Нюра оглядывала подведомственную котлетную и ее многочисленных клиентов, как капитан пиратского корабля оглядывает свой бриг и его разношерстную команду в предвкушении надвигающегося шторма. Нюра была не только буфетчицей, но в то же время финансовым директором «Полянки» и службой безопасности и со всеми этими обязанностями справлялась блестяще.
– А ну, мотай отсюда! – беззлобно рявкнула Нюра, когда к прилавку подошел плюгавый мужичонка в изжеванной кепке неопределенного цвета, которую в народе называют «плевок алкаша». – Ты мне еще с позапрошлого вторника сорок два рубля должен.
– Ну, Нюрочка, – мужичонка заглядывал ей в глаза преданным собачьим взглядом, – ну, Нюрочка, ты же меня знаешь – я всегда!.. Если у меня временные трудности, так это ничего… это пройдет, и непременно настанет светлое будущее!
– Именно, что я тебя знаю как облупленного! И если у тебя что и есть постоянное – так это временные трудности. Так что не надейся – в долг я тебе и двадцати грамм не налью!
Тут Нюра краем глаза заметила назревающий за одним из столиков скандал и проговорила вроде бы не очень громко, но чрезвычайно доходчиво:
– Эй, Клешня! Если не сбавишь обороты, я тебя лично выкину за пределы заведения, вместе со всеми твоими дружками! Ты меня знаешь, у меня рука тяжелая!
Клешня, мрачный сутулый мужик с искусственной рукой, повернулся к стойке и миролюбиво проговорил:
– Нюрочка, мы ничего! Это мы просто за отечественный футбол переживаем!
– Сбавьте обороты или будете на улице переживать! – строго предупредила его Нюра и повернулась к дяде Васе:
– Кого я вижу! Никак Василий Макарович! Вам грамм сто пятьдесят для начала и селедочки?
– Нет, Нюра, ты же знаешь, я не употребляю, – посуровел Куликов. – При моей работе это никак нельзя!
– Так вы же вроде как теперь свободный человек, на пенсию вышли?
– Эх, Нюра! – вздохнул дядя Вася. – Если бы на ту пенсию можно было прожить… Я к тебе вообще-то по делу…
– По какому такому делу? – Нюра насторожилась. – Вы же знаете, Василий Макарович, при моей работе…
– Ты, Нюра, слышала, что директора зоомагазина на Двенадцатой линии убили?
– Ну, уши есть, чего не услышишь! – ответила Нюра уклончиво.
– А что, никто из твоих соколиков об этом не трепался? – Куликов выразительно оглядел контингент котлетной.
– Да этих соколиков слушать – себе дороже! – отмахнулась Нюра. – Я как считаю: меньше разговоров – больше выручка!
Вдруг тот женский голос, который доносился из подсобного помещения, жизнерадостно грянул:
– Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!..
– О, чего это? – прислушался дядя Вася с интересом. – Это радио у тебя? Так вроде же эту песню ансамбль пел вокально-инструментальный, а тут одна женщина старается…
– Да это не радио! – развеселилась Нюра. – Это я себе подругу завела голосистую! Эй, подруга, швартуйся к нам!
Тут же пение прервалось, и из подсобки вылетел большой зеленый попугай с ярко-желтым пятном на лбу. Сделав круг почета над стойкой, попугай приземлился к Нюре на плечо.
– Вот, Василий Макарович, моя подруга, – представила Нюра. – Очень у нее репертуар для нашей котлетной подходящий!
– Желтолобый амазон! – задумчиво проговорил дядя Вася. – Подруга, говоришь? А зовут ее как? Не Люка, случайно?
– Я ее Эдитой Станиславовной зову, – сообщила Нюра. – А что? Никак вы с ней знакомы?
– Лично не знакомы, не встречались. Только расскажи мне, Нюра, откуда у тебя такая подруга завелась? Дело в том, что она, вполне возможно, свидетельницей проходит по серьезному делу.
– По серьезному? – переспросила Нюра, поскучнев.
– Серьезнее не бывает, – кивнул дядя Вася. – По тому самому убийству, про которое я тебя спрашивал. Зоомагазин на Двенадцатой, где директора замочили…
– Ах он, скотина! – Нюра насупилась. – Так и знала, что втянет меня в неприятности! Но уж больно мне подруга эта понравилась! – Буфетчица почесала попугаиху под крылом.
– Так, теперь, пожалуйста, медленно и подробно, – попросил Василий Макарович. – Кто конкретно скотина, о чем вы с ним говорили и как к тебе попала эта вокалистка.
И Нюра рассказала Василию Макаровичу, что буквально на днях к ней в котлетную зашел Гена Прыщ.
– Никчемный мужичонка, – добавила буфетчица, – одно слово – Прыщ! Дрянь-человек…
Прыщ вошел в «Застой», прижимая к груди нечто, завернутое в клетчатый шерстяной платок, подошел к стойке и потребовал двести грамм и два бутерброда с полукопченой колбасой.
– Никак разбогател? – осведомилась Нюра подозрительно.
Понять ее подозрения было несложно – Гена платил ей неаккуратно и норовил выпить на халяву. Но на этот раз он гордо продемонстрировал буфетчице туго набитый кошелек, заплатил за свой заказ и даже угостил кое-кого из завсегдатаев котлетной.
Нюра выдала ему заказ, и в это время из его клетчатого свертка донесся жалобный голос:
– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу!
– Что там у тебя – радио? – удивилась Нюра.
– Да вот, попугай в форточку залетел! – Прыщ развернул платок и показал буфетчице яркую птицу. – Хочешь – продам? Недорого возьму!
– Какой же это попугай? – проговорила наблюдательная Нюра. – Это же попугаиха! Я женщину завсегда отличу!
– А мне один черт – что попугай, что попугаиха… давай пятьсот рублей, и делай с ней что хочешь – хоть сациви, хоть попугая-табака!..
– Вот я ее и купила! – закончила Нюра свой рассказ.
– В форточку залетел, говоришь? – недоверчиво протянул Василий Макарович.
– Это не я говорю, – открестилась Нюра, – это Гена Прыщ сказал, а он соврет – недорого возьмет!
– А где Прыща можно найти?
– Он когда не у меня в «Полянке», так непременно возле гаражей ошивается, которые возле Смоленки. Он там у мужиков на подхвате – чего-нибудь принести, чего-нибудь подать, в магазин сбегать…
– Ты же говоришь, Нюра, что у него денег много было? Зачем же ему шестерить?
– А то, Василий Макарович, вы таких людей не знаете! – Нюра махнула рукой. – У Гены Прыща деньги дольше одного дня не держатся! Ему хоть миллион сегодня дай – завтра уже придет просить, чтобы в долг налили!
Василий Макарович поблагодарил буфетчицу и отправился на берег реки Смоленки.
Там, в дальнем конце Васильевского острова, с давних времен размещались гаражи, вокруг которых образовалось нечто вроде мужского клуба. Здесь в любое время года, в любое время суток толклись владельцы недорогих отечественных машин и побитых иномарок, занимаясь мелким ремонтом или просто проводя время подальше от семьи. Здесь же крутились всевозможные темные личности, промышлявшие крадеными деталями, и просто мелкая василеостровская шантрапа.
Едва дядя Вася приблизился к гаражам, навстречу ему попался толстый небритый тип с маленькими бегающими глазками.
– О, какие люди! – приветствовал он Василия Макаровича. – Сам капитан Куликов!
– Здравствуй, Пузырь! – отозвался дядя Вася. – А ты разве уже на свободе?
– Досрочно освободили, за примерное поведение! А ты, Макарыч, разве еще служишь? Тут слухи ходили, что тебя проводили на пенсию. Или народ ошибается?
– Да нет, все правильно, на пенсии я! – подтвердил Василий Макарович. – Народ у вас правильно информирован. А сюда я по личному делу пришел. Мне бы свечи новые для моей «ласточки» купить, а то у нее искра пропадает. Только что была – и вдруг пропадает!
– Это непорядок, – солидно согласился Пузырь.
– Только подешевле бы мне, – добавил дядя Вася. – А то, сам понимаешь, на пенсии не очень разгуляешься.
– Свечи, говоришь? – переспросил Пузырь. – Свечи – это можно. Тем более старому знакомому… Только, Макарыч, сам понимаешь – если подешевле, то не из магазина. Так что смотри – чтобы ко мне никаких претензий!
– Само собой, Пузырь! Мне один черт – лишь бы искра была!
Пузырь поманил Василия Макаровича за собой и нырнул в проход между гаражами. Они шли некоторое время по узкой извилистой тропинке и вскоре оказались на вытоптанном пятачке, где было что-то вроде маленького авторынка.
На ящиках, на мешках и просто на земле были разложены подержанные детали от «Жигулей», «Запорожцев», «Москвичей» и прочих шедевров отечественного автопрома, а около них прохаживались юркие мужички с перемазанными маслом руками.
– Вот, знакомому моему свечи нужны для «Жигулей»! – сообщил Пузырь, показав на скромно потупившегося Василия Макаровича. – Посодействуйте хорошему человеку!
– Посодействовать можно, – солидно проговорил коренастый мужчина в кожаной куртке. – А какова цена вопроса?
– Мне бы подешевле, – вздохнул дядя Вася. – На пенсии я!
– Понятно, – кивнул продавец. – Можно и подешевле! Соответственно цене и качество! – Он махнул рукой плюгавому типу с бегающими глазками: – Прыщ, ну-ка, сбегай к Андрюхе, у него были свечи! Только смотри, одна нога здесь, другая там!
