— И каждый день другие таскаются, каждый день! — внесла свою лепту в беседу третья.
Леня поднялся на третий этаж и позвонил в тридцать вторую квартиру.
— Сейчас, сейчас! — раздался за дверью раздраженный женский голос. — Опять ты ключи забыл?
Лязгнули замки, дверь распахнулась, и на пороге появилась плотная, приземистая женщина неопределенного возраста, одетая в китайские тренировочные штаны и длинную зеленую футболку с надписью «Я люблю Хуана Антонио».
— А вы к кому? — удивленно проговорила женщина, уставившись на Леню. — Я думала, это сын мой явился!
— Да прямо! — раздался из-за закрытой кухонной двери девичий голос. — Когда это Юрка так рано приходил!
— А ты вообще молчи, не твое дело! — привычно возразила женщина кухонной двери. — Если слух такой хороший, шла бы на радио работать! Там хорошие деньги платят!
— А ты меня туда устроила? — кухонная дверь распахнулась, появилась крупная растрепанная девица лет шестнадцати в коротком застиранном халатике, еле сходящемся на вполне взрослых формах. — Ты меня устроила? Туда без связей нечего и соваться! Связи все решают! — девица пересекла тесную прихожую, бросив на Леню заинтересованный взрослый взгляд, удалилась в комнату, на прощание вильнув задом, и с грохотом захлопнула за собой дверь.
— Без связей! — запоздало ответила мать, повернувшись к закрытой двери. — Да у тебя этих связей столько, что, если б связи все решали, ты уж в министры должна бы устроиться! Что-то от всех твоих связей проку никакого, одни неприятности! На себя посмотри! — донеслось из-за двери. — Я хоть матерью-одиночкой не буду!
— Типун тебе на язык! — в испуге воскликнула женщина. — Накаркаешь еще!
— Да не старые времена! На каждом углу помогут! Насмотрелась на тебя, как ты одна кувыркалась! Ничего детям не дала!
— Вот как она ко мне относится! — жалобно проговорила женщина, повернувшись к Лене и как бы призывая его в свидетели. — Я не досыпала, не доедала, все только для них, а они вместо благодарности ноги об мать вытирают! Так вы кто? — она наконец вспомнила, что гость до сих пор не представился.
— А вы — Вера Иванова? — в свою очередь осведомился Маркиз.
— Ну, допустим, я Вера, — женщина немного отступила и вдруг схватилась за сердце. — Что-то с Юрочкой случилось? В неприятность какую-то попал?
— За меня, небось, так не переживаешь! — донеслось из-за двери. — На меня тебе с телебашни наплевать!
— Не волнуйтесь, с вашим сыном все в порядке, — поспешил успокоить ее Леня. — То есть я конечно ничего не знаю, но надеюсь, что так. А я совсем по другому делу…
— Это по какому же такому другому? — голос женщины стал настороженным и враждебным. — Никаких таких дел нам не надо! То сектанты какие-то ходят, то вообще жулики… к Тамаре Ивановне из тридцатой квартиры пришли тоже днем двое, с виду очень приличные, говорят, что она холодильник выиграла, шведский, так пока она паспорт искала, чтобы выигрыш оформить, все деньги из квартиры унесли!
— Что там у Тамары уносить? — раздался из-за двери голос дочери. — У нее в жизни никаких денег не было! Ты видела, в чем ее Кристинка ходит?
— А хоть бы и мало, все равно жалко!
— Не беспокойтесь, я вам хотел работу предложить! — поспешно проговорил Леня. — Вы ведь на дом к больным ходите? Уколы, процедуры и все такое…
— Хожу, — оживилась хозяйка. — А чего ж мы с вами в коридоре-то стоим? Пойдемте… — она покосилась на закрытую дверь. — Пойдемте хоть на кухню!
Крошечная кухонька своими размерами напоминала кошачью переноску. Только, в отличие от переноски, в нее была втиснута кое-какая мебель. Покосившийся столик покрывала протертая клеенка неизвестного науке цвета с присохшей к ней коркой сыра. Грязная раковина была забита горой немытой посуды.
— Нинка, зараза, ты же обещала посуду помыть! — прокричала мать с привычным раздражением.
— Ты мне тоже много чего обещала! — тут же донеслось из комнаты. — Перечислить?
— Вот так растишь их, растишь… — вздохнула мать. — Ну, кого ни спросишь — у всех такие! Вы присаживайтесь! — и она ногой пододвинула Лене шаткую табуретку.
Леня опасливо опустился на нее и внимательно огляделся.
Деньгами в этом доме и не пахло.
— А может, вам чаю налить? — хозяйка вспомнила о законах гостеприимства.
Леня покосился на загроможденную грязной посудой раковину, на закопченный чайник и благоразумно отказался.
— Ну, так что вашей маме нужно? — Вера решила перейти к делу.
— Не маме, — поправил ее Маркиз, — моей тете, единственной и любимой. Ей нужно делать уколы, ну, может быть, еще массаж… кое-какие лекарства…
— Каждый день?
— Ну, или каждый, или раза три в неделю…
— Бывают же такие заботливые племянники! — Вера вздохнула. — А я от своих родных-то детей ничего хорошего не жду… в старости стакан воды никто не поднесет!
— Ты, может, и пить не захочешь! — донеслось из-за хлипкой стены.
— А как насчет оплаты? — Вера перешла к самому главному вопросу, проигнорировав реплику дочери.
Маркиз без споров принял все ее условия и пообещал позвонить в ближайшие дни. Попрощавшись с Верой, он вышел на улицу, но не спешил уезжать. Он поставил машину так, чтобы из нее был хорошо виден Верин подъезд.
Ждать ему пришлось недолго.
Дверь распахнулась, и на улицу выплыла Верина дочка. На этот раз она была одета в короткую джинсовую юбку, едва держащуюся на бедрах, и оранжевую маечку, густо обшитую блестками. Между юбкой и маечкой сияла широкая полоса загорелого живота. В пупке блестел граненый камушек.
Пройдя сквозь строй бдительных старух, Нина направилась к автобусной остановке. Старухи проследили за ней, неодобрительно поджав губы, и тут же зашушукали.
Леня выжал сцепление и на первой скорости подъехал к гордо шагающей девице.
— Подвезти? — предложил он, высунувшись в окошко.
— Я к незнакомым в машину не сажусь, — отозвалась Нина, окинув оценивающим взглядом Ленин автомобиль.
— А как насчет кафе? — не сдавался Маркиз, медленно двигаясь вдоль тротуара.
— Дядя, отвянь! — презрительно скривилась девчонка. — Нужно мне твое кафе! Что я, малолетка, что ли? Скажи прямо — чего тебе надо? Запал на меня, что ли?
«Вот уж это вряд ли!» — подумал Леня, безо всякого интереса оглядев свою собеседницу. Ее безвкусно размалеванная мордашка и не по возрасту крупные формы не вызывали у него никаких эмоций.
— Поговорить надо, — сказал он сухим деловым тоном. — Если в кафе не хочешь, может, в ресторан японский? Суши любишь?
— Нужны мне эти кильки сырые! — фыркнула девица. — Если хочешь поговорить — гони баксы, а нет — проваливай. Мне со всяким старичьем задарма болтать некогда.
— Люблю практический подход! — усмехнулся Леня, стараясь не показать обиду. Он вытащил из бумажника хрустящую зеленую купюру и выразительно помахал ей в воздухе. Нина потянулась за бумажкой, глазки ее загорелись. Однако Леня убрал руку с деньгами и строго проговорил:
— Сначала поговорим! Деньги еще заработать надо! — и он открыл дверцу машины.
— Дядя, а ты не маньяк? — опасливо осведомилась девица, забираясь на переднее сиденье.
— Ага, — подтвердил Маркиз, — Чикатило моя фамилия. Слышала, наверное?
Девица громко заржала и поглядела на Маркиза с проблеском интереса:
— А ты ничего, хоть и старый! Прикольный дядя! Че, правда, что ли, говорить со мной собрался? Может, лучше оттопыримся, раз уж у тебя баксы есть?
— Как-нибудь в другой раз! А пока скажи мне, прелестное дитя, ты со своей матерью никогда к ее пациентам не ходила?
— К кому?
— Ну, к тем людям, за которыми она ухаживает. Ну, уколы там и все прочее…
Была охота! — Нина недовольно фыркнула. — Что за интерес к больным старухам таскаться! Да потом, мамаша меня и не взяла бы! Боится, что я что-нибудь стяну, а на нее подумают! — и она состроила презрительную рожицу.
— Ни разу с ней не ходила? — не сдавался Леня. — И у бабки, которая на Казанской улице живет, никогда не была?
— Сказано тебе, дядя, не была! — в Нинином голосе снова зазвучало раздражение. — Ну все, поговорили, гони бабки, мне с тобой лясы точить недосуг!
— Подумай только, какая ты деловая! — усмехнулся Маркиз. — Прямо бизнес-вумен! Подожди еще, не наработала! Кто бы мне за два слова по сто долларов платил? Я бы тогда рот не закрывал и уже миллионером был бы!
— Миллионером плохо, — погрустнела девица. — Миллионеров всех скоро пересажают! Ну ладно, спрашивай, чего еще надо, и разойдемся, как в море корабли! Если, конечно, не надумал оторваться, — и она облизнула пухлые капризные губы.
— В другой раз! — поспешно повторил Леня. — А как у твоей матери с деньгами? С деньгами? — Нина вытаращила глаза. — Да никак! Мамаша денег никогда не видала! В смысле, настоящих денег. Так, гроши заколачивает, за больными старухами горшки вынося…
