Едва они начали читать, как раздались крики. До актеров донесся пронзительный мужской голос:
– На помощь! На помощь!
И послышался тяжелый топот, словно кто–то поспешно спускался с лестницы.
Эрик Сондгард вышел на работу всего за три дня до этого звонка из летнего театра. Джойс Равенфилд – дочь мэра, секретарь муниципалитета, единственный клерк – женщина, отвечавшая на все звонки городских департаментов, включая полицию, – эта самая Джойс Равенфилд позвонила в кабинет Эрика Сондгарда ровно в четыре часа тридцать шесть минут.
– Звонок из театра, Эрик, – сообщила Джойс. – Они говорят, что совершено убийство.
– Они еще не отсоединились? – Сондгард вообще не отреагировал на ужасное слово; на досуге ему следует подумать об этом.
– Я думаю, нет.
– Скажи им, чтобы ни к чему не прикасались. Позвони Майку, отправь его туда. Передай ему, чтобы он просто охранял место, но ничего не делал.
– Ладно.
– Найди Дейва. Он, возможно, на лодке. Скажи ему, пусть идет сюда и присматривает за конторой, пока я не вернусь.
– Будет сделано. Мне нужно разбудить мальчика? Джойс имела в виду Ларри Темпла, работавшего ночным патрульным и не рассчитывавшего, что его разбудят в ближайшие два или три часа.
– Нет, пусть спит, – ответил Сондгард. – Нам не понадобится большое количество народу.
– Хорошо. Что–нибудь еще?
– Да. Соединись с капитаном как его там, в воинских казармах. Тот, что внизу у Подножия четырнадцати…
– Капитан Гаррет.
– Точно. Я не знаю, почему я не могу запомнить его имя. Капитан Гаррет. Скажи ему, что мы получили сообщение об убийстве и я собираюсь проверить, что там стряслось. Если действительно что–нибудь серьезное, я позвоню ему с места происшествия.
– Зачем тебе понадобился капитан Гаррет, Эрик?
– Перестань, Джойс. Мы – патрульные полицейские. Даже если бы мы имели знания и опыт по расследованию уголовных преступлений, а у нас их нет, то нам понадобилось бы необходимое оборудование. Покойник был застрелен?
– Я не знаю, и…
– Предположим, что да. У нас нет оборудования для баллистической экспертизы. Мы не можем провести простейший парафиновый тест на руках подозреваемых. Я не уверен, что кто–нибудь из нас сумеет чисто снять с зеркала отпечатки пальцев.
– Мы попросим штат помочь нам со всей этой наукой, Эрик. Ведь штат для того и существует. Но мы не должны бежать к капитану Гаррету в ту же минуту, когда получили сообщение о преступлении. Ты всегда недооцениваешь себя, Эрик. Ты всегда…
– Не начинай анализировать меня, Джойс. Ты только понапрасну расстроишься.
– Хорошо, Эрик, – ответила женщина с преувеличенным смирением.
***
Сондгард повесил трубку, надел фуражку и вышел из кабинета. Внизу лестницы на боковой стене висело большое зеркало – тщетная попытка архитектора заставить маленький мраморный вестибюль выглядеть огромным мраморным залом. Сондгард взглянул на себя в зеркало. Худощавый человек в бледно–голубой форме и высоких черных ботинках.
– Казак, – прошептал Эрик своему отражению и почувствовал себя немного лучше. Дурацкая форма.
Майк, конечно, забрал патрульную машину. Джойс обнаружила его на стрельбище, палящим из револьвера. Сондгард направился к стоянке у боковой стены здания и сел в свой маленький черный «вольво». Эрик выехал на Броад–авеню, а затем свернул налево к озеру.
Капитан Эрик Сондгард, сорок один год, человек со званиями. В июне, июле и августе носил звание капитана и руководил полицией Картье–Айл, состоящей из четырех человек. С сентября по май Сондгарда называли профессором (на самом деле адъюнкт–профессор), он преподавал классические языки и литературу в колледже Коннектикута.
– У вас как будто раздвоение личности, капитан и профессор, – сообщил сам себе Сондгард. – Наполовину вы гуманитарий, а на вторую половину казак. У вас внутри все перемешалось, профессор–капитан.
Сондгард говорил сам с собой. Вслух. Как только капитан понял это, он недовольно фыркнул и включил радио. В городке не было собственной станции, а передачи удаленных станций по пути сюда набирали уйму помех, отражаясь от множества горных склонов; но по крайней мере теперь в машине звучали хоть какие–то шумы, и в них явно присутствовал человеческий голос. Теперь Сондгард не чувствовал себя одиноко в машине, ему не придется больше говорить вслух с самим собой.
Капитан не всегда был таким. Но шесть лет брака подошли семь лет назад к своему логическому концу и завершились эмоциональным и глупо–сентиментальным разводом, полным горечи и взаимных обвинений; одним из побочных эффектов этого разрыва стала боязнь одиночества, постоянный страх, что он превратится в бормочущего отшельника, разведенного не только с женой, но и со всем миром.
Эта его работа в полиции тоже могла считаться своего рода побочным эффектом развода. Они с Дженис всегда проводили лето вместе в коттедже на озере Стеннер, но коттедж достался Дженис как часть имущества. Первое лето без него Сондгард провел в своей квартире в городе, и пребывание в это время года в одиночестве в той самой квартире, где Эрик так долго прожил с женой, едва не свело его с ума. Второе лето Сондгард работал советником в лагере, не потому, что ему были нужны деньги, а просто чтобы иметь какое–то занятие и общение с окружающими, – он ненавидел эту работу. Той же осенью через одного из своих студентов Эрик узнал о вакансии в полицейском участке Картье–Айл. Семья студента владела одним из домов на Черном озере, и благодаря им Сондгард получил эту работу. Он был изумлен, когда понял, что работа ему нравится, и теперь он уже пятое лето работает в Картье–Айл; возможно, он будет проводить здесь каждое лето до конца своих дней.
Картье–Айл был на самом деле странным городом; по крайней мере в то время года, когда его видел Сондгард. Зимой в маленьком городке мирно и спокойно жили тысяча семьсот человек, и Майк Томпкинс выполнял для них обязанности всего полицейского участка. Но летом Картье–Айл становился курортом, его население вырастало до пяти тысяч, а следовательно, увеличивалось и количество полицейских: сам Сондгард, Дейв Рэнд, житель Флориды, в другое время года ловивший рыбу на побережье полуострова и управлявший полицейским катером на Черном озере в летние месяцы, и один из студентов Сондгарда, каждый год новый, нанятый им в конце семестра. В этом году им оказался Ларри Темпл.
Работу в полиции в Картье–Айл в летнее время осложняли два фактора: во–первых, искусственные границы города и, во–вторых, люди, являвшиеся летними обитателями города.
Начать с того, что временные жители Картье–Айл были богаты.
Городок был не устроен для отдыха представителей среднего класса. Вокруг Черного озера не было ни сдаваемых внаем коттеджей, ни туристских домиков, ни агентств по прокату лодок. Черное озеро приобрело славу фешенебельного курорта в начале двадцатых годов, когда здесь построили первый большой особняк. И потом оно никогда не теряло ни своей популярности, ни атмосферы богатства. Озеро окружали частные владения: большие загородные дома с парками и окультуренным лесом, с персональными пляжами и высокими изгородями, охраняемыми одетыми в униформу парнями, раскатывающими на черных «бьюиках» и «меркыори».
И весь город находился в юрисдикции Сондгарда. В результате политических маневров в начале двадцатых кольцо частных владений вокруг озера включили в официальные городские границы Картье–Айл. Тогдашние обитатели особняков согласились на этот шаг, потому что город помогал им удерживать чернь подальше от Черного озера, а отцы города одобрили эту идею, так как они смогли обложить налогами частные владения. Поскольку город сохранял свои налоговые ставки на весьма скромном уровне, а владельцы особняков обычно воздерживались от вмешательства в городские дела, соглашение это продолжало действовать к удовлетворению обеих сторон.
Но данное соглашение весьма осложняло жизнь капитану Эрику Сондгарду. Теперь вот убийство в летнем театре. Если бы город имел нормальные границы, считалось бы, что убийство произошло в семи милях от него, а стало быть, является проблемой графства или штата. Скорее штата, потому что структура его представляла собой доисторическую окаменелость вместе с шерифом, жившим в тридцати милях в Монетте и не покидавшим Монетту уже тридцать лет.
Проблем хватало и без этого убийства. Южный круг и Северный круг (так в этих краях называли два участка дороги, огибающие озеро) должны были патрулироваться городской полицией. Один или два утопленника, каждое лето обнаруживаемые в озере, становились проблемой города, хотя для поиска тел использовалось оборудование штата. Каждый прибывающий в город автобус встречали либо Майк Томпкинс, либо сам Сондгард, а дешевые автомобили с просроченными номерами они тщательно осматривали; единственный в городе мотель находился под постоянным наблюдением, потому что все эти деньги вокруг озера неизбежно привлекали воров.
