя каким-то первобытным человеком, вышедшим из моря. «Видишь, у тебя есть ноги и легкие, сейчас ты стал настоящим человеком, родившимся заново». Ледяной воздух кусал и жег огнем холодную мокрую кожу.
