Андрей Викентьевич не докончил фразу – его взгляд сфокусировался на лежащей старушке. В одно мгновенье доктор оказался около дивана и начал действовать решительно. Из чемоданчика появился тонометр, затем шприцы, ампулы…
Присутствующие смотрели на врача, словно загипнотизированные, одна Ника преспокойно лакомилась булочкой с таким видом, словно находилась в столовой абсолютно одна.
– Ее следует госпитализировать, – нервно сказал Андрей Викентьевич.
– Ой! – воскликнула Настя.
– Похоже, Фаина опять объелась таблеток, – продолжил врач.
– Вот дура! – отреагировала Лиза. – Сто раз говорено было: прекрати тащить в рот всякое дерьмо! Дохуделась… Теперь кучу денег на ее лечение истратим. Андрей Викентьевич, можно найти не слишком дорогую клинику? У нас на данном этапе большие проблемы. Да заткните вы ее!
Последнее восклицание относилось к бьющейся в истерическом припадке Чуне.
Никита обнял жену за плечи и широко улыбнулся. Блеснули красивые, ровные, белые зубы.
– Милая, ты забыла, мать давно прикрепила всех к больнице «Забота» и оплатила годовые абонементы. Насколько понимаю, особые расходы нам не грозят?
– Нет, – ответил Андрей Викентьевич, – вы имеете там полный спектр услуг. Милада предусмотрела все возможные форс-мажоры, даже страховку на случай похорон.
– Совсем хорошо! – обрадовалась Лиза. – А то у нас сейчас с деньгами полная труба.
Никита подтолкнул жену к двери.
– Дорогая, тебе надо пойти отдохнуть!
– С какой стати? – заупиралась его половина.
– Очень нервничаешь.
– Я?
– Ты.
– Совсем не… – завела было Лиза, но тут муженек уже довольно грубо поволок ее вон из столовой.
– Ей сильно плохо? – прошептала Настя.
Андрей Викентьевич глянул на девочку.
– Ну, скажем, не слишком хорошо. Фаина человек немолодой, и лучше перестраховаться – пусть она пару денечков проведет в стационаре.
– Господи! – запричитала Рая. – А бледная-то какая! Вот не повезло, вот скрутило…
– А не надо чужие чашки хватать, – внезапно вмешалась в разговор Ника. – Сколько раз говорила ей: бокал в розовых цветочках мой, а ваш – с васильками. Нет, вечно брала не свое, вот господь и наказал. И правильно: не хапай чужие вещи!
Настя заморгала, и тут в столовую вошли двое мужчин в голубых комбинезонах, украшенных надписями «Забота».
– Здравствуйте, Андрей Викентьевич, – сказал один.
– Быстро-то вы как… – откровенно обрадовался врач.
– В Ложкине были, – пояснил второй фельдшер. – Как раз там дела закончили, когда диспетчер позвонила. Мы ее забираем?
Чуня, притихшая было, начала новый концерт. Душераздирающий вой собачки ударил по нервам.
– Настюша, – ласково сказал врач, – думаю, тебе лучше уйти.
Но девочка словно приросла ногами к полу.
– Вот безобразие! – громко сообщила Ника. – У меня голова заболела! Андрей, извольте измерить мне давление!
Доктор покорно взял тонометр, подошел к даме. Потом глянул на меня, спросил:
– Вы кто?
– Помощница домработницы, простите, конечно, – стала кланяться я. – Мы тут первый день в услужении, извиняйте, если чего не так.
– Голубушка, – мирно продолжил Андрей Викентьевич, – возьмите Настю с собачкой и уведите в сад. Там, с тыльной стороны дома, имеется беседка, посидите с ребенком. Когда Фаину увезут, вас позовут назад. Девочке не следует сейчас находиться в столовой. Ступайте, ступайте…
Мы с Настей покорно двинулись к большой стеклянной двери, за которой простиралась терраса. Последнее, что я услышала, был недовольный голос Ники:
– Андрей, ну сколько можно ждать? Право, странно, столь долго заниматься симулянткой и не обращать никакого внимания на даму, которой на самом деле плохо!
Беседка оказалась застекленным домиком, обставленным в восточном стиле. Настя села на один из низких диванов, заваленный длинными валиками-подушками, и воскликнула:
– Вот! Опять таблетки!
– Ты о чем? – не поняла я.
Девочка махнула рукой.
– Фаина, бабушка Никиты, когда-то давно была балериной. Танцевала она совсем недолго – вышла замуж за Михаила Львовича и бросила сцену. Честно говоря, подробностей ее биографии я не знаю. Фаина то одно рассказывает, то другое, но она страшно гордится своим весом, каждое утро спускается в столовую и заявляет: «Дайте мне тостик из черного хлеба и несладкий чай. Следует беречь фигуру, всю жизнь вешу сорок восемь килограммов, не то что некоторые…» Некоторые – это она про Лизу. Фаину просто крючит при виде жены Кита, а Лизавету передергивает от старухиных замечаний. Фаина Лизу нарочно доводит, чуть не через каждые пять минут восклицает: «Ожирение в сорок лет обещает раннюю смерть. Лизочка, хотите, посоветую диету? Знаете, человечество пока не придумало более эффективного способа сохранить такую замечательную фигуру, как у меня, чем отказ от чрезмерного потребления пищи».
Я улыбнулась.
– Лиза не похожа на бочку с салом.
– Нет, конечно, – подхватила Настя, – у нее сорок восьмой размер. Только Фаине все вокруг толстыми кажутся. Даже Чуня. Она тут как-то заговорила, что собак и кота надо ограничить в еде, и мама ей тогда возразила: «Животные в хорошем состоянии, не перекормлены». А Фаина сморщилась и как рявкнет в ответ: «Не знаю, не знаю, Табби умерла, и эти тоже скоро за ней отправятся, и все из-за твоего неумения обуздать их аппетит».
– Кто такая Табби?
– Болонка, – грустно ответила Настя. – Мама ее очень любила. Табби умерла молодой, ей и четырех лет не исполнилось. Почечная недостаточность. У нее с рождения имелся дефект, какой-то генетический сбой. По идее, Табби следовало скончаться в шесть месяцев, но мамочка ее вытянула, подарила несколько годков жизни и очень плакала, когда собака умерла. Ми до сих пор считает себя перед Табби виноватой: не спасла, не сумела. Я стараюсь никогда не вспоминать при маме про болонку, но Фаину остановить никак нельзя, она просто травит маму. А та, как услышит ее слова про грядущие собачьи болезни, мигом к ветеринару: осмотр, анализы, УЗИ. Для мамы животные – тоже дети.
– А что за таблетки пьет Фаина? – решила я увести Настю подальше от печальной темы.
Девочка улыбнулась.
– Год тому назад к нам в гости приезжала одна мамина знакомая. Она в цирке работает, с фокусником. Видели когда-нибудь, как факир ящик с женщиной перепиливает? Лежит тетка, из отверстий торчат руки, ноги, голова. Подходит к ней «волшебник» с пилой и – вжик – напополам разрезает. Получается две «коробки», из одной голова и верхние конечности видны, из другой – нижние, и все шевелятся. Потом половинки сдвигают вместе, и целая тетка выбирается наружу. На самом деле ассистенток две, и они в ящиках скрюченные лежат. Знаете, да?
– Конечно, – кивнула я. – Детский трюк, его лет сто демонстрируют, и все давным-давно в курсе дела.
– Вот-вот, – подхватила Настя. – Но ведь ясное дело, что помощницы иллюзиониста должны быть маленькие-маленькие, тощенькие, словно шпроты, иначе им вдвоем в небольшом ящике не поместиться…
В общем, когда эта Света приехала, Фаина примолкла. И было от чего. Гостья оказалась такой худенькой, такой прозрачной, что на ее фоне бывшая балерина выглядела ожиревшим кабаном. Но, что удивительно, Светлана обладала великолепным аппетитом и не отказывала себе ни в чем. Салат с майонезом? Легко. Жаренная на сливочном масле картошка вкупе со свиной отбивной? С удовольствием. Пара кусков белого хлеба, укрытых салом, щедро посыпанным крупными кристаллами соли? За милую душу. Торты, пирожные, мороженое, шоколад, варенье…
Через два дня Фаина не выдержала и пристала к Светлане, требуя, чтобы та открыла секрет своей худобы. Циркачка сначала не желала откровенничать, ссылалась на отличный обмен веществ, энергозатратную работу и подвижный образ жизни. Но хитрая Фаина не поверила и, улучив момент, пошарила в комнате гостьи. Результатом обыска оказалась пластиковая баночка с непонятными таблетками.
Прижатая в угол, Света призналась: она принимает специальное лекарство, сделанное в Юго-Восточной Азии. Что намешано в капсулах, она не знает, но, наевшись от души деликатесов, съедает рекомендованную дозу, и ни один килограмм к телу не пристает. Для вечно голодной, не умеющей контролировать свой аппетит Светы средство оказалось панацеей.
Фаина поджала губы, а вечером заявилась в спальню к Ми и потребовала:
– Хочу такие капсулы! Купи!
Милада попыталась вразумить старуху, говорила ей вполне разумные вещи:
– Это средство, может быть, вредное… Скорее всего, оно бьет по почкам и печени… В вашем возрасте принимать подобные средства крайне опасно…
Но Фаина вела себя, словно воспитанница детского садика, увидавшая у одногруппника новую игрушку.
– Хочу! – ныла старуха. – Немедленно достань!
Все члены семьи высказали Фаине то, что думали по поводу непонятных таблеток, то есть не рекомендовали ей принимать их. Одна Ника спокойно заявила:
