Около часа гость зачем-то просматривал мои тексты, время от времени задавая какие-то непонятные вопросы. Я, изображая рабочий энтузиазм, написала аж десять строчек и сварила кофе.
Затем господин Ильин минут двадцать «освещал интересующий меня вопрос». Мастерски освещал, надо сказать: ничего, что не проскакивало бы уже в газетах или на ТВ, в рассказе не было. Виртуоз! Ему бы в политики податься…
— Вот, собственно, в общих чертах и все. Вас еще что-то интересует?
Ну, однова живем! Я глубоко-преглубоко вдохнула…
— Никита Игоревич, только один еще вопрос.
— Хоть десять.
— Зачем вы за мной ходили?
— Какая вы… наблюдательная девушка…
Правильно, он же не знает, что дело отнюдь не в наблюдательности, просто его… э-э… мужественный облик потряс мое… э-э… девическое воображение.
— По уму следовало бы не интервью вам давать, а вас-то и допросить.
— Это на какую же тему?
Он пожал плечами:
— Обо всем, что вам известно.
— Мне многое известно, можно попытаться. При хорошем раскладе лет за десять управитесь, — зачем я начала хамить, я и сама не знала. Не то от обиды, не то по природной вредности характера. Однако на господина майора моя наглость отчего-то не произвела впечатления. Во всяком случае, голоса он не повысил и сохранил на лице все-то же задумчиво-непроницаемое выражение.
Сосредоточенно изучая рисунок на шторах, гость равнодушно заметил:
— Мне думается, что ваш интерес к фальшивомонетчикам вызван отнюдь не профессиональными изысканиями или, как вы выразились, сложившейся ситуацией, — и взял паузу. Прямо в лучших традициях классического театра. Казалось, он может промолчать так лет двести. Я сломалась первой:
— Ну предположим, что у меня какой-то личный интерес. Это ведь не значит, что меня непременно нужно в чем-то подозревать? Потому что я и сама не знаю, что это за интерес. И позволю себе заметить, что даже если меня и следует в чем-то подозревать, то вы все равно ничем не рискуете. Если я в чем-то замешана, то ничего нового не узнаю, если нет — что вы теряете? Что я сдуру где-то проболтаюсь?
— Да кто вас знает… Хотя сдуру проболтаться — это вряд ли.
Эх, люблю, когда хвалят! Даже настроение поднялось. Все-таки Никита Игоревич — душка. Правда, бесцветное «господин майор» ему не подходит. Надо бы что-то такое же сдержанное, но более геррроическое. Ну например… Герр майор. Идеально.
— Тогда рассказывайте. Жора?
— Вообще-то в этом доме в разное время квартировало человек десять. Но вы правы. Жора… Мастер-гравер, виртуоз, когда-то… ну да это уже археология.
— Его убили?
— Может быть, и нет. Случайности все-таки бывают.
— Никита, а разве для изготовления фальшивок до сих пор используют клише? Зачем нужен гравер? Новые технологии и все такое…
— Неужто вы инструменты Жорины обнаружили? Ну молодцы! Берегите, это ж музейный экспонат!
— Я серьезно!
— И я серьезно. Да ладно, ладно. Когда Жора приехал сюда, около него начала крутиться кое-какая публика… Наша публика, местная…
И тут у меня в голове начала складываться очень даже логичная картинка.
— Жора привез сюда часть «продукции», и ваша публика теперь пытается до нее добраться, точно?
— Ну где-то так. И было бы очень неплохо эту, как вы выразились, «продукцию» найти и ликвидировать.
— Видите ли, Никита… — и я вкратце рассказала ему предысторию: наследство, звонки, визиты…
Дура, трижды идиотка! Только сейчас мне пришло в голову, что герр майор может разыскивать «продукцию» отнюдь не по долгу службы. Хотя… если он из «искателей», про звонки и прочие глупости и так знает. А вот наследство все равно в картинку не укладывалось. Наверное, все эти сомнения достаточно явственно отразились на моей физиономии, потому что герр майор усмехнулся:
— Рита, как вы полагаете, кто из нас сейчас больше рискует?
— Я, конечно!
— Н-да? Ну, может быть. Во всяком случае, теперь ясно, что местонахождение этой самой «продукции» никому из Жориных знакомых неизвестно, иначе давно бы уже достали и никого не тревожили. Так что вы мне все-таки здорово помогли, хотя наверняка не рассказали и половины того, что вам известно.
— Ну извините, чем богаты…
— Не рычите, я ваш должник. Может, вас в театр сводить?
— В театр? — изумилась я.
— Ну не в кабак же вас приглашать, — он усмехнулся. — Ну что? Вот прямо сейчас, а?
Ничего не понимаю!
С помощью кольта и доброго слова вы сможете достичь гораздо большего, чем одним только добрым словом.
Аль-Капоне
За несколько шагов до калитки Ильин вдруг шагнул вперед, неуловимым движением отправив меня к себе за спину. Я и сообразить не успела, что происходит, как тьма вытолкнула из себя какую-то тень, которая кинулась к нам с воплем:
— Я так и знал! Так и знал!.. Ты!.. Что ты себе позволяешь?! У тебя ребенок, а ты мужиков в дом тащишь!.. Шлюха!.. Я сейчас… Пусти!.. Пусти, скотина!..
Последний вопль прозвучал уже не столь… экспрессивно. Я, конечно, не разглядела, что там произошло, но, судя по звуковым эффектам, Никита мгновенно блокировал нападение и прижал «тень» к забору, приговаривая:
— Если меня… в темном месте… прислонить к теплой стеночке… то со мной еще очень можно… поговорить… Какие, однако, у тебя… энергичные поклонники.
Цитата из Жванецкого прозвучала настолько к месту, что меня начал разбирать хохот, так что я только и смогла выдавить:
— У меня?
— А что, не твой джигит?
— Темно, однако, не разгляжу. Но сомневаюсь, мои так неприлично себя не ведут…
— Кто это? — неожиданно вопросил прижатый к забору «джигит» хриплым шепотом.
Никита Игоревич свободной рукой добыл из кармана фонарик и щелкнул кнопочкой. Я пригляделась…
— Вроде знакомый кто-то, а может, и нет…
— Рита?!! — похоже, «неопознанный объект» впал в шок. — А где Элечка?
И тут до меня дошло. Элечкой, кроме нежной мамочки, Лельку звал один-единственный человек — бывший супруг. Значит, он дожидался тут ненаглядную, принял меня за нее, а сопровождающий мужик привел его, естественно, в бешенство. Бедненький…
— Лелька у мамы, поехала Дениску навестить, — сообщила я «бедненькому» довольно сурово. Все-таки он сильно меня напугал. Отчасти потому же я и соврала насчет «Лелька у мамы», не хотелось объясняться. Как говорил один наш писатель, «иногда ложь предпочтительнее правды хотя бы тем, что короче». Выяснить, куда Лелька девалась, я успею, а этого надо бы поскорей отправить с глаз долой. — Никит, отпусти его, это Лелькин супруг, хоть и бывший. А ты смотрел бы, прежде чем на людей кидаться…
Супруг рассыпался в извинениях:
— Ну Рит, ну не сдержался… Я повидаться хотел, дома нет никого, думал, это она возвращается. С кем-то!
Все это сильно напоминало гротескное исполнение сцены на Новом мосту из «Трех мушкетеров» (помните, когда д’Артаньян бросается на Бэкингема, приняв его даму за Констанцию?) — сегодня что, вечер цитат? То Жванецкий, то Дюма…
— Иди уже домой, влюбленный! Лелька послезавтра должна вернуться. И, знаешь, если ты ей такие же сцены будешь закатывать — тогда тебе точно ничего не светит. Как-нибудь держи уже себя в руках, взрослый ведь человек, а?
Покинутый супруг еще минут пять расшаркивался, но в конце концов отбыл восвояси.
Мне смертельно хотелось, чтобы этот денек уже закончился…
Ильин, прощаясь, церемонно поклонился и велел звонить, «если что». Кажется, это называется «дежа вю»…
Дом действительно стоял темный и пустой. На кухонном столе поджидала записка:
«Звонила мама, надо съездить. Заодно покажу альбом, может, кого опознает».
Ну надо же! А я, оказывается, и не соврала ни грамма.
Погасив свет, я устроилась в уголке кухонного диванчика. Хотелось хотя бы немного упорядочить мысли и впечатления. Что же все-таки происходит? Кто такой Никита, то бишь, на чьей он стороне? Откуда взялся этот неожиданный дом? Что за люди и зачем вокруг него вертятся?
Значит, господин Жора имеет отношение к некоей… э-э… организации, занимающейся изготовлением фальшивых баксов, так? Вроде так. Ах, да! Время должно быть прошедшее: и «организации», если я правильно поняла Никиту, уже не существует, и сам Жора сегодня ни к чему никакого отношения иметь не может. Убийство или несчастный случай — непонятно. Но так или иначе, а, как выражаются авторы милицейских сериалов, «главный фигурант из дела выбыл».
Откуда он приехал — неизвестно (то есть, мне неизвестно, Ильин-то, наверное, знает), зато известно, что приехал не «пустой». Потом вокруг Жоры или, точнее, вокруг его «багажа» начала крутиться некая публика — почти наверняка она же сейчас терроризировала Лельку звонками и визитами. Вопрос непринципиальный, но по теме: они дом всерьез покупать собирались? Впрочем, ситуацию это ни на грамм не меняет.
