Наталья Александрова
Сковорода ближнего боя
© Н. Александрова, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
Мне снилось, что я каким-то образом оказалась то ли в затерянном мире, описанном Конан Дойлем, то ли в парке юрского периода из одноименного американского фильма: будто я бегу по бескрайней равнине, заросшей густой высокой травой, а за мной гонится огромный и очень злобный тираннозавр. Он уже почти догнал меня и примеривается, как бы половчее схватить своей страшной пастью, и вдруг, о чудо, прямо передо мной возникает вход в пещеру! Я бросаюсь в спасительную тьму, но тут же спотыкаюсь, скатываюсь куда-то очень глубоко – и вдруг слышу перед собой угрожающее рычание… Неужели я угодила прямиком в логово какого-то доисторического хищника? Пещерного льва или саблезубого тигра?
Я проснулась, но легче от этого мне не стало.
Прямо надо мной нависала огромная, широко распахнутая пасть, полная страшных желтоватых зубов. В первый момент я не видела ничего, кроме этих зубов, но затем разглядела маленькие глазки, горящие, как два раскаленных угля, и огромную звериную морду в крупных складках, словно вышедшую из ночного кошмара или из фильма ужасов…
Чудовищная пасть приблизилась вплотную к моему лицу, из нее раздалось то самое грозное рычание, которое я слышала во сне, – что-то среднее между звуком форсированного мотоциклетного мотора и отдаленной грозой.
Пасть распахнулась еще шире – наверное, при большом желании я целиком могла бы в ней поместиться. Из нее вывалился огромный лиловый язык…
– Бонни, сколько раз тебе говорила – не смей лизаться по утрам! Я еще толком не проснулась…
С этими словами я отпихнула локтем зубастую пасть и попробовала натянуть на себя одеяло.
Это мне, конечно, не удалось, потому что у Бонни были на мой счет совершенно другие планы. В отличие от меня он уже проснулся, был бодр и весел и теперь хотел немного повозиться и поиграть в шумные, подвижные игры.
– Сколько времени? – спросила я недовольным тоном и завертела головой в поисках будильника.
Бонни с громким лязгом захлопнул пасть, отполз от меня и выразительно покосился на этот самый будильник.
На нем было уже восемь тридцать, так что Бонни был в своем праве.
Он привык, что в половине девятого его выводят на прогулку, и не собирался менять распорядок дня. Бонни вообще очень уважает режим, можно сказать, он – раб своих привычек.
Я тяжело вздохнула и опустила ноги на пол.
Бонни радостно взвизгнул и тоже скатился с кровати, представ передо мной во всей своей красе.
Бонни – бордоский дог красивого песочного цвета.
Бордоские доги вообще очень крупные собаки, но Бонни вымахал великаном даже для своей породы. Его с трудом приняли на собачью выставку. Так, по крайней мере, говорил его прежний хозяин, Борис Алексеевич Ланский.
Именно от него я несколько месяцев назад унаследовала Бонни.
Борису и его жене Нелли нужно было срочно уехать за границу, и они наняли меня, чтобы я пару недель посидела с собакой. Из той роковой поездки они не вернулись, и мы с Бонни остались вместе навсегда. Впрочем, это совершенно другая история[1]. А сейчас мне нужно срочно отправляться с псом на прогулку, а то он уже дает мне понять, что больше ждать не в состоянии! Притворяется, конечно, но сегодня, несмотря на начало октября, стоит удивительно хорошая погода – золотая осень, поэтому Бонни можно понять. Он обожает бегать по газонам, усыпанным желтыми кленовыми листьями, его приятный песочный колер очень гармонирует с осенней гаммой.
Я торопливо натянула старые джинсы, свитер, ветровку и, зевая и потягиваясь, поплелась в коридор.
По лестнице мы сбежали в хорошем темпе, внизу Бонни даже не задержался возле статуи богини Фемиды, которую он обычно норовил описать (была у него такая странная привычка). Дом, в котором мы сейчас живем, – старый, как и многие дома на Васильевском острове, но хорошо отремонтирован, квартиры в нем дорогие, на первом этаже большой холл, выложенный плиткой, посредине – статуя Фемиды, сохранившаяся с позапрошлого века. Бонни пес не слишком хулиганский, но на Фемиду регулярно пытается поднять лапу. Никакого почтения к богине правосудия!
В этот раз я была начеку, и всего через пятнадцать минут мы уже двигались к нашему обычному месту прогулок – к зеленой зоне на берегу реки Смоленки. Это единственное место в округе, где окрестные собаки могут вволю побегать и обменяться последними новостями.
Однако мы не успели дойти до собачьей площадки, как случилось самое страшное, то, чего я всегда больше всего боялась, – на пути Бонни попалась кошка.
Самая обыкновенная полосатая помойная киса гордо и неторопливо шествовала поперек тротуара с видом по меньшей мере герцогини в изгнании. Правда, заметив Бонни, она возмущенно фыркнула и немного прибавила шагу.
Пес изо всех сил дернул поводок, я не удержала его, выпустила… и Бонни скрылся в ближайшей подворотне следом за нахальной киской!
Я схватилась за голову: бежать за бордоским догом – дело совершенно безнадежное, это под силу лишь олимпийскому чемпиону по бегу на короткие дистанции.
Оставалось только ждать, пока ему самому надоест гонка по дворам и он вернется ко мне, усталый, но довольный. Во всяком случае, так было до сих пор.
К счастью, совсем рядом на бульваре стояла удобная скамья, и я уселась на нее, подставив лицо ласковым лучам осеннего солнышка.
В конце концов, думала я, Бонни непременно вернется, а я пока немного передохну и приведу в порядок свои мысли… Давно пора серьезно подумать о дальнейшей жизни.
Однако не тут-то было. Прошло всего несколько минут, и вдруг рядом со мной на скамейку опустился мужчина с довольно неприятным лицом, в мятых темных брюках и серенькой курточке.
«Ну вот, – подумала я раздраженно. – Стоит только расслабиться, обязательно появится какой-нибудь козел и начнет вязаться! Как будто вокруг мало свободных скамеек!»
Действительно, незнакомец придвинулся ко мне и повернулся, явно намереваясь вступить в разговор.
Я, в свою очередь, приготовилась его красиво отшить.
Однако первые же его слова повергли меня в шок.
– Гражданка Селезнева? – сурово осведомился незнакомец.
– Да, – растерянно ответила я, – это я… а вы кто такой и что вам от меня нужно?
– Капитан милиции Творогов! – заявил незнакомец и предъявил мне служебное удостоверение. – А это – капитан Бахчинян! – И он показал на кого-то за моей спиной.
Я обернулась и увидела, что с другой стороны от меня на скамейку сел смуглый горбоносый брюнет в светлом плаще.
– И что же вам обоим от меня нужно?
– Вам придется пройти с нами в отделение милиции, – ответил первый капитан. – Там мы вам все объясним.
– А здесь вы не можете мне это объяснить? – упорствовала я. – И вообще, я жду Бонни…
– Что ты с ней церемонишься, Никитич? – вступил в разговор второй капитан. – Гражданка Селезнева, вам придется пройти с нами! Вы арестованы по обвинению в тяжком преступлении!
– В каком еще преступлении? – Я в полном изумлении уставилась на грубого брюнета. Все происходящее казалось мне дурацкой шуткой. Кстати, совершенно не смешной.
– В убийстве! – брякнул Бахчинян.
– В убийстве?! – ошарашенно повторила я.
Теперь это казалось не шуткой, а дурным сном. Сейчас эти два капитана исчезнут, как утренний туман, растворятся в сладковатом осеннем воздухе, и я проснусь в своей собственной постели…
– Ну, ты спешишь, Тиграныч… – недовольно проговорил первый капитан. – Во-первых, она пока не арестована, а задержана, во‑вторых, Елизавета Петровна будет недовольна, она хотела сообщить Селезневой, в чем ее обвиняют, в более подходящей обстановке…
– Один черт, – отмахнулся Бахчинян. – Она все равно будет недовольна… Короче, поехали!
Он поднялся со скамейки и рывком поднял меня.
Я поняла, что все это вовсе не шутка и уж точно не сон. В серьезности происходящего меня убедил спокойный рассудительный голос капитана Творогова.
Возле нас остановилась машина, дверцы ее распахнулись, и меня усадили на заднее сиденье.
– А как же Бонни? – пролепетала я, выглядывая в окно.
Но мне никто не ответил. И тут я весьма кстати вспомнила, что не успела рассмотреть ничего в красной книжечке, что небрежно сунул мне под нос капитан Творогов. А может, он и не капитан вовсе? И вообще не из милиции? Ведь даже СМИ предупреждают, что кругом полно преступников, выдающих себя за представителей милиции… Подошли на улице, сунули в нос какое-то удостоверение, схватили, запихнули в машину. Откуда они вообще знали, что я – это я? И куда меня сейчас везут? Может, это похищение? И как же Бонни? Он вернется, а меня нет… Сам виноват, нечего было убегать, рассердилась я.
Ехали мы недолго и вскоре остановились перед обшарпанным трехэтажным зданием блекло-розового цвета на одной из линий Васильевского острова. Меня вывели из машины, провели в дверь, далее – по узкому полутемному коридору, в котором стоял неистребимый запах масляной краски, и втолкнули в небольшой кабинет, где за широким столом, заваленным многочисленными картонными папками и блокнотами, сидела молодая женщина со светлыми, коротко стриженными волосами и глазами, холодными и прозрачными, как две льдинки.
