Зэку дали только обойму. Винтовки он не получил. Его подтолкнули вперед, и он последовал за солдатом, шедшим впереди. Они свернули за угол, прошли мимо своего пулеметного гнезда. Зэк понял, что передовая рядом. В это время снова появился комиссар с флагом и большим рупором. Он крикнул: «Не отступать! Ни шагу назад! Шаг назад – расстрел!» И Зэку пришлось бежать вперед. Вдруг на него обрушился шквал немецких пуль. Он остановился, полуобернулся и получил три пули в руки и ноги. И Зэк упал среди развалин кирпичной стены. Через несколько минут раненого завалило грудой трупов.
Зэк пришел в себя через сорок восемь часов в импровизированном госпитале, где он впервые познакомился с советским военным правосудием: суровым, тяжеловесным, идеологизированным, действующим в соответствии с собственными карающими законами. Решался вопрос: получил ли Зэк свои раны в бою с врагами нашей родины или во время бегства с позиций? Поскольку всех обстоятельств выяснить не удалось, его не стали расстреливать и приговорили к службе в штрафном батальоне. Так для Зэка начался процесс выживания, который продолжался шестьдесят три года.
И он намеревался этот процесс продолжать.
Зэк набрал номер Григора Лински.
– Можно предположить, что солдат узнал многое, – сказал Зэк. – И все, что известно ему, теперь знают остальные. Пришло время позаботиться о собственной шкуре.
Франклин взял слово:
– Мы топчемся на месте. Нет никаких шансов, что Эмерсон нам поверит, если мы предъявим ему только то, что у нас есть сейчас.
– Нужно поработать со списком жертв, – сказал Ричер.
– На это уйдет слишком много времени. Пять жизней – пять разных историй.
– Так давайте сосредоточимся на ком-то одном.
– Прекрасно. Великолепно. Только скажите мне на ком.
Ричер кивнул. Вспомнил то, что ему рассказала Хелен Родин. Первый выстрел, едва заметная пауза, затем еще два. Потом еще одна, более длительная пауза – на самом деле прошли доли секунды – и последние три выстрела. Ричер закрыл глаза. Он вспомнил запись выстрелов на сотовом телефоне, которую ему дал прослушать Беллантонио. Представил себе картину, которую мысленно нарисовал, находясь в сумраке подземной парковки, когда выставил одну руку, как винтовку: «Клик, клик-клик, клик-клик-клик…»
– Не первый, – сказал он. – Только не первый выстрел. Не было гарантий, что он окажется удачным. Значит, первая жертва не имеет значения. Она для камуфляжа. И не последние три. Сознательный промах и опять – камуфляж. К этому моменту дело уже было сделано.
– Значит, второй или третий. Или оба.
Ричер открыл глаза.
– Третий, – сказал он. – Налицо некий ритм. Первый выстрел – разогревочный, затем – последняя проверка, а потом – главная цель. Небольшой перерыв. Убийца смотрит в прицел и проверяет: попал ли в искомую жертву. Да, все получилось. И тогда он делает заключительные три выстрела.
– Кто был третьим? – спросила Хелен.
– Женщина, – ответил Франклин.
Лински позвонил Ченко, а потом Владимиру и Соколову. Он объяснил им суть задачи и велел переместиться поближе. У офиса Франклина не было другого выхода. Только открытая лестница. Машины преследуемых находились рядом на стоянке. Разделаться с противниками будет легко.
Ричер сказал:
– Расскажите мне об этой женщине.
Франклин просмотрел свои записи. Затем сложил их в порядке очередности.
– Ее звали Олайн Арчер, – сказал он. – Белая, замужем, детей нет, тридцать семь лет, жила в одном из западных пригородов.
– И работала в здании, где расположен Отдел транспортных средств, – заметил Ричер. – Если именно она являлась намеченной жертвой, то Чарли должен был знать, где она работает и когда должна выйти на площадь.
Франклин кивнул.
– Да, она действительно работала в этом отделе. Почти полтора года.
– И чем занималась?
– Руководила клерками.
– Значит, это как-то связано с ее работой? – предположила Энн Янни.
– Чарли пришлось слишком долго стоять в очереди? – проворчал Франклин, разглядывая копию портрета Ченко. – Или неудачна его фотография на водительских правах? Сильно в этом сомневаюсь. Я проверил базы данных. Клерков Отдела транспортных средств посетители не убивают. Такого просто не бывает.
– Ну а что известно о ее личной жизни? – спросила Хелен Родин.
– Ничего особенного мне в голову не приходит, – сказал Франклин. – Она была обычной женщиной. Но я буду продолжать поиски. Должно же что-то проясниться.
– Действуйте быстрее, – попросила Розмари Барр. – Ради моего брата. Мы должны его освободить.
– Нам нужно получить заключение врачей, – вмешалась Энн Янни. – Обычных врачей, а не психиатров.
– А Эн-би-си оплатит их услуги? – спросила Хелен Родин.
– Если это что-то даст.
– Конечно, даст, – сказала Розмари. – Разве может быть иначе? Болезнь Паркинсона вполне реальна. Либо она у него есть, либо ее нет.
– Это может повлиять на решение суда, – сказал Ричер. – Веская причина, по которой Джеймс Барр не мог совершить преступление, плюс правдоподобное доказательство того, что это мог сделать кто-то другой. Именно таким образом следует вселять разумные сомнения в умы присяжных.
– Правдоподобное – неточное слово, – заметил Франклин. – А разумные сомнения – рискованное понятие. Лучше заставить Алекса Родина просто снять обвинение. А сначала нам необходимо убедить Эмерсона.
– Я не могу с ними говорить, – сказал Ричер.
– А я могу, – вызвалась Хелен.
– И я, – предложил Франклин.
– Черт побери, и я могу, – заявила Энн Янни. – Мы все можем, кроме вас.
– Но вы можете не захотеть, – заметил Ричер.
– Почему? – спросила Хелен.
– Эта часть нашего расследования кому-то из нас совсем не понравится.
– Почему? – повторила Хелен.
– Подумайте, – сказал Ричер. – Вспомните, как все было. История с убийством Сэнди, эпизод в спортивном баре вечером в понедельник – почему все это произошло?
– Чтобы связать вам руки. Чтобы помешать принять участие в расследовании.
– Верно. Две попытки, то же намерение, та же цель, тот же исполнитель.
– Очевидно.
– История, случившаяся вечером понедельника, началась с того, что за мной следили от самого отеля. Сэнди, Джеб Оливер и его дружки кружили в центре города, дожидаясь, пока кто-то им позвонит и скажет, где я нахожусь. Значит, все началось с того, что проследили, в какой отель я отправился. А это было значительно раньше.
– Мы это уже обсуждали.
– Но откуда кукловод мог узнать мое имя? Как он выяснил, что я в городе? С чего взял, что я могу оказаться опасен?
– Кто-то ему рассказал.
– А кто мог это знать с утра понедельника?
Хелен задумалась.
– Мой отец встречался с вами рано утром, – ответила она. – Вероятно, вскоре об этом узнал и Эмерсон. Они говорили о Джеймсе Барре. Естественно, они должны были связаться друг с другом, как только возникла опасность осложнений.
– Правильно, – кивнул Ричер. – А потом кто-то из них позвонил кукловоду. Задолго до ланча в понедельник.
Хелен ничего не сказала.
– Если только один из них сам не является кукловодом, – предположил Ричер.
– Зэк – вот кто кукловод. Вы сами сказали.
– Я сказал, что он – босс Чарли. Вот и все. Но мы не можем знать, сидит ли Зэк на самой верхушке.
– Вы правы, – сказала Хелен. – И мне совсем не нравятся ваши рассуждения.
– Кто-то сделал этот звонок, – продолжил Ричер. – Черт возьми, тут не может быть ни малейших сомнений. Либо ваш отец, либо Эмерсон. Мое имя стало известно через два часа после того, как я вышел из автобуса. Следовательно, один из них является нашим врагом, а другой не станет нам помогать, поскольку уверен, что преступление полностью раскрыто, и все его устраивает.
Наступило долгое молчание.
– Мне нужно вернуться на работу, – наконец сказала Энн Янни.
Ей никто не ответил.
– Позвоните мне, если будут новости, – попросила она.
И вновь ей никто не ответил. Янни пересекла комнату и подошла к Ричеру.
– Ключи, – сказала она.
Он извлек из кармана ключи и протянул их ей.
– Спасибо за помощь, у вас отличная машина.
Лински смотрел, как уезжает «мустанг». Машина свернула на север. Шумный двигатель, громкий выхлоп. Его было слышно на весь квартал. Потом снова наступила тишина, и Лински позвонил по телефону.
– Женщина с телевидения уехала, – сказал он.
– Частный детектив останется у себя в офисе, – сказал Зэк.
– А что делать, если все остальные выйдут одновременно?
– Надеюсь, они поступят иначе.
– И все же?
– Тогда возьмите всех.
Розмари Барр спросила:
– А болезнь Паркинсона лечится?
– От нее невозможно излечиться, и ее нельзя предотвратить, – ответил Ричер. – Однако развитие болезни можно замедлить. Существуют лекарства. Также помогает физиотерапия. И сон. Симптомы исчезают, когда человек спит.
