Мысль о квартире выбила меня из колеи – взгляд мой невольно скользнул на потолок с облупленной, осыпающейся побелкой. Вместо того чтобы вести нить своих дедуктивных рассуждений дальше, я стала думать над тем, какую краску пустить на ванную, и сделать ли в комнате одну стенку потемней, и во сколько ремонт обойдется...
Придя к выводу, что обойдется дорого, я почла за лучшее вернуться к предмету своих рассуждений. Что дальше? Какой вывод следует из наличных сведений, собранных вкупе? А никакой. Ничего мне это не дает и для объяснения драматической сцены, разыгравшейся в стенах собственной квартиры. Какого черта он тогда сообщил кому-то мой телефон?
Основательно взвесив имеющуюся информацию, я пришла к выводу, что путь у меня один. Если я не выйду на след через его квартиру, то не выйду на след никогда. Это единственная зацепка, причем из той сферы, в которой я чувствую себя как рыба в воде. Надо выведать все, что можно, и прозондировать, где и когда были сданы в эксплуатацию дома с таким типом квартир и так благоустроенные. Не помешает также условно принять на веру все, о чем он мне рассказывал, – даже если напропалую врал, какое-то зерно правды в эти плевелы попало, будем надеяться, мне удастся его отсеять.
Остановившись на таком решении, я с нетерпением стала ждать звонка. Позвонит или нет?
Уж если не позвонит, тогда, конечно, придется поставить на расследовании крест...
Позвонил. Как обычно, поздним вечером, и, как обычно, вытащил меня из ванны. Я так заспешила, что даже не вытиралась – накинула халат и поскорей забралась на диван под одеяло. И сразу же, после неизбежной приветственной увертюры, приступила к реализации своего плана.
– Ужасно завидую твоей квартире, – лицемерно вздохнула я. – Благоустроена, говоришь, по первому классу? Небось и стенные шкафы есть?
– Да, в прихожей.
– Счастливчик, а у меня нет. Какие? Двухсекционные?
– Один двухсекционный, другой одинарный, если я правильно их называю. Ага, значит, тип Б-1 и Б-2.
– А больше нигде нет? Только в прихожей? А то я знаю такой дом, в котором сплошь одни шкафы, так хозяева ломают голову, что бы туда запихнуть.
– Ну, у меня такой проблемы нет. Тем более что шкафов всего два, в прихожей.
– А полы какие? Из чего?
– Как из чего? Из паркета.
– В кухне тоже паркет?
– Нет, в кухне что-то другое...
– А что? Плитки ПХВ?
– В плитках я не разбираюсь, но явно не плитки – покрытие сплошное, из чего-то искусственного.
Ясно, из искусственного. А из чего он хотел? Из мрамора? Только что это может быть? Метражированный полихлорвинил?
– А в ванной у тебя наверняка глазурь?
– Что ты имеешь в виду? Кафель на стенах?
– Ага.
Как можно не знать, что такое глазурь?
– Нет, не глазурь. Ванная окрашена, но очень красиво.
– В жизни не видела красиво окрашенной ванной. А потолки высокие?
– Высокие. Метра четыре.
– Четыре?! Исключено. До войны – да, были такие потолки. Сейчас таких домов не строят.
– Ну, чуть пониже. Но не меньше трех с половиной. Умоляю тебя, только не заставляй меня измерять.
Будь моя воля, я бы заставила, очень уж этот факт меня заинтриговал. Три с половиной метра? Нестандартная высота, странный дом, откуда он взялся? Пристройка к старому зданию?
– А что у тебя за окном? Как насчет пейзажа?
– Трудно назвать это пейзажем. С одной стороны кусочек чего-то вроде сквера, а с другой – стоит здание. Очень удобно стоит, сразу после полудня затеняет солнце. Меня это устраивает, не люблю, когда жарко.
Итак, расположение известно. Теперь уточним местонахождение.
– А на каком этаже?
– На третьем.
– Дурацкий этаж. Не знаешь, то ли пешком подниматься, то ли лифтом. Когда карабкаешься вверх, кажется высоко, а когда донимает шум – чересчур низко.
– У меня нет шума. Идеальная тишина. Никакого движения, никакой толчеи. Потому-то я сюда и переехал, прежняя квартира тоже была недурна, мне она нравилась, но там в пять утра будили автобусы. А после развода, когда я остался один, она для меня оказалась слишком просторной. Как-то неприлично одному занимать хоромы из трех комнат, да еще с кухней.
– Прежняя у тебя тоже была в центре?
– Ну да. На углу Мокотовской и Котиковой. Как раз по Мокотовской и ездят автобусы.
– А ты случайно не собираешься заняться ремонтом? Меня эта проблема ужасно угнетает, давно пора сделать ремонт.
– У меня такой проблемы нет. Я здесь живу.., погоди, сколько я здесь живу? Два года. Да, скоро уже два года. Квартира еще как новенькая.
– А ты ее получил или обменялся?
– Получил, абсолютно новую. Еще и поджидала меня несколько месяцев, остальные жильцы давно заселились, а мне все не хотелось расставаться с прежней.
– Ох, как я тебе завидую, – подзуживала я. – Чего доброго, скажешь, что у тебя и лестничная клетка какая-то особенная...
– Да, лестничная клетка неплохая.
– ..я тогда точно заболею от зависти. По поручням можно съезжать?
– Не понял?
– Можно, спрашиваю, съезжать по поручням? Я это очень люблю, сколько лет каждый день каталась.
– Знаешь.., не пробовал. По-моему, нельзя, чересчур крутая.
– В каком смысле крутая? В два пролета?
– Нет. Идет как-то так: сначала три ступеньки, потом четыре, потом еще по несколько ступенек, потом одна...
Я аж онемела. Что он такое говорит? Одна ступенька? Ничего такого в современном домостроении нет, разве что... Черт подери!
В голове у меня мелькнул зыбкий просвет. Опять что-то припомнилось, вроде бы знакомое. Но мне ведь казалось, что он должен жить на Лятавце, с чего мне втемяшился этот Лятавец? Где-то тут концы с концами не сходятся, ладно, потом разберусь.
– Ты прав, – неуверенно сказала я. – По таким перилам не наездишься. А балкон у тебя есть?
– Балконов в этом доме вообще не имеется, единственный его недостаток. Что поделаешь, нет в мире совершенства. Ты извини, придется с тобой попрощаться, опять отбываю в командировку. Кажется, подошла машина.
– И надолго? Когда мне ждать звонка?
– Точно не знаю, но к среде вернусь наверняка.
– Среда невезучий день, ну да ладно. Счастливо тебе.
– Спокойной ночи.
Неплохой улов! Я буду не я, если и теперь ничего не добьюсь. Здание нестандартное, это ясно. Сверхнормативная жилая площадь, сверхнормативная высота потолков, дом развернут на юг – север, глядит на север с двусторонне застроенной улицы. С тыльной стороны кустарниковая зелень, улица закрыта для транспорта, либо движение там ограничено. И эта странная лестница с одной ступенькой! Не может быть, приврал или напутал, лестница не укладывается ни в какие строительные нормативы. А до того жил на углу Кошиковой и Мокотовской... Выехал два года назад, квартира была за ним забронирована... Не забыть бы – дом сдан в эксплуатацию в четвертом квартале шестидесятого года!
А раньше жил... Стоп, привратник! Этот народ о жильцах знает все! Немедленно к привратнику!
Дай бог здоровья всем авторам детективных книг, как здравствующим, так и покойным, всем вкупе! С сердцем, исполненным признательности к вышеупомянутой братии, я отправилась на покорение тайны.
К цели можно было проторить два пути: через нынешнее его местожительство, ибо целыми пачками дома в эксплуатацию не сдаются, да еще такие нестандартные, и через прежнюю квартиру, ибо из нового дома люди, опять же пачками, не переселяются.
У меня оставалось еще два отпускных дня, и я решила посвятить их столь оригинальному времяпрепровождению. Первый раз в жизни выпала мне такая увлекательная забава, и я, чего скрывать, чувствовала чуть ли не благодарность к этому человеку за то, что он привнес неожиданную остроту в мое пресное, вялотекущее существование. Наверняка он даже не догадывается, какое удовольствие мне доставляет.
Начала я с районного отдела архитектуры при нарсовете и через проектировщиков – как-никак собратья по профессии – вышла на инвесторов жилых зданий. Проектировщики клялись и божились, что ни одному из них в голову не пришел бы такой несуразный проект лестничного пролета, посему пришлось оставить их в покое и взяться за Горстройуправление. Сия институция инвестирует все жилищное строительство, за исключением немногих ведомственных зданий, проходящих по особой статье, – в моем случае это наверняка то самое исключение, но надо удостовериться точно. В первый день я не успела, рабочее время уже закончилось, так что пришлось переключиться на привратников. Дотошный народ, к ним лучше подкатить с каким-нибудь сочиненным про запас объяснением. Проявив недюжинный литературный талант, я придумала душещипательную историю о том, как три года назад у меня пропал “Неистовый Роланд” Ариосто, большой раритет, издан в XVIII веке, – один мой приятель оставил его по ошибке у своих знакомых. Приятеля мне требовалось как-то вывести из игры, чтоб не советовали с него и спрашивать, поэтому я отослала его в Ирак, где очень кстати – то бишь некстати – случилась революция, помешавшая мне с ним связаться. А сама я этих его знакомых не знаю, как зовут – тоже, знаю только, где они жили три года назад. Слышала о них краем уха всякие светские пересуды, а воспитанные люди судачат, не упоминая фамилий. Дело известное, nomina sunt odiosa <Имена нежелательны (лат.).>. Ариосто же нужен мне позарез, он ведь не мой, вдобавок владелец на днях возвращается из-за границы. Пропажу надо во что бы то ни стало вернуть, иначе как я буду выглядеть в его глазах – посеять такую ценную вещь!
