В желудке ныло и подвывало, как подвывают голодные волки в зимнем лесу.
Он еще раз обследовал холодильник и не нашел там ничего, кроме половинки лимона и засохшей корки сыра. Эту корку он бросил Бонни. Пес машинально заглотал угощение и тут же обиженно взглянул на дядю Васю – мол, не ожидал от тебя такого!
– Извини, ничего другого предложить не могу! – Василий Макарович развел руками.
Положение было безвыходным.
Точнее, как раз выход был: следовало одеться и выйти из дому. Кстати, заодно уж и поговорить с той официанткой, о которой упоминала Василиса…
Ну ладно, так и быть – придется соединить приятное с полезным: можно поесть в том кафе, где работает эта официантка, а заодно, между основным блюдом и десертом, провести профессиональный допрос. Он еще покажет Василисе свой настоящий профессионализм! Он еще докажет, что его рано списывать!
В кафе народу было мало, потому что время обеда уже миновало, а время ужина еще не наступило. Василий Макарович разделся в гардеробе и задержался перед зеркалом, тщательно приглаживая редеющие волосы. Не то чтобы его вдруг одолел интерес к своей персоне, просто он разглядывал в зеркале полупустой зал и пытался определить столики, которые обслуживает официантка Лизавета. Пока что никого похожего на знойную брюнетку с ярко накрашенными губами, как описала ему Василиса интересующий их объект, в зале не наблюдалось. Крутилась возле занятых столиков женщина постарше с усталым невыразительным лицом, но это было типичное не то.
Открылась дверь, и в кафе вломилась компания развеселых мужичков рабочего вида. Едва не сметя дядю Васю, они рванули в зал. Там сразу стало шумно и тесно.
Немолодая официантка скрылась на кухне, и тотчас на смену ей явилась Лизавета. Все верно, определил Василий Макарович, девица яркая, броская, заметная. Хоть и одета вызывающе. Василиса сказала – безвкусно, но дядя Вася понятия не имел, как сейчас молодежь одевается. Вроде бы все одинаковые, но про одну Василиса говорит – высший класс, а про другую – полный отстой. Василий Макарович плохо улавливал разницу.
Работяги оживились и шумно приветствовали Лизавету как старую знакомую. Она на заигрывания не отвечала и даже весьма ощутимо хлопнула одного зарвавшегося шутника по затылку, когда он попытался ущипнуть ее за попу. Наконец она отделалась от работяг и подошла к столику дяди Васи.
– Что будете заказывать? – И отвернулась равнодушно. Василий Макарович для нее интереса не представлял.
– А ты, дочка, что посоветуешь? – миролюбиво спросил он.
– Какая я вам дочка! – фыркнула Лизавета, как рассерженная кошка. – Оборони бог от такого папаши!
– Что ж вы так невежливо клиентам отвечаете, – расстроился Василий Макарович, – этак весь аппетит пропадет…
Лизавета промолчала, но дернула плечом, давая понять, что ей все равно, пропадет у него аппетит или останется.
Василий Макарович подумывал уже предъявить свое милицейское удостоверение, но тогда вряд ли удастся поесть. Еще подсыплет чего-нибудь в еду вредная девка!
– Значит, так, – он провел пальцем по меню, – суп мне принеси вот этот, грибной, и картошку с мясом.
Тут он вспомнил, что давно уже побаливает зуб, на котором держится задний мост. Если честно, то едва держится, последние дни доживает. Так что мясо ему явно противопоказано.
– Котлеты есть? – спросил он, решительно отодвигая меню. – Или биточки?
– Какие биточки? – возмущенно заорала Лизавета. – Вы, мужчина, куда пришли? Тут у нас кафе приличное, а не заводская столовка! Биточки ему подавай!
– Тебе поскандалить хочется? – кротко спросил дядя Вася. – У тебя настроение плохое? Хахаль бросил?
– Да вам-то какое дело! – Лизавета почти вырвала из его рук меню.
– Вот именно, что никакого, – согласился Василий Макарович, – было у меня настроение поесть спокойно, да ты его успела испортить. Самой, значит, мало неприятностей, норовишь другим устроить.
– Жаловаться будете? – спокойно спросила Лизавета.
– Кой черт жаловаться! – дядя Вася повысил голос. – Я сюда не жаловаться, а обедать пришел!
В это время к столику подскочила другая официантка – та, что постарше. Она отодвинула Лизавету, выразительно взглянула на нее и примирительно затараторила:
– А вы возьмите вот блинчики с мясом, они мягкие и повару всегда удаются!
Лизавета нехотя ретировалась.
– Вы уж извините, – бормотала ее коллега, – у нее неприятности на личном фронте. Живые люди, не машины, сами понимаете… машины и те ломаются…
«Не понимаю», – подумал Василий Макарович, но пока решил промолчать.
Грибной суп оказался и не супом вовсе, а странной бурдой однородной субстанции.
– Это крем-суп из шампиньонов! – заторопилась официантка. – Вы попробуйте, вам понравится.
Дядя Вася с опаской сунул в рот ложку. Какой-то грибной кисель, а не суп. Вот у покойной жены был грибной суп! Пальчики оближешь, с тарелкой вместе съешь, ночью встанешь, чтобы доесть!
Василий Макарович привычно расстроился и выхлебал суп из шампиньонов – чего с голодухи не сделаешь…
Блинчики и правда оказались ничего себе, есть можно. И к чаю принесли булочку с вареньем, почти теплую.
Василий Макарович не спеша пил чай и внимательно поглядывал по сторонам. Работяги съели свои бифштексы, запили их пивом и ушли. Пара средних лет допила кофе и тоже засобиралась. В зале остался только лысый мужчина в очках, он читал газету и грыз соленые орешки, запивая их отчего-то не пивом, а сладкой кока-колой.
– Еще что-нибудь? – официантка приветливо улыбалась.
– Ты вот что… – Василий Макарович протянул ей деньги, – мне больше ничего не надо, а ты Лизавету позови.
– Зачем? – удивилась он.
– Да просто так. Передохни там, в подсобке, а то все бегаешь, а она сидит.
– Ругаться будете… – грустно улыбнулась официантка.
– Это уж как она себя поведет, – уклончиво ответил Василий Макарович, – скажи, дело у меня к ней серьезное.
Лизавета явилась минут через десять, видно, надеялась, что настырному клиенту надоест ждать и он уйдет. Увидев дядю Васю на прежнем месте, она расстроилась.
– Садись, – Василий Макарович кивнул ей на свободный стул, – разговор есть.
– Это с какого же перепугу я буду с вами разговаривать? – усмехнулась Лизавета.
– А вот с какого, – он показал вредной девице свое милицейское удостоверение. Ловко так показал, чтобы она не заметила, что оно давно просрочено.
– Протокол составлять будете? – радостно вскричала Лизавета. – Ой, не надо, ой простите меня, гражданин начальник, уж даже не знаю, майор вы или настоящий полковник! Ой, простите, не узнала вас сразу, оттого и нагрубила!
– Ты дурака-то не валяй, – посоветовал Василий Макарович, – мне твое хамство по барабану. Я таких на своем веку знаешь, сколько перевидал? Что делать, если уж такая уродилась. Себе же самой хуже делаешь, с такими манерами так и проторчишь всю жизнь в этой забегаловке. Это если еще сумеешь доказать, что ты к убийству непричастна.
Он нарочно решил сразу огорошить вредную девку страшными словами, чтобы сбить с нее маленько спесь. Взяли моду: чуть что не по ним – сразу в крик! Он ей в отцы годится, хоть бы немножко постеснялась!
– Какое еще убийство? – оторопела Лизавета. – Ты, дядя, что мне шьешь?
– Выражайся нормальным языком! – припечатал Василий Макарович. – Какой я тебе дядя? Мне племянницы под следствием не нужны! А на зоне – тем более! Я для тебя – майор Куликов, так и называй. А пока лучше помолчи да послушай.
Видно, Лизавету проняло, она вылупила глаза и поудобнее утвердилась на стуле.
– Я расследую дело об исчезновении Татьяны Окуневой. – Василий Макарович устал ходить вокруг да около и решил действовать быстро и энергично. – Только не мотай головой и не говори, что понятия не имеешь, кто это такая.
– Так вы по Танькину душу? – протянула Лизавета. – А я-то, интересно, при чем?
– А при том, что все знают: вы с Татьяной были врагинями лютыми, она у тебя парня увела, и ты на всех углах орала, будто смерти ей желаешь.
– Так то когда было… – протянула Лизавета, но в голосе ее дядя Вася отметил некоторую неуверенность.
– Примерно два года назад тебя Валерий бросил? – Василий Макарович нарочно не стал щадить вредную Лизавету и называл вещи своими именами.
Он делал это не из мелкой мести, просто хотел вывести ее из себя в надежде получить некоторую информацию.
Усилия его увенчались успехом. Лизавета заорала:
– А твое какое дело, старый мухомор?
И сделала попытку вскочить со стула.
– Сидеть! – рявкнул дядя Вася вроде бы тихо, но отчего-то тонко и испуганно задрожали бокалы, подвешенные над стойкой небольшого бара.
До Лизаветы наконец дошло, что с ней никто шутить не собирается, а воплями да руганью она в данном деле не отобьется, только хуже себе сделает.
– В камеру посажу! – пригрозил дядя Вася. – Посидишь пару деньков – шелковая станешь!
