– И в итоге что с ним случилось? – из вежливости поинтересовался Маркиз, – потому что с вами, как я вижу, все в порядке.
– Попал под машину, – бестрепетно сообщила консьержка. – Под мусоровоз.
– А каких-то конкретных фактов об этой семье вы не знаете? – зашел Маркиз с другой стороны. – Какие у них были отношения и все такое…
– Плохие, – не задумываясь выдала дама. – А у кого они хорошие-то? Вот у меня с моим мужем, покойником…
Леня понял, что ничего конкретного здесь не узнает, и сделал следующий шаг:
– А вы знаете их домработницу?
– Александру-то? – На лице консьержки появилось презрительное выражение. – Ну, знаю… да только ничего в ней нету интересного! Нестоящая особа! Никогда не остановится, не поговорит со мной… больно уж много о себе воображает!
– А сейчас она дома? Или после смерти хозяйки уволилась?
– Чего это она уволилась? – консьержка недовольно фыркнула. – С таких денег кто же по своей воле уволится?
– Так значит, дома?
– Нет! – Дама, похоже, начала сердиться. – В химчистку ушла! Вот буквально пять минут назад, как раз когда передача началась! Ой, я же из-за вас все пропустила!
– Химчистка где? – коротко осведомился Маркиз.
– Да рядом тут, в торговом центре.
– Александра как выглядит? – рявкнул Леня, потеряв терпение. – Молодая, старая?
– Средних лет, – консьержка от растерянности отвечала толково, – помоложе меня будет. Вида неказистого, волосы серые, сама бледная, одета кой в чем. Пальто такое, цвет ББ…
– Какой? – удивился Маркиз.
– Бывший бордо! – отрезала консьержка. – Сами увидите! – И она отвернулась к телевизору, давая понять, что разговор окончен.
Леня выскочил из подъезда и понесся в сторону торгового центра, где находилась химчистка. Консьержка не обманула – очень скоро он увидел впереди сутулую фигуру с большим пакетом в руках. Пальто и правда когда-то было бордовым, однако от долгой носки выгорело и вылиняло, и теперь на нем были сизые проплешины, а чернобурка на воротнике лезла едва ли не клочьями.
Все сходилось – и жуткое пальто, и неказистый внешний вид, только волос не было видно под свалявшейся вязаной шапкой фасона «мечта мигранта».
Леня в раздумье двигался следом за домработницей Окуня, прикидывая, как бы с ней познакомиться поближе и приватно побеседовать. Как только он увидел ее, то сразу понял, что с этой женщиной все его обычные номера не пройдут. Тетка была в самом неудобном для общения возрасте.
Молодую девицу Маркиз разговорил бы без труда: как уже не раз говорилось, его обаяние безотказно действовало на продавщиц магазинов косметики и парфюмерии, официанток маленьких кафе, сестричек в регистратуре районной поликлиники – словом, того контингента, из которого в советские времена набирали участниц в популярную передачу «А ну-ка, девушки!».
Женщины за тридцать тоже не были обойдены Лениным вниманием, но – странное дело! – отчего-то поддавались на его обаяние только особы интеллигентные, с высшим образованием: искусствоведы, библиотекари, музейные работники, если преподаватели высших учебных заведений, то обязательно остепененные или уж, на худой конец, аспирантки. И даже одна была доктором биологических наук.
Домработница Александра являлась овощем не из этого огорода. По прикидкам консьержки, было ей лет сорок пять, а со спины так и все пятьдесят, вряд ли на нее произвели бы впечатление Ленина обаятельная улыбка и хорошие манеры.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Какой-то ненормальный велосипедист – из тех, кто не может расстаться со своим двухколесным другом даже ранней весной, – проехал по лужам, Александра с визгом шарахнулась в сторону, поскользнулась и с размаху плюхнулась в грязный сугроб.
– Ах ты, паразит! Чтоб тебя! – закричала она, но парня уже и след простыл.
– Вы не ушиблись? – Леня был уже тут как тут и подавал женщине ее пакет.
Она ощупала руки-ноги и поднялась. Все было цело, даже пальто не слишком запачкалось, а может, на нем уже было не видно.
Леня подал ей утерянную перчатку и явно не спешил уходить. Консьержка и тут не подвела, она была бы прекрасным свидетелем: обрисованный ею портрет полностью соответствовал оригиналу. Лицо Александры было бледно, жидкие волосы мышиного цвета уныло свисали на щеки. Глаза смотрели тускло.
– Чего надо? – спросила домработница, с подозрением уставившись на Леню.
– Поговорить, – честно ответил он, – насчет хозяйки.
– Из милиции, что ли? – В глазах Александры еще больше прибавилось недоверия.
– Не-а! – безмятежно ответил Леня. – И не из газеты.
– А кто тогда?
– А вам не все равно? Побеседуем приятно за чашкой кофе и расстанемся, довольные друг другом.
– Не получится. – Александра неприязненно отвернулась. – Вы мне не нравитесь.
– Ну, дорогая моя, – Леня развел руками, – если вы будете так рассуждать… Нравится – не нравится, это забыть надо, когда делами занимаетесь!
– Какие это у нас с вами могут быть дела? – искренне возмутилась Александра.
– А вот какие. – Леня решил не тратить время зря и показал ей самый краешек тысячной купюры. – Я вам предлагаю хорошие деньги в виде оплаты информации. Если мало – скажите, прибавлю, но в разумных пределах.
– Не пойдет, – буркнула Александра и подхватила свой пакет, собираясь идти, – мне твои деньги не нужны.
– Что, – рассердился Леня, – так много в домработницах гребете, что уже и деньги не нужны? Только чего тогда в таком пальто ходите жутком? Лошади испугаются!
– Что же мне – в хорошем на работу таскаться? – рассердилась в ответ Александра. – Не напасешься…
Она резко шагнула в сторону, снова поскользнулась и упала бы, если бы Леня не подхватил ее под руку.
– Ладно, хоть до химчистки вас провожу, а то еще руки-ноги поломаете, – примиряюще сказал он.
Александра ничего не сказала, но руку не вырвала.
– Денег, говоришь, много, – ворчала она себе под нос, – небось наша консьержка наболтала? Противная она баба, до всего есть дело! Особенно любит чужие деньги считать!
Маркиз промолчал, однако не мог не согласиться с таким определением.
– Что – мало хозяйка платила? – посочувствовал он. – Зачем же вы теперь-то горбатитесь, когда ее на свете нет, уволились бы, да и дело с концом!
– Ага, как же, уволишься тут, когда они мне двадцать две тысячи задолжали!
– Да неужто? – притворно ахнул Леня.
– Она, Ритка-то, все говорила – потом, потом, у мужа получишь, а у меня денег нету. А этот теперь свое завел – у меня такое горе, жену убили, а ты со своими деньгами лезешь! А я-то при чем?
– Правильно! – горячо посочувствовал Леня. – Ты заплати человеку заработанное, тогда он тебе в горе и посочувствует. Дело делом, это первая заповедь.
Александра поглядела подозрительно, но в Лениных глазах горел такой праведный огонь, что она поверила в его искренность.
– Я шубу купила, денег заняла под зарплату. А теперь отдавать нечем, и кто я перед людьми выхожу? Аферистка да и только! Вот, таскаюсь на работу, прибираю потихоньку – не сидеть же просто так…
В химчистке приемщица с неудовольствием глянула на норковое пальто, крашенное под дикого леопарда, и нелюбезно процедила:
– На натуральный мех гарантию не даем.
– Да мне до лампочки, – грубо ответила ей Александра, – лишь бы пятна вот тут отошли.
Леня вытянул шею. Пятна на подоле шубки были цвета ржавчины. Поскольку покойная Маргарита Михайловна вряд ли занималась в этом пальто работами по железу, Леня рискнул предположить, что пятна могут быть кровавыми.
– Это что же – в этом пальто ее?.. – спросил он вполголоса и провел ребром ладони по горлу.
Александра нахмурилась, но тут приемщица обратила ее внимание на то, что отсутствует верхняя пуговица.
– Чтобы потом с нас не спрашивали! – И она показала на табличку, гласившую, что администрация химчистки не отвечает за съемную фурнитуру.
Остальные пуговицы присутствовали на месте. Они были металлические, с бронзовым отливом, в середине выгравирован очень выразительный силуэт оскалившегося леопарда. Верхняя пуговица была выдрана с мясом.
– Дома вроде нету… – покачала головой Александра. – А впрочем, теперь уж все равно…
Приемщица неодобрительно покачала головой: ей не нравился такой наплевательский подход клиентки.
– А карманы-то хоть вы проверили? – осведомилась она.
– Да чего там, в этих карманах… – проворчала Александра. – Какие такие ценности?
– Не в ценностях дело, – осадила ее приемщица. – Вот одна клиентка куртку сдала замшевую, а в кармане краску для волос забыла. Так мало того что ее куртка выкрасилась, еще одиннадцать вещей пострадали! Главное, цвет такой оказался… темный махагон. И никак не отстирывался. Мы потом с остальными клиентами большие неприятности имели! Так что лучше уж проверить…
С этими словами она вывернула карманы шубки.
