– У вас постельная сцена? Ах, извините, что помешала! Акакий! Я уже около часа жду тебя внизу! Если ты решил предложить даме постель, поторопись, я пока здесь посижу, – фыркнула она и вошла, вызывающе виляя задом.
Акакий засуетился и стал, нервно похихикивая, быстренько заправлять развороченную постель.
– Любочка, что ты придумала? Мы и не думали, хи-хи… Мы просто работаем, хи-хи-хи… У меня работа такая, понимаешь? Не куксись, пойдем домой.
– Это еще зачем?! – взвилась Любочка. – Я тебя столько ждала, чтобы домой отправиться?! Нет уж! Хочу в номера! Ты эту… рыжую сюда приволок, а мне… а меня…
– Любочка! Пойми, у меня к тебе высокие чувства!
Горничная Таня, усмехнувшись, вышла.
– Любочка, понимаешь, я… ты для меня божество… я не могу с тобой в номера… Но если ты настаиваешь, пожалуйста, – Акакий Игоревич распахнул двери, и девчонка за руку поволокла его, надо думать, в комнаты.
Акакий совсем уже было покорился судьбе и даже лихорадочно стал придумывать объяснения для Клавдии Сидоровны, но тут вынырнула откуда-то Агафья Эдуардовна и зычно скомандовала:
– А ну отцепись от мужика, ишь ухватилась! Акакий, ко мне! Быстренько в кабинет, мне срочно надо поговорить. А ты, милая, ступай, на пляже поваляйся.
Любочка поняла, что день сегодня не ее, и снова устроилась в холле ожидать неуловимого кавалера.
– Вот что я тебе скажу, – уселась за свой огромный стол Агафья Эдуардовна. – Ты у меня просил позволения что-то такое расследовать в моем доме, так я тебе и сама говорю – расследуй. Я не просто позволяю, я приказываю. У меня и правда творится здесь что-то непонятное, ты это разглядел раньше, чем я. Сегодня отравили Белкину. Ты должен узнать – кто?
– А… а почему бы вам в милицию не обратиться? – испугался вдруг Акакий. – Одно дело, когда ты расследуешь что хочешь и когда хочешь, и совсем другое, когда над тобой появляется начальник. Или заказчик, как правильно-то… Они, менты-то, куда проворней будут.
– Мне не надо проворных. Ты с людьми поговорил, знаешь теперь, на чем мой бизнес держится. Вот и подумай, можно мне в милицию?
– Господи… Ну сдаете вы комнаты… А что ж тут криминального? Может, у кого-то крыши нет над головой! По-моему, очень благородное дело…
– Не придуривайся. Или что, ты на самом деле решил, что я сдаю номера лишь для спокойного безгрешного сна?.. Боже мой, и этот человек еще собирается найти преступника… – вздохнула престарелая матрона. – Вот ведь послал бог недоделанного… ну да ладно, другого все равно нет. В общем так – если найдешь того, кто здесь воду мутит, эти деньги твои.
И она выложила на стол целую пачку… нет, не рублей, а настоящих долларов! Да за такие деньги… Да он всех преступников переищет, а своего найдет!
Глаза у Акакия так алчно заблестели, что старушка успокоилась.
– Вот и славненько, кто знает, может, и повезет дураку. А не повезет, так хоть муравейник расшевелит…
– Вы, простите, про какого дурака? – подобострастно пролепетал Акакий. – Если у вас есть какой подозреваемый на примете, вы говорите сразу, мне легче будет работать.
– Иди уже, ищи.
Когда Акакий спустился вниз, ему навстречу прыгнула Любочка, которая наконец дождалась своего часа.
– Акакий. Мне так грустно… – запричитала она. – Я только что услышала про Белкину… Представляю, каково тебе! У тебя, наверное, невообразимые муки! Я понимаю. Слушай, а поехали завтра на день рождения к моей подруге! Знаешь, там так прикольно будет, ты как раз и о своем горе забудешь, поедем!!
Акакий и не думал отказываться. Правда, он не совсем понял, о каком его горе идет речь, но решил не уточнять, дабы не портить себе настроения.
Клавдия Сидоровна ехала в клуб на великолепном огромном джипе, и голова женщины сама собой поднималась выше и выше, а взгляд сделался высокомерным и самодовольным. Она даже попросила Жору опустить тонированные стекла, очень уж хотелось, чтобы в этой карете ее заметил кто-нибудь из знакомых. Но люди на остановках даже не оглядывались, в последние десять лет они привыкли видеть и не такие навороченные иномарки, и это Клавдию Сидоровну сильно раздражало. Вот ведь, сами стоят, ждут какого-то вонючего автобуса, а на нее, такую красивую и богатую, никто даже внимания не обращает! За своими расстройствами Клавдия не заметила, как Жора подкатил к клубу. Вывалившись из салона, Клавдия Сидоровна прошествовала к подъезду. Вход ей преградил опять тот же швейцар, но теперь она на него даже не обратила внимания. И совершенно напрасно.
– Вы будете платить? Вам к какому часу? – ехидно ухмылялся он.
Наверняка еще не забыл, как они с Акакием вчера притащились на своих двоих.
– Пропустите, у меня муж здесь работает, – важно сообщила женщина и добавила, кивнув на Жору: – Это со мной.
– Да хоть с кем. Ваш пропуск.
– Вот ведь нудный какой! Я же русским языком говорю – у меня здесь муж работает. Видную должность занимает, садовник, по-моему! Вот у него пропуск и есть.
– Вот он и прошел, – спокойно отчеканил швейцар и снова потребовал: – Ваш пропуск.
Неизвестно, сколько времени они бы перепирались, но тут к дому подкатила «Скорая помощь», через несколько минут на носилках вынесли девушку. Акакий, кажется, утверждал, что ее фамилия Белкина. Возле подъезда толпилась кучка работниц клуба. И Клава не растерялась.
– Кого это понесли? – прилипла она к одной из растерянных женщин.
– Катя это, горничная наша, – пролепетала девушка.
– И что ж это с вашей горничной стряслось? Никак порезалась? Или ошпарилась?
– Почему это ошпарилась? Где это она ошпарится? У нас ошпариться можно лишь на кухне, а я повар, и у меня на кухне кто попало не болтается! – обиделась женщина и направилась в дом.
Клавдия понимала, что ей надо, просто необходимо побеседовать с этой поварихой по душам и обижать работницу никак нельзя.
– Вот я сразу увидела, что вы очень аккуратная женщина. У вас, наверное, каждая кастрюлька на своем месте. Конечно, Катя никак не могла у вас ошпариться. Скажите, вы не могли бы мне уделить парочку минут?
Женщина пожала плечами.
– У меня мясо на плите…
– Так и пойдемте к вам, вместе покараулим! – обрадовалась Клавдия.
– А у вас пропуск есть? – завела старую песню теперь уже и повариха.
– Откуда ж ему взяться? Мы же только поговорить…
Клавдия могла пройти якобы на пляж, но на обратном пути пришлось бы снова выложить кругленькую сумму. Но после того как она одолжила деньги Лиле, своей наличности ей хватило бы как раз дойти до крыльца.
– Ну тогда пойдемте к вам в машину. Но только на десять минут. Вы что хотели узнать – как готовить суточные щи? Ко мне специально за рецептом люди приезжают.
– Ага, и про щи расскажете. Только сначала растолкуйте, что это за девушка – Катя Белкина? – живо пристала к поварихе с расспросами Клавдия, едва женщины уселись в мягкий салон. – Понимаете, моя дочь с ней дружит, а я переживаю – вдруг девчонка с плохой компанией свяжется, вы же сами небось мать, должны понять.
– Ох, и не говорите! С этой молодежью одна морока, – махнула рукой повариха. – У меня у самой сын связался…
– С Белкиной?
– Да почему с Белкиной, нет, он с парнями из соседнего двора связался, а я домой прихожу, слышу – от него спиртным пахнет! Я тогда…
– Вы про Белкину расскажите, а то у вас мясо на плите, – напомнила Клавдия.
– Так а что ж Белкина… Хорошая девчонка, порядочная… Добрая такая, никогда мухи не обидит. Я уж ей бывало говорю – возьми газету, шлепни муху, а она – да что вы, лучше спрей купить. Жалостливая была. Да оно и ясно – в семье-то какой росла! Мать проститутка, прости господи, отец ворюга, каких свет не видывал… Всю жизнь девчонка в нищете. Никак не везло девахе.
– А где же проживала эта девчонка?
– Дак разве же кто знает? У нас тут вроде и условия хорошие, а только никто ни с кем дружбы большой не водит. Во время работы – все ладим, а помимо работы – у каждого свои заботы. Никто даже ни у кого в гостях ни разу не был. Откуда ж я должна знать, где она проживает. А так девчонка славная, не бойтесь за свою дочку, ничего ей Катька не сделает. Вот у меня дак и совсем не знаешь, что делать, – каждый божий день пьянки! Я уж…
– У вас мясо там пригорает, наверное, какой-то странный запах, с дымком, – прервала ее Клавдия, и повариха очень бодро понеслась в дом.
Клавдия спокойно смотрела, как неповоротливая повариха трусит к дому. Что-то не складывалось. То, что женщина не кривила душой, а говорила искренне, это Клавдия Сидоровна видела, ее тревожило другое. Зрелая работница кухни говорила, что Катерина Белкина была доброй и славной девочкой, а вот Акакий рассказывал про телефонный разговор, из которого вытекало совсем другое. Может, Кака ошибся, и по телефону говорила совсем не Белкина? Тоже не верится. Он так подробно описал ее, даже заколку из янтаря заметил. И Клавдия видела, на девчонке, которую несли на носилках, была именно такая. Что-то тут нечисто. И куда этот Кака запропастился?! Никогда не найдешь его, когда надо!
