— Вас подвезти? — спросил Лёня, открыв дверцу машины и приветливо улыбнувшись экономке. — Я как раз еду в город.
— Правда? — На лице экономки проступила недоверчивая радость. — Вас не затруднит?
— Ничуть!
— Ой, спасибо! — Женщина радостно засуетилась, схватилась за ручку чемодана, подняла его. Но тут чемодан распахнулся, его кое-как уложенное содержимое вывалилось на дорогу. Анна Степановна покраснела, всплеснула руками и принялась засовывать вещи обратно.
— Не волнуйтесь, я вам помогу… — Лёня выскочил из машины, помог женщине запихать вещи обратно в чемодан, потом положил чемодан в багажник.
Экономка перевела дыхание, уселась на пассажирское место и виноватым голосом проговорила:
— Вы извините… Вы не подумайте, что я какая-нибудь неряха и распустеха, это я просто торопилась очень и в нервах собиралась, а так я всегда вещи аккуратно укладываю…
— В нервах? — переспросил Лёня, захлопнув дверцу и выжимая сцепление. — А на вид вы спокойная, уравновешенная женщина с прекрасными нервами…
— Так и есть… — вздохнула пассажирка. — Это я только сегодня так перенервничала…
— Меня зовут Леонид, — представился Маркиз.
— А по отчеству?
— Не обязательно, я человек молодой, к отчеству не привык. Леонид, и все.
— А я — Анна Степановна, я тут домоправительницей работаю… работала. А я вас правда не затрудняю?
— Ничуть! — заверил ее Маркиз. — Наоборот, я сегодня не выспался и кофе с утра не успел выпить, так мне даже лучше не одному ехать, а то в сон клонит, боюсь задремать за рулем. Так что вы со мной разговаривайте, разговаривайте…
Как всегда бывает после такого предложения, Анна Степановна растерянно замолчала, и Лёне пришлось подтолкнуть ее в нужном направлении:
— Куда же вы так рано направляетесь, да еще с вещами? В отпуск, наверное?
— В какой отпуск! — вздохнула экономка. — Выставили меня, прогнали с места! Я в этом доме десять лет верой и правдой отработала и никогда от старого хозяина слова худого не слышала, а тут она как появилась, так и начались придирки да претензии…
— Она? — переспросил Лёня с живейшим интересом. — Женился, что ли, хозяин?
— Ой, да что вы! — Анна Степановна махнула рукой. — Помер, помер мой Николай Львович, царствие ему небесное!
Тут Ленина машина снова подъехала к шлагбауму. Охранник вытянулся, сделал преданное лицо и отдал Лёне честь. При виде такой реакции Анна Степановна замолкла и взглянула на Маркиза с уважительным интересом.
Машина выехала на шоссе.
Впереди показалось строение, отдаленно напоминающее индейское национальное жилище. Светящаяся надпись сообщала, что это кафе «Вигвам».
— Что-то я совсем засыпаю, — пожаловался Маркиз. — Вы ведь не торопитесь? Давайте заедем сюда, выпьем кофе. Между прочим, очень приличное кафе, хоть и при дороге.
Экономка взглянула было настороженно, но вспомнила, как обращался с Лёней охранник, и решила, что человек он безусловно приличный и надежный, поэтому возражать не стала.
Лёня поставил машину на стоянке, и они вошли в стилизованный вигвам.
Внутри кафе тоже было оформлено в индейском стиле — по стенам висели грубо обработанные шкуры, расписные глиняные блюда, топорики и какие-то кожаные, расшитые бисером коврики. Единственная официантка была одета в кожаные брюки с бахромой, вышитую кожаную безрукавку и мокасины.
Ранним утром в кафе не было ни души, и официантка тут же подошла к посетителям.
— Мне двойной эспрессо, — попросил Лёня. — Или даже тройной. А воды как можно меньше. А вы что будете?
— Мне капучино, — смущенно проговорила экономка, которую очень давно никто не приглашал в кафе.
— А десерт будете? — предложила официантка голосом змея-искусителя и посыпала иностранными словами:
— Чизкейк, тирамису, маскарпоне, макарони, панна кота…
— Возьмите маскарпоне, его здесь очень вкусно готовят! — посоветовал Маркиз своей спутнице.
— Да я даже не знаю… — засмущалась экономка. — Это как-то неудобно… И потом, это ведь, наверное, очень калорийно, а мне нужно соблюдать диету…
— Вам?! Диету?! — воскликнул Лёня. — Да не выдумывайте! Вы в прекрасной форме!
— Ну, вы скажете тоже… — еще больше засмущалась экономка. — Ну, тогда разве что немножко…
Девушка принесла кофе и десерт и удалилась.
Маркиз пригубил свой крепчайший напиток, одобрительно кивнул и проговорил:
— Ну, продолжайте свой рассказ! Вы закончили на том, что ваш прежний хозяин, Николай Львович, скончался…
— Так и есть, — вздохнула экономка, с сожалением оторвавшись от десерта. — Преставился он, и тут же в дом племянник его въехал, Вениамин… Еще схоронить не успели дядю, а он тут как тут. Но он бы еще ладно, он как-никак наследник, да и не очень он меня доставал. А вот когда онапоявилась…
— Это кто же — жена? — заинтересовался Маркиз.
— Ну, вроде как жена, только бывшая. То есть они вроде бы года два назад развелись, разъехались, врозь жили. Ее, конечно, тоже понять можно — Вениамин, он мужчина незавидный, посмотреть не на что, не то что, к примеру, вы, да еще такой, прости господи, зануда. Не всякая женщина такого вынесет в большом количестве. Но как только он наследство получил и в дядин дом переехал, тут она, Карина, сразу же образовалась. Въехала как к себе домой и стала свои порядки наводить… — Анна Степановна мрачно замолчала.
Лёня кашлянул, напоминая о своем присутствии, и экономка продолжила: она считала, что обязана развлекать своего спутника, чтобы отработать кофе и десерт.
— И все ей не нравится, — проговорила экономка раздраженно, — и все ее не устраивает! То ей жаркое пережарено, то ей серебро столовое плохо вычищено… Сама в жизни серебра не видела, алюминиевыми вилками ела, а туда же! — фыркнула Анна Степановна. — А главное, вечно ходит за мной, следит, что я делаю, как будто я украсть что-то могу! Я у Николая Львовича десять лет верой и правдой работала, и никогда ничего, даже разговора такого не было!
— Обидно, — проговорил Маркиз, чтобы показать свой интерес к разговору.
— Еще бы не обидно! — подхватила Анна Степановна. — И все время следит, и все время пересчитывает — а сколько здесь ложек, а сколько здесь вилок, а где солонка серебряная, а где вазочка… тьфу! Главное дело, какая она хозяйка?
Экономка взглянула на Лёню, видимо ожидая от него моральной поддержки. Лёня выразил все, что мог, лицом, и Анна Степановна продолжила:
— Она ему не жена, то есть вовсе даже посторонняя! Еще если бы сам Вениамин Александрович что-то мне сказал, это еще ладно, он все ж таки хозяин, а она никто и звать ее никак!
Экономка сердито выдохнула и разделалась с остатками десерта, как будто это была злополучная Карина.
— Привыкла я к этому дому, а так бы давно от такого отношения уехала! — продолжила она свой рассказ. — Чем терпеть такие намеки… Вечно ходит за мной, вечно смотрит! И еще проверять вздумала насчет еды! Куда, говорит, столько продуктов уходит, ума не приложу! Намекает, что я продукты ворую, да больно надо!
— Ужас какой! — притворно ахнул Лёня.
— А сегодня утром вообще такое устроила… Ворвалась ко мне в комнату и стала в моих вещах рыться — будто какая-то безделушка у нее пропала! Ну, тут я, конечно, не выдержала, все, говорю, ухожу немедленно, ищите другую дуру, которая это будет терпеть! А она мне — скатертью, говорит, дорога… Ну, я и пошла, даже расчетные требовать не стала, пускай они подавятся!
— А что, вам есть куда уехать? — осведомился Маркиз.
— Теперь-то есть, спасибо Николаю Львовичу! Он меня за долгую службу отблагодарил, квартиру оставил. — Анна Степановна сделала паузу, чтобы собеседник смог оценить щедрость покойного хозяина. — Однокомнатную, правда, зато в хорошем доме. А мне много ли надо? — она скромно потупилась. — Так и то, Карина эта, как услышала про квартиру, прямо в лице переменилась — за что это, говорит, такие подарки? За какие это, говорит, такие особенные услуги? — Анна Степановна фыркнула, как рассерженный еж: — Квартиру она пожалела! Твое, думаю, какое дело! Не твоя квартира! Ну, раз ко мне такое отношение, то решила я уходить. Думала, Валентин, водитель наш, меня хоть до автобуса подбросит — так нет, эта зараза Карина сказала, что ее нужно в магазин срочно везти! Наврала все, она раньше одиннадцати из кровати не вылезет! Хозяин-то, Вениамин Александрович, на работу утром редко ездит.
— Водителя, значит, не уволили? — осторожно бросил Лёня пробный камень.
— Это потому, что они сами водить не умеют! — вспыхнула Анна Степановна. — А посмотрю я, как эта Карина готовить станет! А Валентин, шофер-то наш, вообще молчун. В дом не ходит, с этой Кариной и не сталкивается совсем. Либо машиной занимается, либо в саду копается. — Анна Степановна вздохнула. — Дальше кухни в дом ни ногой — и то, поесть только. Руки-то у него, конечно, золотые — починить там что, подправить. Это всегда пожалуйста, без разговора. А так даже со мной ни словечка. Поест — и пошел к себе.
