На этом диалог прервался, ничего особенного в нем не было, к Майе часто заглядывали клиенты, но подавляющее большинство из них – женщины. И потом, что значит фраза «ровно в семь, где всегда»?
Натэлла очень любопытна, поэтому мигом подскочила к двери и глянула в щелку. По длинному коридору неторопливо шел Олег Гладышев. Натэлла почувствовала легкий укол. Бывший танцор нравился ей, и она как-то раз попыталась пригласить его в кино, но получила полный отлуп. Нет, все было вежливо и мило, Олег с приятной улыбкой заявил:
– Натэллочка, большое спасибо, но поищи другого кавалера, мы с женой уже видели эту картину.
Натэлла прикусила губу, так ее еще никто не унижал, тоже мне, монах-отшельник.
Решив выяснить, что за отношения связывают Олега и Майю, она осталась на рабочем месте до без десяти семь. Из-за гипсокартонной стенки не доносилось ничего интересного. Хвостова любила напевать за работой и мурлыкала какие-то мелодии. Около семи она ушла. Натэлла кинулась следом, старательно прячась, но она осторожничала зря. Майечка, ни разу не оглянувшись, дошла до площади, на которой стоял памятник, и стала прохаживаться у его подножия. Натэлла, спрятавшись за киоск с мороженым, ждала развязки.
Внезапно раздался резкий гудок. Шляпница пошла к проезжей части и села в подъехавшие «Жигули». Глазастая Натэлла запомнила номер, хотя она и так уже понимала, что к чему, но проверить не мешало.
Утро принесло подтверждение – «Жигули» принадлежат Гладышеву. Из чистого любопытства Натэлла стала следить за парочкой.
Надо отдать должное любовникам, они вели себя словно два шпиона, едва кивая друг другу при встречах. Олег никогда не заходил к Майе попить кофейку, если заглядывал в ее мастерскую, то только по делу. Натэлла лишь дивилась подобной конспирации. У Хвостовой имелся муж, у Гладышева – жена, ясное дело, они не хотели неприятностей.
– Но встречались регулярно, – закончила «информаторша», – я точно знаю.
– Как вам только не надоело за ними следить, – ухмыльнулась я.
Натэлла скривилась:
– А я такой человек, если начну какое дело, обязательно доведу до конца! Целеустремленность – вот мое основное качество.
Я промолчала. Целеустремленность! Да любопытство это, беспардонное и ничем не прикрытое.
– И вы не рассказали милиции о своих догадках, когда пропал Олег?
– Меня не спрашивали, – отрезала она.
– Неужели сыщики не опросили сотрудников?
Натэлла пожала плечами:
– Ходили здесь, разговаривали, только меня не было.
– Куда же вы подевались?
– Отдыхать уехала, взяла отпуск с двадцать пятого декабря, вернулась двадцатого января, весь Дом моделей гудел: «Гладышев пропал».
– И вы не пошли к следователю?
– Зачем? Никто меня не звал.
– Никому не рассказали о том, что знаете?
Натэлла захихикала:
– Ну почему же никому! Майку спросила разок: «Что, теперь до семи на работе не задерживаешься? Олегу-то шляпки больше не нужны?»
– А она?
Натэлла довольно улыбнулась:
– Побелела вся, прямо синяя стала и ответила: «Ты о чем, не понимаю».
Я резко встала.
– Майя, насколько я поняла, сидит в соседней комнате?
– Нет.
– Как нет?
– Уволилась она.
– Давно?
– Еще в прошлом году, весной. Так материал выбирать станем?
Пришлось листать альбом, снимать мерки и оплачивать совершенно ненужную мне вещь. Держа в руках квитанцию, я вышла в холл и сказала администратору:
– Вот заказала кое-что, теперь шляпка нужна.
– Прямо беда, – всплеснула руками дама, – ну не поверите, у нас нет шляпницы.
– Странно!
– И не говорите, просто ужасно, – забубнила она, – многие клиентки спрашивают, а сказать нечего.
– Но ведь работала здесь раньше эта… как ее… Хвостова!
– Майечка! Очень милая девочка, молоденькая, но рукастая и со вкусом. Уволилась, к сожалению, а новой шляпницы никак найти не можем.
Я вынула из сумочки зеленую купюру и положила на стол перед дамой.
– Знаю, что это не принято, но сделайте доброе дело, подскажите адрес Майи, мне шляпка позарез нужна.
Купюра исчезла мигом, я даже не успела понять, как это произошло.
– Телефон могу дать, – деловито сообщила администратор, – где Хвостова живет, не знаю, а номерок записан в книге.
Сжимая в руке бумажку, я села в «Пежо». Так, кое-что начинает проясняться. Трудно поверить в этот факт, но у Олега, кажется, была любовница. Очень хочется позвонить Хвостовой прямо сейчас, но я подавила желание. Вроде бы она замужем, скорей всего, ее супруг уже пришел с работы, и в его присутствии она не будет откровенна. Впрочем, сделаем так.
Я быстренько набрала номер и услышала тоненький детский голосок:
– Алло.
– Позови маму.
– Какую?
– Майю Хвостову можно?
– Это я.
– Ах, Майечка, – я прикинулась клинической идиоткой, – мне ваш телефончик дала Катюша Коткина, вы ей сделали такую шляпку! Просто восторг! Весна на носу, мне тоже нужен головной убор! Самый дорогой! Чтобы дороже, чем у всех! Лучший! Деточка, можете сделать такой?
– Попробую, – осторожно прервала меня Майя.
– О, отличненько, куда приезжать, дорогуша?
– Я работаю дома.
– Чудненько, прямо сейчас и примчусь!
– Лучше завтра, сегодня уже поздно.
– Ах, душенька, как прикажете, вы – кудесница, волшебница и имеете право на капризы. Завтра так завтра, адрес скажите.
Майя принялась растолковывать, как доехать.
В Ложкино я неслась страшно довольная собой. На Ленинградском проспекте есть одно очень неудобное место – мне нужно развернуться, но сделать это непросто, надо занять крайний левый ряд, а потом, мгновенно перестроившись, уйти в правый, потому что буквально через сто метров от разворота я должна повернуть вправо. Самое обидное, что перед неудобным разворотом имеется простой поворот, если поехать там, я сразу попаду на нужную улицу, но отчего-то ГИБДД поставила в этом месте знак: перечеркнутую стрелку. Как-то раз я от полного отчаяния нарушила правила и была немедленно остановлена суровым инспектором. Правда, получив пятьдесят рублей, он мигом растерял всю серьезность, а у меня сложилось впечатление, что знак висит тут специально для того, чтобы улучшить материальное положение сотрудников дорожно-постовой службы. С тех пор я иногда еду «под стрелку», если вижу, что инспектора нет.
Вот и сегодня, внимательно изучив обстановку, я решила не мучиться. К тому же две машины, бодро катившие перед «Пежо», ничтоже сумняшеся проигнорировали знак. Увидев, что никто не бежит к нарушителям, размахивая жезлом, я последовала их примеру. Тут же раздался резкий свист, и перед капотом возник огромный, толстый, похожий на пончик постовой. Суровым голосом он произнес:
– Знак не видите?
– Так вон те повернули!
– И чего?
– Я думала, можно.
– Знак не видим?
Поняв, что разговор пошел по кругу, я полезла за документами. Среди моих предков не было людей иудейского происхождения, но еврейское счастье – мое в полной мере. Вот наглядный пример! Два нарушителя преспокойно уехали, а меня остановили. Шумно дыша, дядька в форме стал рассматривать мои права и техпаспорт.
– Так почему нарушаем? – завел он.
От усталости я решила сказать правду.
– Тут повернуть легко, раз – и сразу на нужную магистраль попадаю, а если по правилам разворачиваться, страшно неудобно, иногда по пять-шесть попыток предпринимаю и никак в правый ряд не впишусь.
Мент хмыкнул:
– Если ощущаете себя неуверенно в движущемся потоке, не следует направлять управляемый вами автомобиль в зону повышенной интенсивности движения. Потренируйтесь поздно вечером на дорогах с малым автомобиледвижением.
Я молча ждала, пока он перестанет трепаться. Долгие годы общения с Дегтяревым приучили меня к тому, что с представителем племени людей в погонах лучше не спорить, все равно останешься в проигрыше. К тому же они разговаривают нечеловеческим языком.
«Пончик» закрыл права, демонстративно постучал ими по ладони и поинтересовался:
– Как вопрос решать будем?
Я пожала плечами и протянула ему пятьдесят рублей.
– Маловато будет, – крякнул «пончик».
Я возмутилась:
– Почему? Всегда столько берете. «Платный» поворот стоит полсотни.
Дядька задумчиво протянул:
– То-то ваше лицо мне знакомо, ловил уже тут, да?
– Ага, причем не один раз, – призналась я, – вы обычно вон там, за будкой, прячетесь, но если внимательно посмотреть, то вас видно. Сегодня вот только не заметила. А с часу до трех вас не бывает.
– Так человек ведь, – возмутился постовой, – и потом, обед у меня вовсе не два часа, всего десять минут! Напутала ты что-то! Вот про будку правда, только с сегодняшнего дня я в другом месте стою, а то водители уже привыкли.
Неожиданно лицо «пончика» потеряло суровое выражение, и он засмеялся. Мне вдруг стало ясно, что он вовсе не злой и не противный, просто мы с ним играем в интересную игру «Водитель и постовой». Я нарушаю правила, а он меня ловит.
