– Почему же вы не заявили в милицию?
– Что толку? Маринку не воскресишь, а себе наделаешь кучу неприятностей. Да и он хоть как-то отомщен, лишился своей оглобли.
– Чего же теперь его бояться?
– Эх, Станция, совсем ты, видать, девушка. То, что раньше он делал своим хреном, теперь творит руками. С тем же результатом. Недели три тому назад он Галке все там вывернул. Едва удалось спасти. Чего это, девочки, на нас сегодня нет спроса? Хоть пару индюков словить надо.
– Стоп, это мой! – Элла заторопилась навстречу пожилому одноногому калеке.
В тусклом свете подфарников, опираясь на костыли, он тщетно высматривал минутную подругу, чтобы хоть на мгновение вернуть былую удаль. Старик был жалок и смешон.
– Бонжур, мадам, – донесся до нас его хриплый прокуренный голос, – позвольте ручку.
– Не кривляйся, Иннокентий, – ответила проститутка, – надолго пожаловал?
– Насколько позволят средства.
– Меня возьмешь?
– С превеликим удовольствием, моя девочка, но позволит ли мой бюджет? Хотя вы и бесценны, моя розочка, но сколько вы нынче стоите?
– Кеша, для вас, как всегда, пятьдесят «штук».
– Но, учитывая нашу давнюю старую дружбу, не могли бы вы немного уступить? К тому же я все делаю очень быстро.
– Ты же знаешь, что половину я отдаю хозяину… Ну, черт с тобой, поехали.
Тут же на капоте, не выпуская костылей, старик справил свои надобности. Освободившаяся потоптанная Элка побежала к реке смывать грехи.
– Лихо, – только и сказала Вера.
– А что ты хотела сказать насчет Гениной девушки? Кто она? Когда он с ней начал встречаться?
– Ревнуешь, мать. Глупо, в нашем деле особенно. Вижу, ревнуешь!
– Ревную и ничего не могу поделать. Скажи мне, кто она?
– Ха-ха-ха! – то ли засмеялась, то ли закашлялась проститутка. – Скажу, а что дашь?
– Сейчас у меня ничего нет, а вот завтра… Хотя постой. – В Сонином карманчике я нащупал пузырек с морфероном. – Верочка, ты как к психотропам относишься?
Она недоверчиво смотрела на меня, а заметив в моих руках препарат, цепко и жадно выхватила его.
– Морферон? Никогда еще не пробовала. Какое действие?
– Через пять минут улетаешь в сказочные дали. Новое, только что запатентованное средство. Берешь?
– Беру.
– Но?..
– Да вон она, Галка! Возле самой воды. В два смычка ее оттягивают! Ты сразу-то не подходи, подожди, пока кончат, а то схлопотать можно. Пока.
– Подожди! У тебя бабки есть?
– А что? В долг я не даю.
– У меня еще другой психотроп есть. Транквилизатор, тоже французский. Две таблетки, и ты хлопаешь ушами, как крыльями птица.
– Сколько?
– Сорок штук, и только для тебя. В аптеках его не сыщешь.
– Сколько?
– Я же тебе русским языком сказала, с рецептом не найти.
– Сколько оно действует? Продолжительность? Характер?
– Я же тебе сказал, это сон Шахерезады сроком на пять часов, причем безо всяких неприятных последствий.
– Держи. – Из внутреннего кармана трусиков она вытащила деньги. – Здесь полтинник, гуляй, лесбиянка.
– Какая лесбиянка, ты о чем?
– Все о том же, только лесбиянка, претендующая на мужскую роль, может машинально спутать глаголы «сказал» и «сказала». Теперь я поняла, кого ты ищешь. Ну будь здорова, Констанция-Константин.
– Да пошла ты в… Подстилка вонючая.
– Всего доброго, гомосексуалистка драная, мужик с влагалищем.
Плюнув под ноги, она сбежала вниз, а я со смехом подумал, что сегодня мне только и не хватает побывать в шкуре гермафродита.
Трио на берегу, кажется, исполняло последние такты. Осторожно обходя ревущие, кричащие и стонущие пары, я подбирался к Галке, не имея представления, с чего начать разговор. Подошел я к ним не вовремя, как раз к бурным заключительным аккордам коды.
– Галка, – негромко позвал я двадцатилетнюю рыжую и красивую девку, когда она выходила из воды.
– Ну Галка, и что? Кто ты такая, я уже знаю, сообщили. Для тебя я интереса не представляю. Лесбийская любовь не моя стихия. Ищи, милая, других.
– Да я не затем. Ширнуться хочешь?
– Хочу, но не с тобой. Поезжай на западный пляж, там твоих единомышленников из общества сексуальных меньшинств хоть ж… ешь, а мне не мешай работать.
– Ты чего болтаешься? – над ухом раздался гнусный голос подонка Кураса. – Хоть одного подцепила?
– На, подавись. – Я протянул ему Веркину купюру.
Он внимательно и долго ее рассматривал и мял.
– Еще понюхай, может, узнаешь, откуда ее достали.
– А ты мне тут базара не устраивай, а то…
Не договорив, мерзавец пошел дальше по кругу, собирая дань с проституток и их дружков. Галка стояла рядом. Набросив на плечи махровый халат, она нерешительно мялась, кажется желая продолжить разговор.
– Ну че, подруга, кольнемся? – продолжил я начатую мысль. – Отдохнем немного.
– Да в принципе можно. Бабок я ему сегодня до хрена отдала. Можно отвязаться. А у тебя че? Травка или порошок?
– И то и другое, но есть и покруче. В натуре вчера первый раз попробовала и поняла – полный финиш. Я читала характеристику – прикол. Я сама в одной больничке пашу, ну в такой, знаешь, для сверхновых русских. Короче, три дня назад закупил наш лекарь целую коробку. Таблетки выдает только сам и только под роспись, но я-то медсестра, а какая медсестра не об… доктора? Короче, насобирала я кое-чего. Идем?
– Куда? Давай здесь.
– Не, мы забалдеем, растащимся, и нас обшмонают. Ты знаешь, сколько стоит одна таблетка? Двадцать долларов. Вот так, коза.
– А кайф козырный?
– Мне теперь никакого порошка, никакой травки близко не надо, только эти французские таблетки.
– Уговорила, пойдем. Знаю тут одно местечко, только без глупостей. Начнешь меня облизывать, сразу крикну Кураса, и угодишь ты прямо к Жорику.
– Это который тебе матку вывернул? – пошел я на пробную провокацию и понял, что поспешил.
Она захлопнулась, как дверь сейфа, тихо, но капитально. Сразу сломавшись, тупо побрела к воде. Жалкая и вместе с тем до омерзения отвратительная.
– Ну, идем, что ли? – крикнул вдогонку, пытаясь грубостью исправить положение.
Но все было бесполезно. Наверное, ей казалось, что ее моральная и физическая неполноценность видна всем.
– Постой, дуреха. – Догнав ее у самой кромки воды, я преградил ей путь. – Послушай, Галка, я могу ему за тебя отомстить. Я сделаю так, что он совсем не захочет жить. Он будет лизать твои пятки, просить прощения при всех и у всех, кого обидел.
– Брехня! Он никого не боится. Он всегда вооружен. Он не человек! Да, я знаю, что и я не человек, но плохого никому и никогда не делала… Кроме себя и матери.
– Успокойся, пойдем в твое потайное место, там все и обговорим. И не бойся меня. Никакая я не лесбиянка, клянусь тебе. Придет время, и ты убедишься в этом сама.
– Ладно, идем, только осторожно, чтобы никто не видел. Это место знали только двое – я и Генка.
Если бы я был лошадью, то весь блядский пляж сейчас бы слышал, как у меня ухнула селезенка. Боясь спугнуть, не задавая больше вопросов, я послушно шел за ночной феей, чуть осветившей мне перспективу моего дела. Три сосны, упавшие внахлест, образовали нечто вроде шалаша, причем дальний и глубокий его угол был выстлан чем-то мягким и сухим. Это было тем более кстати, что у реки становилось холодно, а шелковая комбинация и легкий халатик грели весьма относительно.
В полной темноте, забившись в этот самый непродуваемый угол, мы тесно прижались, вколачивая друг в друга крупный, бивший нас озноб. Где-то сбоку щелкнул выключатель, и наша пещера осветилась слабым желтым светом подвесной «электромыши».
– Да у тебя тут полный комфорт? Прямо как в баре «Будь как дома».
Она вздрогнула, на минуту перестав дрожать, а после ее заколотило с новой силой. Она отстранилась от меня, настороженная, готовая ко всему.
– Ты там бывала?
– Приходилось, а что?
– Нет, ничего. Давай твои колеса.
– Держи.
– А сама?
– Нет, я только после тебя.
– Тебя как зовут?
– Констанция.
– Имя чудное. Ты первая их глотай, я только после тебя.
– Пожалуйста. – Упрятав две горошины под язык, я имитировал несколько глотательных движений, всем своим видом рисуя, что я на пути к блаженству. Однако повторять она не торопилась, видимо ожидая реакции моего организма.
– Пей, дуреха, чего боишься? Зачем мне тебя травить? Какой смысл? Дай чем-нибудь укрыться.
– Сейчас.
Наконец-то, проглотив таблетки, она протянула мне малиновый пиджак.
– Откуда он у тебя? – чувствуя, как начинает кружиться голова, безразлично спросил я.
– Да так, был у меня один знакомый. Оставил случайно.
– Кто это и когда?..
И тут я с ужасом обнаружил, что таблетки под языком растворились без следа, а значит, через пять минут растворюсь и я, отпустив только что выловленную рыбку.
– Кто и когда? – требовательно и пьяно повторил я.
– А тебе-то какое дело? – глупо улыбаясь, спросила проститутка. – Может, это мое личное дело и самая сокровенная тайна. Крутые колеса, я уже плыву.
