— Я с удовольствием проведу с вами день и потом, когда мы расстанемся, буду долго его вспоминать. Только не надо приглашать меня в ресторан, — сказала она, глядя на его костюм и портфель. — Лучше я приглашу вас к себе в гости. Идет?
— Идет, — обрадовался он. — Я только что с самолета, не мешало бы душ принять.
И опять испугался: “Ну что я ляпнул? Вот же старый дурак, все ляпаю, ляпаю. Сорок пять лет прожил, а ума так и не нажил. Хоть вообще рот не открывай. Вон она какая стоит волшебная, неземная среди своих красивых фиалок, а я одни пошлости ей говорю. Сейчас возьмет и рассердится и подальше меня пошлет”.
Но она не рассердилась, как ни в чем ни бывало вышла из-за прилавка и стала совсем земной.
— Я живу рядом, на автобусе две остановки, — сказала она и уверенно взяла его под руку.
— Надо звонить в милицию! — воскликнула я. — Вот теперь мы спасены!
Фрося и слова сказать не успела, как я снова набрала 02. Меня сразу узнали — иначе и быть не могло: в душу всем западаю. И очень легко. Представляться частенько мне не приходится, не представлялась я и теперь — меня мгновенно спросили:
— Как ваши дела? Уже закусили?
Второй вопрос я оставила без комментария, а на первый ответила:
— Дела наши плохи, но кое-что я для вас разузнала.
Из трубки нахально раздалось:
— Спасибо, мы вас не просили.
— А зря.
— Ну ладно, так и быть, говорите, — сжалились надо мной.
— Нас похитил Якудза, — ответила я, чем вызвала вопль сомнения.
Теперь в милиции просто не знали как со мной поступить — думаю, у них возникал порыв поспешить на помощь Якудзе.
Лишь сейчас я поняла какую допустила оплошность. Обстоятельства сложились так плохо, что поминать свекровь, с ее детективом, становилось очень опасно. По всему выходило: свекровь и детектив свидетели, а что бывает свидетелям я знала по сериалам. Им бывает “секир башка”!
Да, свекровь моя баба стервозная, но Роберт мне все-таки муж, а она его мать!
Мать его!
Поэтому я сочла нелишним успокоить “ментов”:
— Свидетелей похищения нет и быть не могло. Якудза похитил нас очень тайно. И тайну эту я только вам доверить могу, поэтому поспешите, пока мы еще кое-как живы.
Хотела ограничиться этим, но не удержалась от любопытства, спросив:
— Как вы собираетесь нас спасать?
После длительной паузы мне сообщили:
— Надо крепко подумать.
Я мигом взбесилась.
— Подумать?! Не за свое дело беретесь! — рявкнула я. — Лучше шерстите все “малины” и все дома, где обитает Якудза! В одном из них мы и сидим! Уверена, теперь у вас дел немало!
— Разберемся, — ответили мне. — Лучше скажите, чем занимаетесь.
— Глупый вопрос! Чем я могу заниматься в чужой полутемной комнате? Я здесь сижу!
— Что у вас за профессия?
Я ничего не слышала, я продолжала:
— Ха, сижу, прохлаждаюсь без дела, и это в то время, когда меня ждут у трапа фанаты!
— Фанаты? Какие фанаты? — насторожилась милиция. — Вы террористка?
— Что вы себе позволяете! — рявкнула я, собираясь гневно отвергнуть поклеп, но, как это часто бывает с талантами, над глупостью призадумалась, и нешуточно зашевелила мозгами — слава богу, есть чем шевелить.
“А разве не терроризм современная проза? — задалась я вопросом. — А фантастика? А детективы? О журналах-газетах не говорю: там зачастую пишут такое, что даже у ангела вырастет хвост и полезут рога. А включив телевизор, этот ангел скопытится, так ужасны сценарии фильмов: режут, взрывают, насилуют, бьют. Милиция, кстати, бездействует. Особенно в детективах. Там преступник что хочет творит, создавая иллюзию неуловимости. Грабь, убивай — кроме какой-нибудь сумасшедшей бабенки все равно никто не поймает. Любой же дурак знает, что в жизни бабенок таких у нас нет. Ну разве что я. Но я-то одна, а преступников много. А у нас подрастают молодые мозги — плеяды мозгов на таких детективах! Что ждет наше общество?”
Вот такая короткая мысль, и ту перебили.
— В чем дело? — рассердилась “милиция”. — Почему вы молчите?
— Думаю, — ответила я, сомневаясь, что там понимают, что это такое.
Так и вышло, меня мгновенно спросили:
— Думаете?
Я пояснила:
— Раскидываю умом!
— Над чем?
— Над пагубным влиянием прессы на беззащитные молодые мозги.
— Вы сумасшедшая?
— Да, я современный писатель! Разве психически нормальный человек согласится наживать геморрой, портить зрение и гробить свой позвоночник за те гонорары, которые предлагают наши издательства? Разумеется, я сумасшедшая, потому что я соглашаюсь. Впрочем, и я не осталась в долгу: как платят, так и пишу.
“Трубка” прозрела:
— Так вы писатель?
— Само собой, и уж поверьте, это похуже, чем терроризм.
И еще будут мне говорить, что у нас тупая милиция! Вздор! Узнав, что я писатель, “мент” подобрел.
— Хороший писатель? — раздался вопрос.
Поскольку искренность не изменила мне, пришлось повиниться:
— Очень плохой.
— Не признают? — опечалилась “трубка”.
— Напротив, даже собаки читают меня.
Предельное изумление:
— Тогда почему вы плохой писатель?
— Статистика утверждает, что перевес на стороне дураков. Тут уж судите сами.
“Трубка” скорбно посетовала:
— И почему-то все дураки собрались в моем отделении.
— Среди нас, писателей, дураков не меньше, — призналась я, стопроцентно не имея ввиду себя.
— Да знаю, — ответила “трубка”, проникаясь ко мне симпатией.
Я тоже смекнула, что у нас зародилась беседа интеллигентов — тонкие души друг друга нашли и эстетически смотрят на жизнь единым мысленным взором.
“Теперь мне “трубка” пропасть не даст, — подумала я, — теперь мы друзья до гроба”.
Так и вышло. “Трубка” сказала:
— Вот что, девушка…
Я уточнила, слегка приврав:
— Мне сорок лет.
— А выглядите моложе.
— Это вы меня еще не видели! — восхищенно воскликнула я и подумала: “В знойной моей красе!”
— Надеюсь, увижу, — оптимистично заверила “трубка” и пессимистично продолжила: — Дело дрянь, если вас похитил Якудза. Против него здесь никто не пойдет, разве что не поступит приказ свыше.
Я поразилась:
— Неужели в вашей губернии налажена связь с самим Богом?
— Юмор люблю, — хохотнула “трубка”, — но мне не до смеха. Умеете вы задавать задачи, только решай. Ну, да попробую ненавязчиво разузнать к чему клонит Якудза.
— Да-да, разузнайте, — посоветовала я, — особенно упирайте на то, зачем Якудзе порнуха.
— Ну это я вам сразу скажу, — ответила “трубка”. — Порнуха — бизнес его. Как и все остальное.
— Да, но меня он зачем снимал?
— Видимо, у вас присутствую данные. Кстати, как ваше имя?
Доверие было мое уже таково, что я чуть не представилась, но вовремя сообразила, что это опасно как для меня, так и для “трубки”.
— Обстоятельства за то, — ответила я, — что нам лучше друг друга не знать. Мало ли как там будет в дальнейшем?
— Правильно. Если вас вдруг начнут пытать, а вы имя мое назовете, жена моя станет вдовой.
— А дети сиротами, — добавила я, радуясь, что нет у меня ни жены, ни детей.
И тут меня осенило: “Как — нет? А Санька — приемный сын! Чем он мне не дитенок?
А Роберт?
Муж не хуже жены! И что там “трубка” еще говорила? Пытать?
Меня будут пытать?!”
Мне стало дурно.
— Считаете, нас могут пытать? — пролепетала я, слабея от страха.
— Обязательно будут, — заверила “трубка”. — Якудза мастер в таких делах.
— Но я к его мастерству не готова!
— Так приготовьтесь. Времени мало осталось.
Я глупо брякнулась в обморок, внезапно обрывая важный деловой разговор.
Очнулась я на полу — Фрося тормошила меня со словами:
— Соня, что “мент” сказал?
С присущей мне сообразительностью я поняла, что в отключке прохлаждалась недолго.
— За дело приниматься пора! — воскликнула я, охваченная мыслью продолжить деловой разговор: должна же я точно знать что нам с Фросей вот-вот предстоит.
Игнорируя изумление подруги, я быстро набрала 02 и спросила:
— Как нас будут пытать?
Мне ответили:
— Разницы нет.
— Ха! Это смотря кому! Мне разница есть! Может, я лучше сама повешусь! Оно как-то надежней, чем доверяться Якудзе.
Кто-то меня заверил:
— Якудза не подведет.
— Думаете?
— Точно знаю!
И с ужасом я осознала, что голос совсем не тот: злой и холодный, без прежней дружеской нежности.
Мне стало дурно: “Неужели собеседника подменили?”
Дальнейшее показало, что я права. Секунду спустя был задан жестокий вопрос:
— Дамочка, вы что, шалите?
— Какой там шалю, — промямлила я, понимая, что надо сворачивать разговор.
Я поступила разумней — я разговор оборвала и воззрилась на потолок с такой усердной задумчивостью, что Фрося настороженно спросила:
— Сонечка, что с тобой?
— Случилось ужасное, — воскликнула я, — “трубка” куда-то пропала, а ведь она очарована мной была, она мне почти уже помогала.
