Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли (сборник)

Все сутенеры и проститутки, наркоторговцы и продавцы гамбургеров толклись на улице или в закусочных. Если вам нужен секс, дурь или (прости, Господи) гамбургер – вам туда.

Здесь же собрались те, от кого никому ничего не нужно. Они стекались сюда на ночлег, время от времени их прогоняли вон. Да, кое-чего от них все-таки хотели – их отсутствия. Требование было настойчивым, но не всегда легко выполнимым: человек не может просто взять и испариться.

Дирк одного за другим разглядывал мужчин и женщин, слонявшихся вокруг, сидящих с понурым видом или пытающихся прилечь на скамьи, которые будто специально сконструировали так, чтобы ни за что не дать людям на них заснуть.

– Приятель, не найдется сигаретки?

– Что? Нет, к сожалению. Ни одной, – вздрогнув от неожиданности, ответил Дирк и конфузливо похлопал по карманам.

– Тогда угощайся.

Старик протянул смятую сигарету из смятой пачки.

– Что? О! О, спасибо. Большое спасибо.

Немного опешив, Дирк все же с благодарностью принял сигарету и прикурил.

– Зачем ты сюда пришел? – спросил старик. В голосе не было заносчивости, только любопытство.

Дирк старался не разглядывать его слишком настойчиво. Беззубый рот, всклокоченные волосы, донельзя изношенная одежда. Но глаза из-под обвисших век смотрели совершенно невозмутимо. Старик прекрасно понимал – что бы ни произошло, он со всем справится.

– Как раз за этим и пришел. – Дирк покрутил сигарету. – Спасибо вам. Нигде не мог найти.

– Ага, – протянул старик.

– У меня дома чокнутая птица, – пожаловался Дирк. – Не пускает.

– Ага. – Старик кивнул головой.

– Настоящая птица, – сказал Дирк. – Орел.

– Ага.

– С огромными крыльями.

– Ага.

– Вцепился в меня когтями через почтовый ящик.

– Ага.

Дирк задумался, стоит ли продолжать разговор, умолк и огляделся вокруг.

– Тебе еще повезло, что он не ударил тебя клювом, – спустя какое-то время произнес старик. – Орлы, если их разозлить, на такое способны.

– Ударил! Еще как! Прямо в нос. И тоже – через почтовый ящик. Просто невероятно! Как схватит! Как даст! Только посмотрите, что он сделал с моей рукой!..

Он вытянул вперед руку, ища сочувствия. Старик оценивающе посмотрел на нее.

– Ага, – наконец протянул он и о чем-то задумался.

Дирк убрал руку.

– Много знаете об орлах, да?

Старик не ответил, только еще больше погрузился в собственные мысли. Через некоторое время Дирк вновь попробовал поддержать разговор:

– Сегодня здесь полно народу.

Его собеседник пожал плечами и, прикрыв глаза, глубоко затянулся.

– Здесь всегда так? Я имею в виду, на вокзале ночью всегда много людей?

Уставившись в пол, старик медленно выпустил дым через рот и ноздри.

Дирк вновь обвел взглядом зал. Неподалеку над бутылкой бренди лихорадочно раскачивался какой-то полоумный. Постепенно он перестал раскачиваться, с трудом накрутил колпачок на бутылку и сунул ее в карман старого драного пальто. Толстая старуха, до сего времени усердно рывшаяся в черном мешке с пожитками, вдруг стала его завязывать.

– Похоже, все куда-то собираются, – предположил Дирк.

– Ага, – отозвался его собеседник.

Он положил руки на колени, наклонился вперед и тяжело встал. Несмотря на замедленные стариковские движения, рваную и замызганную одежду, в его манере держаться угадывалось что-то властное.

От старика, от его лохмотьев разнеслась такая резкая вонь, что даже для одеревеневшего носа Дирка это было слишком. Запах все никак не проходил, а только усиливался. Дирку казалось, еще немного – и у него потечет мозг.

Он изо всех сил пытался подавить рвотный рефлекс и любезно улыбался, когда старик повернулся к нему и произнес:

– Сделай настой из цветов померанца. Пока он еще теплый, капни немного шалфея. Хорошо заживляет нанесенные орлом раны. Кое-кто советует добавлять абрикосовое и миндальное масла и даже – да сохранят нас силы небесные – седру. Всегда найдутся те, кто переусердствует. И порой они бывают нам полезны. Ага.

С этими словами он отвернулся и побрел к главному выходу с толпой убогих, сгорбленных людей. Каждый шел сам по себе, у каждого на это явно были свои особые причины, никто не спешил обогнать других. И все же от внимательного взгляда – удосужься кто-то вообще на них посмотреть – не ускользнуло бы, что они идут все вместе, одним потоком.

Пару минут Дирк докуривал сигарету, наблюдая, как люди один за другим покидают вокзал. Убедившись, что вокруг никого, он бросил окурок на пол и придавил каблуком. А потом вдруг заметил, что старик оставил на скамье свою мятую пачку. Внутри обнаружились еще две сигареты. Сунув пачку в карман, он встал и поплелся за толпой на почтительном – как он думал – расстоянии.

На Юстон-роуд в ночном воздухе витало ощущение тревоги. Дирк стоял у выхода и смотрел, в какую сторону идут люди. На запад. Он вынул сигарету, прикурил и тоже двинулся в западном направлении, обогнул стоянку такси и вышел на улицу Сент-Панкрас.

С западной стороны Сент-Панкрас, в нескольких ярдах к северу от Юстон-роуд, к входу в Мидленд-Гранд-отель – огромное здание в готическом духе, пустое и заброшенное, прямо напротив вокзала Сент-Панкрас, – ведет лестница.

На самом верху над ступенями расположились позолоченные буквы из кованого чугуна – название вокзала. Дирк не спеша брел за последним из толпы бродяг и оборванцев по лестнице и вышел к приземистому кирпичному гаражу. Справа высилась громада старого отеля, многочисленные башни, причудливой формы шпили и зубцы пронзали ночное небо.

Высоко в темноте за чугунными решетками стояли на страже безмолвные каменные фигуры. Резные драконы всматривались в небо, когда Дирк Джентли в кожаном пальто с развевающимися по ветру полами приблизился к массивным воротам, ведущим в отель и к железнодорожным путям под сводами вокзала Сент-Панкрас. На верхушках столбов сидели крылатые собаки.

Здесь, между входом в отель и кассовым залом, стоял большой серый «мерседес» без опознавательных знаков. Дирку было достаточно мимолетного взгляда, чтобы убедиться: перед ним тот самый фургон, из-за которого несколькими часами ранее в Костволдсе он едва не съехал с дороги.

Дирк прошел в просторный кассовый зал, где вдоль стен высились мраморные колонны в форме держателей для факелов.

Кассы уже закрылись – поезда со станции Сент-Панкрас ходят не круглосуточно. За грандиозным зданием вокзала под огромным навесом в викторианском стиле притаился перрон.

Из укромного места в сумраке кассового зала Дирк наблюдал за толпой бродяг и нищенок. Здесь их было уже гораздо больше, чем два десятка – наверное, с сотню, – и казалось, что вокруг царит дух едва сдерживаемого возбуждения и напряженности.

Спустя какое-то время Дирк заметил, что их становится все меньше и меньше. Он вглядывался во мрак, пытаясь понять, что происходит. Затем покинул свой наблюдательный пункт у входа в зал, вышел на перрон и, стараясь держаться как можно ближе к стенке, последовал за ними.

Их осталось совсем немного, жалкая горстка. У Дирка возникло стойкое ощущение, что люди исчезают где-то во тьме и больше не возвращаются.

Он нахмурился.

Тьма была глубокой, но не совсем непроглядной. Решительно отбросив в сторону предусмотрительность, Дирк заспешил вперед за оставшейся группкой. Однако когда он добрался до середины перрона, все исчезли. В одиночестве и в полном замешательстве он стоял посреди огромной, погруженной во мрак, пустой железнодорожной станции.

Единственное, что не давало Кейт закричать на лету, – заполонивший легкие воздух.

Когда несколько мгновений спустя бешеное ускорение немного снизило темп, она обнаружила, что задыхается. Глаза слезились так, что она ничего не видела перед собой, на теле не осталось ни единого мускула, который не напрягся бы в борьбе против воздушного потока, рвущего волосы и одежду и заставляющего колени и пальцы дрожать, а зубы – стучать.

Она изо всех сил пыталась подавить в себе желание бороться. С одной стороны, ей совсем не хотелось, чтобы ее отпустили. Она совершенно точно была в этом уверена, хотя и не понимала, что происходит. С другой стороны, Кейт не терпелось устроить скандал за то, что ее без предупреждения посмели поднять в небо. В результате она хоть и сопротивлялась, но весьма слабо и очень злилась за это на себя.

К счастью, в кромешной ночной тьме она не видела землю. Огоньки сперва вспыхивали тут и там, а потом зависли снизу, однако инстинкт самосохранения не позволял идентифицировать их с землей. Мерцающий свет от здания с бесчисленными башнями, которое она видела за секунды до этого безумия, раскачивался под ней на все увеличивающемся расстоянии.

Они продолжали набирать высоту.

У Кейт не было сил ни бороться, ни разговаривать. Возможно, ей и удалось бы укусить этого дуболома за руку, но она не решилась.