– На каком острове? – спросил он.
Я попыталась вспомнить, что Фрэнк написала в своем письме, но не смогла. Быстро взглянула на часы.
– Мне нужно идти, – сказала я.
Ларс поймал мое запястье:
– Подождите. Дайте мне номер вашего телефона.
Он вытащил из кармана свой мобильный и вбил цифры, которые я продиктовала.
Я улыбнулась.
Победа!
Было уже поздно, и я должна была поспешить в универмаг на улице Дроттнинггатан. Мне нужно было снова превратиться в Мерри. В отделе товаров для малышей я набрала ворох одежды и повесила на руку. Футболки, миниатюрные брючки чинос, шортики карго с динозавриками на карманах, крошечные спортивные штаны и пижамные брючки.
Прозвенел телефон, и у меня упало сердце.
– Где ты? – спросил Сэм. – Я думал, что ты к этому времени уже вернешься. – В его голосе звучало раздражение.
Мне пришлось оправдываться:
– Я долго искала нужный магазин. Ты же знаешь, я так плохо ориентируюсь в городе.
– Ладно, возвращайся быстрее, – буркнул он.
– Хорошо, Сэм, – сказала я, еще раз извинившись, прежде чем отключить телефон.
Я заплатила за покупки и заскочила в дамскую комнату. Смочила бумажное полотенце и стерла остатки своего макияжа, стоя перед зеркалом под белым ярким светильником. Было слышно, как в одной из кабинок рвало женщину. Наверно, пищевое расстройство, подумала я, хотя причина могла быть и другой.
* * *
Я направилась к машине и поняла, что действительно заблудилась среди мощеных переулков, оформленных со вкусом фронтонов магазинов, причудливых бутиков, антикварных магазинов, слившихся в однообразную смазанную картину: безупречно чистые улицы, вежливые прохожие, слишком организованный поток пешеходов и транспорта. Пьянящее ощущение свободы, ранее охватившее меня, отступило. Грудь сдавило, улицы сужались вокруг меня до своих обычных размеров. Я почувствовала, как за мной захлопнулась клетка. Я не хочу расстраивать Сэма. Всякий раз, когда он считает, что я делаю что-то не так, меня переполняет ужас.
Наконец я нашла стоянку. На входе старая цыганка просила милостыню. Она цыкнула зубом и погрозила мне пальцем. Словно ведьма, насылающая проклятие.
Я очень быстро доехала домой. Как только вернулась, Сэм вручил мне ребенка.
– Он голодный. И его надо искупать.
Муж даже не поцеловал меня.
Я посмотрела на телефон и увидела сообщение от Ларса. Сразу удалила его и занялась ребенком.
Сэм
Сегодня утром пришло письмо от парней из Уппсалы. Они наняли другого режиссера для рекламы шипованных шин. Гребаные придурки. Черт возьми, я был лучшим на курсе, получил диплом с отличием. Гранты, стипендии, должности. А теперь что?
Все в порядке. Я своего добьюсь. Не сдамся. Буду продолжать.
Из студии услышал хныканье Конора. Несколько дней подряд он не переставал капризничать.
– У него режутся зубы, – объяснила Мерри, уверяя, что все нормально. Она прочитала об этом в книге для родителей, которую я ей купил.
– Давай отправимся на долгую прогулку, – предложил я.
Хочу, чтобы Мерри делала как можно больше физических упражнений и держала себя в тонусе. Ей надо сбросить лишние килограммы, которые она набрала во время беременности. Нужно просто приучить себя к дисциплине, вот и все, обычно говорю я.
Я усадил Кона в рюкзак, который водрузил себе на плечи. Мерри надела на голову ребенка панамку и смазала его солнцезащитным кремом, а заодно и мою шею, чтобы та не обгорела.
Мы заперли за собой дверь и пошли по лесной тропинке вдоль заповедника. День был теплым, но не жарким. Тишину нарушало лишь жужжание насекомых и щебетанье птиц.
– Пот пойдет нам только на пользу, – сказал я, выбрав для прогулки один из самых трудных маршрутов.
Мерри шла позади нас. Я слышал ее тяжелое дыхание.
– Как здесь красиво, – сказал я. – Летом здесь просто потрясающе.
Мерри промолчала.
– Дорогая?
– Сэм, я постоянно это твержу, разве не так? Это красиво. Это чудесно. Это изумительно.
– Господи Иисусе! – воскликнул я. – Надеюсь, ты не забеременела в этом месяце.
– Что?
– Расслабься, – произнес я, – я шучу. Очевидно, ты испытываешь тяжелый предменструальный синдром, правда? Просто у тебя дурное настроение. Гормоны играют, – со смехом добавил я. – Вы, женщины, такие впечатлительные. И при этом считаете, что можете править миром.
Я продолжил путь, оставив Мерри наедине с терзавшими ее мыслями. Не хочу потакать таким ее настроениям. Да она и сама знает, что мне это не нравится.
Утро вторника, а я гуляю с ребенком в рюкзаке за спиной. Вот такая теперь у меня жизнь в Швеции. Транскультурация. Это – антропологический термин. Он означает процесс адаптации эмигрантов к новым условиям жизни и, в частности, к культурным традициям.
Профессор. Я любил, когда меня так называли. Но здесь это звание не имеет ни малейшего значения. Эй, профессор Херли, а не хотите ли направить камеру на шипованные шины?
Конор начал хныкать, и я остановился, чтобы взглянуть на него.
Мокрый от пота он стянул с головы панамку. Подошла Мерри.
– Ему жарко, – сказал я.
– С ним все в порядке, – ответила Мерри, – просто хочет пить.
Она дала ему бутылочку, и тот сразу высосал из нее всю воду. Жена смочила тряпочку и положила ему на шею, чтобы охладить кожу.
– Ты просто чудо, мамочка, – похвалил ее я, – всегда знаешь, что надо делать.
– Прости за то, что произошло. Возможно, ты прав. Это действительно, должно быть, ПМС.
Мы пошли по тропинке назад и спустились к озеру.
Я наклонился, чтобы попробовать рукой воду.
– Ледяная, – сказал я. – Через пару недель нагреется.
Мерри стояла как вкопанная, не отрывая глаз от бесконечной голубой глади озера.
– Раздумываешь, стоит ли войти? – спросил я, поддразнивая ее.
– Что-то вроде того, – неясно ответила она, постояла еще, целиком уйдя в свои мысли.
Вернувшись домой, Мерри приготовила легкий ланч – сыр, свежий хлеб и салат. Она до сих пор выглядела рассеянной – забыла положить лимон в мою содовую и заправить маслом салат.
– Ты сегодня сама не своя, – сказал я. Мне показалось, что она съежилась.
– Прости, Сэм, не знаю, что со мной происходит.
– Фрэнк уже написала, когда приедет? – спросил я, пытаясь поднять ей настроение.
– Нет еще, – ответила она, покачав головой. – Очевидно, пытается закончить дела на работе, чтобы уйти в отпуск.
– Вкусный хлеб, – произнес я, и она улыбнулась.
– Я опробовала новый рецепт.
– Ах, какая у меня женушка, – воскликнул я, – постоянно превосходит саму себя.
Мерри засияла.
«Время от времени ее необходимо поощрять, – подумал я. – Или она потеряет уверенность в себе и начнет увядать».
– Кстати, – сказал я, – я получил эту работу.
– О, Сэм! – воскликнула она. – Я была уверена, что тебя возьмут.
После ланча Мерри уложила Конора спать, вынесла пару одеял и расстелила их на лужайке.
– Мы тоже можем немного вздремнуть здесь? – Она улыбнулась и, как обычно, когда смотрела на меня, прищурилась, словно от яркого света.
– Мерри, – сказал я, – сейчас полдень, вторник. Мне надо работать.
Я оставил ее в одиночестве на пустой лужайке и вошел в дом. Сидя в затемненной студии, я смотрел видео, записанные другими людьми, на тридцатидюймовом мониторе, который купил в ожидании нового взлета моей карьеры. Проверил электронную почту. В одном из писем было предложение принять участие в конкурсе, чтобы получить грант. Должно быть, старая рассылка.
Где-то через час я поднял жалюзи и посмотрел в окно. Мерри все еще сидела на одеяле, скрестив ноги, лицом к дому. Довольной она совсем не выглядела. Не чувствовалось, что она отдыхала. Ни малейшего признака удовольствия на лице. Вообще никакого выражения.
«Как же я люблю эту женщину», – подумал я.
Мерри
Я лежала в ванне, погрузившись в воду, которая успела уже остыть. Мое тело, невесомое и распухшее, было под водой, но было готово всплыть в любой момент. Трупы, которые всплывают, трудно узнать. Они раздутые и вспученные, совсем не похожие на тех, кем были раньше. Я содрогнулась, а потом замерла, погрузившись на дно ванны. Бледная, хрупкая, невесомая. Я почти не занимаю места.
