– Настолько постоянно, насколько это возможно при моей профессии, майор. – Джонатан слегка изменил интонацию, разговаривая с клиентом рангом пониже.
– Это ко всем нам относится, сердце мое, – с жаром отозвался майор. – Все мы постоянно временные, прости Господи!
Следующий кадр: они уже пересекают холл под звуки мелодии «Подслащу себе я чай» – пианист Макси развлекает двух пожилых леди в серых шелковых платьях. Роупер все еще в обнимку с девицей. «Вы еще не пресытились друг другом, – мысленно обращался к ним Джонатан, кисло улыбаясь сам себе и следя за ними краем глаза. – Или миритесь после ссоры». «Джедс», – повторил он про себя. Ему захотелось спрятаться в своей одинокой постели.
Другой кадр: они втроем стоят перед инкрустированной дверью нового лифта герра Майстера, который должен поднять их в шикарные апартаменты Башни. Многочисленное общество – на заднем плане.
– Черт побери, Пайн! Где старый лифт? – вопрошал Роупер. – Я всегда догадывался, что Майстер ни черта не смыслит в старых вещах. Проклятые швейцарцы переделают и Стоунхендж, дай им такую возможность. Разве не так, Джедс?
– Роупер, не стоит поднимать шум из-за лифта, – прощебетала она, делая испуганные глаза.
– Позвольте мне.
Словно откуда-то издалека Джонатан услышал голос, вроде бы похожий на его собственный. Он перечислял все преимущества нового лифта: высокая надежность, мистер Роупер, и сверх того новые возможности благодаря всяким техническим штучкам, вмонтированным осенью, для полнейшего комфорта наших особенно дорогих гостей, которых мы принимаем в Башне… Говоря все это, Джонатан не переставал вертеть в руках специальный ключ, плод фантазии герра Майстера, украшенный золотой кистью и увенчанный забавной золотой короной.
– Ведь правда – напоминает времена фараонов? Конечно, грубоватый, но наши не слишком взыскательные гости в восторге от него, – сообщил Джонатан с доверительной улыбкой, которой никого раньше не удостаивал.
– Ну и я от него в восторге, – вмешался майор. – А я чертовски взыскателен.
Роупер взвесил ключ на ладони, как бы определяя качество сплава. Изучил его с двух сторон. Потом корону, потом кисть. И с криком «Тайвань!» неожиданно для Джонатана бросил его в сторону белесого молодчика с оттопыренными ушами, который, завопив: «Мой!» – поймал его левой рукой над самым полом.
«Беретта», калибр 9 мм, с предохранителем на спуске, – машинально подметил Джонатан. – Хромированный. Закреплен под мышкой, под правой. Телохранитель – левша. Запасной магазин – в поясе-сумке».
– Классно, Фриски, сердце мое! Вот так хватка! – взревел Коркоран.
Свита на заднем плане облегченно рассмеялась, и громче всех – Джедс, сжимая Роуперово предплечье и шепча: «Ты нас уморишь, мой милый», что для затуманенного слуха Джонатана прозвучало в первый момент как «Ты наш нувориш, мой милый».
Теперь все шло, как при замедленной съемке, будто события разворачивались под водой.
Лифт вмещал пять человек, остальным пришлось подождать. Роупер двинулся вперед, увлекая девушку за собой. «Роудин и школа манекенщиц, – подумал Джонатан. – И еще специальные курсы, наподобие тех, где Софи практиковалась правильно двигать бедрами при ходьбе». За ними влез Фриски. Следом протиснулся майор Коркоран, расставшийся наконец с сигаретой. Последним в лифт вошел Джонатан.
Волосы у Джедс были не только каштановыми, но и мягкими. К тому же она осталась почти без ничего, когда сняла пальто, точнее сказать, просто выскользнула из него и, скатав, как шинель, перекинула через руку. На ней была белая мужская сорочка с широкими, как у Софи, рукавами, закатанными до локтей.
Джонатан нажал нужную кнопку. Лифт мягко пошел вверх.
Коркоран стоял, неодобрительно уставившись в потолок, будто справлял нужду. Девушка легкомысленно прижалась бедром к Джонатану, словно они были добрыми старыми друзьями.
«Отодвинься, – хотелось сказать Джонатану. – Если это флирт, прекрати. Если нет – тем более». От нее пахло не ванилью, а белыми гвоздиками, как в День поминовения в кадетской школе. Роупер стоял за спиной Джедс, жестом собственника положив руки на ее хрупкие плечи. Фриски нагло смотрел сверху вниз: на ее нежной шее виднелся бледный след укуса. Так же бесцеремонно он рассматривал прикрытую лишь тонкой сорочкой грудь. Джонатан, как и, без всякого сомнения, Фриски, не мог избавиться от постыдного желания залезть ей за пазуху.
– Позвольте, я пойду вперед, чтобы показать вам усовершенствования, которые герр Майстер произвел за время вашего отсутствия, – предложил Джонатан.
«Наверное, пришла пора отбросить хорошие манеры как жизненный принцип», – сказала Софи Джонатану на рассвете, идя за ним следом.
Джонатан вел их по комнатам, демонстрируя неоценимые преимущества предоставленных апартаментов… люкс… все эти сверхсовременные смывные бачки… достижения тысячелетней цивилизации… сверхгигиеничные ручки и краны, направляющие струю воды куда вам заблагорассудится, только что зубную щетку приходится держать самому… Объяснения он перемежал невинными шуточками, всегда к месту, всегда безупречными, чтобы мистеру Ричарду Роуперу и его длинноногой, милой, непростительно привлекательной спутнице не было скучно. Как осмелилась она быть столь очаровательной именно сейчас?
* * *
Легендарная Башня Майстера огромной голубятней нависала над сказочными пиками и лощинами эдвардианской крыши отеля. Внутри она представляла собой роскошные двухэтажные апартаменты с тремя спальными комнатами в пастельных тонах, «эпохи швейцарского франка пятнадцатого», как про себя называл их Джонатан.
Внесли багаж, швейцары получили от щедрот, и Джедс исчезла в спальной половине, откуда через секунду донеслось ее пение, заглушаемое шумом бегущей воды. Слов не разобрать, но смысл был явно неприличный, если не сказать больше. Молодчик Фриски устроился на лестничной площадке у телефона и с нескрываемым презрением отдавал в трубку приказы. Майор, опять вооружившись сигаретой, но освободившись от верблюжьего пальто, не спеша цедил французскую речь в другую телефонную трубку, в столовой. Тот, с кем он разговаривал, явно с трудом понимал по-французски. Коркоран же, без сомнения, говорил как истинный француз, и, возможно, он был им по матери, во всяком случае, в нем не было ничего чистокровно английского.
Каждая из бесконечных комнат люкса жила своей жизнью со своими разговорами. Высокого молодого человека с конским хвостом на затылке, как выяснилось, звали Сэнди. Сэнди расположился у третьего телефона и болтал по-английски с кем-то в Праге по имени Грегори. Жена Сэнди, не снимая пальто, сидела в кресле, мрачно созерцая стену. Джонатан старался не замечать их: второстепенные персонажи не интересовали его. Несомненно, они существовали, их жесты и движения были по-своему яркими, оттеняя главного участника событий, мистера Ричарда Онслоу Роупера, Нассау, Багамские острова. Но это была массовка.
Экскурсия, которую Джонатан провел по покоям люкса, завершилась. Пора уходить. Мило помахать рукой, любезно пожелать «приятно провести время» и – как он поступал обычно – спуститься на первый этаж, оставив подопечных в меру их фантазии наслаждаться жизнью за пятнадцать тысяч франков в сутки, включая услуги, налоги и легкий завтрак.
Но сейчас все было иначе. Это была ночь Роупера, и это была ночь Софи, в которую сегодня каким-то странным образом перевоплотилась девушка Роупера, Джед, для Роупера – Джедс: мистер Онслоу Роупер любил приумножать собственные богатства.
Снег все еще валил, и «самый страшный человек в мире» глядел на метель с таким видом, с каким вспоминают детские годы. Роупер стоял прямой посреди комнаты, лицом к высокой балконной двери и засыпанному снегом балкону. В одной руке он держал зеленый каталог аукциона «Сотбис», словно это был сборник церковных песнопений, по которому он готовился петь, другая рука была поднята, как бы призывая некий молчащий инструмент в глубине оркестра подыграть ему. Переносицу Роупера украшали очки для чтения, придававшие ему ученый вид.
– Солдат Борис со своим дружком ничего не имеют против встречи в понедельник во время ланча, – раздался голос майора Коркорана из столовой. – Как насчет понедельника?
– Идет. – Роупер перевернул страницу, не переставая поверх очков наблюдать за снегом. – Полюбуйтесь! Как проблески бесконечности.
– Обожаю метель при любых обстоятельствах, – совершенно искренне отозвался Джонатан.
– Ваш друг, мистер Аппетит из Майами, спрашивает, почему бы не в «Кроненхолле», там лучше кормят, – снова подал голос майор Коркоран.
– Слишком людное место. Закажем что-нибудь здесь или пусть захватят бутерброды с собой. Сэнди, почем нынче идет сносная лошадка Стаббса?
Конфетное личико с конским хвостом на затылке просунулось в дверь.
