Поэзия на компосте добила меня окончательно и, перестав слушать, я всецело переключилась на ожидание облизывания ложки. Все салаты были с майонезом, и картофельный, и с макрелью, и с карри, оставалось только залечь на дно и ловить момент. И представьте себе, дождалась! Очень непоэтично, зато обстоятельно наш велеречивый гость облизал по очереди все ложки. И вилку. Причем вилку два раза.
Ну, наконец-то свершилось, Мажена будет счастлива!
Алиция ничего не заметила, похоже, ее все уже достало, и она с безучастным видом пила кофе, уставившись в окно. Я решила, что на сегодня разъездов хватит, и перешла на пиво, тем более что в Дании это вовсе не проблема. Здесь пиво за рулем никому не мешает, а я к этому напитку была давно привычна, и мне, чтобы упиться, надо выхлебать целую цистерну.
Зазвонил телефон, и его мелодичный сигнал показался мне самой замечательной музыкой в мире. Похоже, что Алиции — тоже, так как она поразительно живо поднялась с места и, сдержавшись, чтобы не схватить трубку в салоне, быстро прошла в свою комнату. И тщательно закрыла за собой дверь.
Нет, в этом доме действительно все перевернулось вверх дном! Никогда в жизни Алиция не закрывала своих дверей, всегда оставляя их приоткрытыми в большей или меньшей степени. Закрылись двери один-единственный раз, когда престарелой тетке Торкильда она уступила свою комнату и свою кровать, и результат был без малого катастрофический. Для телефонных же разговоров она вообще никогда не уединялась, нужды не было.
А теперь закрылась. И правильно. Я бы тоже закрылась. А новые гости все равно не знали, что хозяйка не имела такой привычки.
Отсутствовала она достаточно долго, чтобы я успела задать весьма интригующий меня вопрос. У нашего неудержимого Водолея был приятный голос, я в этом разбиралась, так как у моего мужа был такой же, если не лучше, и он даже одно время работал диктором на радио, так почему бы и этому краснобаю не поработать в эфире в этом качестве?
Оказалось, что он уже работал, но само собой не на постоянной основе, а только время от времени. Боже упаси от постоянной работы, ведь человек должен чувствовать себя свободным, а нашему герою всякие узы отвратительны...
В это мгновение нечто неуловимое мелькнуло в глазах Юлии, но она это нечто тут же погасила, заслонившись, как это у нее принято, барьером из живых цветочков. Нет, точно, витает тут в воздухе какая-то дрянь, чтоб мне в доме не ночевать!
— Эльжбета звонила, — сообщила Алиция, вернувшись и даже не скрывая облегчения. — Они уже причаливают, будут здесь через полчаса. Вы видели мою цветущую юкку? Нет, не эту, эта молодая, а ту, с другой стороны дома, за ателье? Первый раз у меня зацвела. Если обойти клумбу, можно посмотреть. Совсем недалеко.
— С удовольствием, — ответила Юлия и, впервые по собственной инициативе извинившись, продолжила высказывание: — Прошу прощения, что не помогаю убирать со стола, но боюсь что-нибудь уронить или разбить. Если надо, Вацлав меня заменит.
Алиция запротестовала со всей возможной энергией, но одновременно так элегантно, что повергла меня в изумление. Она прямо-таки излучала доброжелательность, когда уверяла, что пан Вацлав должен помогать жене, это во-первых, а во-вторых, что он, как мы поняли, так любит природу, так восприимчив к ее красоте, что грех лишать его возможности насладиться цветением юкки. Этим цветением она, как хозяйка, чрезвычайно горда.
Только самый непробиваемый осел не помчался бы после такой речи любоваться юккой. Я твердо решила расстараться и завести у себя в саду что-нибудь столь же замечательное. Может, и не юкку, она тепло любит, это тут, в Дании, морозов не бывает.
Как только гости вышли, Алиция скорректировала информацию о Эльжбете.
— Вовсе они не причаливают, а уже причалили и звонили из автомата в порту, сейчас подъедут. Я ее предупредила, что напорется тут на водолея и пустобреха...
— Словоблуда громкоговорящего...
— Болтуна и трепача, но ее это не впечатлило.
— Не знаю такого, что бы ее впечатлило. Она вообще ничего близко к сердцу не принимает.
— Очень даже принимает, пациентов, например, только по-своему. Больше я ей ничего не сказала, а главное, забыла предупредить об этом нашем удаве-обнимателе. Погоди-ка, как там было? Не обнимай меня без нужды... А дальше?
Я быстренько порылась в памяти:
— Размахом нежности своей?
— Вот-вот, оно самое, я их слушала невнимательно, а теперь глупо себя чувствую, что не предупредила. Зато я воспользовалась случаем и дозвонилась Хане и Збышеку. Ты была права, они бегали по городу. Кстати, на обед они хотят рыбу и польскую водку.
— Если правильно понимаю, Эльжбета с Олафом, а не Ханя со Збышеком?
— Для Хани со Збышеком я пока не готовлю. Ты рыбу купила или мне идти в мастерскую и лезть в морозилку?
— А разве она вообще открывается?
— Нечего дурой прикидываться, конечно открывается. У меня еще там мороженое есть.
— Тут тоже есть.
— Где?
— В морозильнике.
— Что ты говоришь? Есть? А я думала, что уже съели.
— Нет, вчера забыли извлечь остатки, да и не очень эстетично они выглядели. В общем, с мороженым поступай, как знаешь, а за рыбой ходить не нужно, я купила обычное филе, без начинки. Мне с начинкой больше нравится, но оно с картошкой не годится, пришлось пожертвовать собой. Вино подаем? Было столовое французское, я на всякий случай взяла.
— Правильно. Очень даже подаем! — твердо заявила Алиция.
Мне было понятно, почему она приняла такое решение.
— Всецело поддерживаю и одобряю, — радостно кивнула я. — Это как с танцами.
Загружая до полной невозможности посудомоечную машину, Алиция резко повернулась ко мне и подозрительно спросила:
— С какими такими танцами? С вином это еще как-то можно связать, а вот с рыбой?
— Ты должна помнить, совсем еще недавно... Да что я говорю, и сейчас так бывает. Откажешься танцевать с кем-нибудь из знакомых, и тут же идешь с другим Это что значит? Значит, что предыдущего кавалера ты обидела. Я имею в виду приличное общество. Раз одному отказала, то с другим уже не танцуй, да ты и сама прекрасно все это знаешь...
— Как-то подзабылось все это в последнее время. Считаешь, что с вином у нас похоже выходит?
— Ты и сама так считаешь.
— Может, мне лучше знать, что я считаю?
— А не считаешь? Да еще с радостью?
Алиции понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть врожденное чувство противоречия.
— Ладно, может быть, ты права...
— А в эту посудомойку ты ничего больше не впихнешь, уж поверь моему слову. И пора бы ее запустить, чтобы успеть к обеду. Пусть включится раньше Водолея...
Я едва успела прикусить язык, так как Буцкие уже появились на террасе. Вот черт, быстро же этот сеанс общения с юккой у них закончился. Алиция почувствовала появление гостей спиной, но продолжала разговор со мной, включив-таки машину.
— Под твою ответственность. Мне бы твой оптимизм, вот останемся без тарелок.
— Порошок! — простонала я.
— Порошок я еще вчера засыпала, чтобы не забыть.
— Вам помочь? — не замедлил включиться в наш диалог, как я и предполагала, пан Вацлав. — А кстати, вы потеряли в саду две ручки, а я вот нашел, испачкались немного в земле. Может, почистить? Вот, возьмите! — И он положил на буфет две обычные шариковые ручки, одну голубую, другую желтую. — А цветок у вас — просто прелесть! Мне еще не приходилось видеть у моих знакомых столь прекрасной цветущей юкки! Наверняка вы как-то по-особому за ней ухаживаете!
У меня мелькнула злорадная мысль, что, возможно, особый уход сейчас понадобится самому пану Вацлаву после получения особо тяжких телесных повреждений. С перевязкой проблем не будет, потому что Эльжбета уже на подходе, она у нас медсестра...
Алиция, глядя на него, чуть было не лопнула от ярости прямо на месте, но сдержалась и смогла взять в руки не только себя, но и обе шариковые ручки.
— Давненько я своей юккочки не видела, — лицемерно заявила она. — Пойду, навещу, а вы прогуляйтесь, пожалуйста, еще раз со мной, а заодно и покажете, где именно вы нашли эти ручки и в каком месте которую. Видите ли, они не потерялись, а обозначали посаженные луковицы, которых в это время года не видно. Я такие места отмечаю ручками соответствующего цвета, их в моем саду обнаружится еще немало, хотя лучше бы вы их не искали...
Пан Вацлав онемел от смущения. К несчастью, не надолго. Уже с террасы донеслись его извинения, постепенно замиравшие по мере удаления от клумбы.
Юлия отодвинула кресло и села за стол. Казалось, она с трудом переламывает себя.
— Случилось страшное или это дело поправимое? — спросила она с легкой тревогой.
С ума сойти, Юлия первой заговорила! Похоже, Алиция так искрила, что даже посторонний человек не мог не заметить.
