Возле неприметной двери сидел на корточках маленький тощий человек с полуприкрытыми коричневыми глазами.
– Здорово, Ченг! – проговорил Сидни, остановившись перед дверью.
Ченг приоткрыл коричневые глаза, посмотрел на белого пристальным, немигающим взглядом змеи, приподнял полу куртки, так что стал виден узкий кривой нож.
– Ты с ума сошел, Ченг! – прошипел Сидни, попятившись. – Ты знаешь меня сто лет!
Ни один мускул на лице Ченга не шелохнулся.
Сидни полез в карман, достал оттуда стершуюся монету с дыркой посредине, показал Ченгу. Тот расплылся в фальшивой улыбке, забормотал:
– Задравствуйте, гасападин Лэнс! Как падживаете, гасападин Лэнс! Чито-то вас давно не было, гасападин Лэнс!
Он открыл дверь, и Сидни проскользнул в душную темноту, бросив привратнику мятую пятерку.
Пройдя по темному кривому коридору, где пахло кровью и специями, он толкнул следующую дверь и на мгновение оглох.
В низком зале, тускло освещенном несколькими качающимися под потолком лампами, яблоку негде было упасть. Сотни лиц – желтых, кофейных, нездорово серых, почти черных – сливались в сплошную колышащуюся массу, жующую, орущую, ругающуюся на десятке языков. Здесь были бледные, истощенные лица курильщиков опиума, завсегдатаев китайских притонов, и неестественно блестящие, возбужденные глаза любителей гашиша. Но сейчас все они были охвачены одной всепоглощающей страстью.
В центре зала, в единственном ярко освещенном квадрате, бешено наскакивали друг на друга, отступали и снова бросались в атаку два бойцовых петуха.
Бой продолжался уже достаточно долго, и петухи были залиты кровью, как будто уже побывали под ножом мясника. С первого взгляда было видно, что один уже обречен – сбитый на сторону, окровавленный гребень, неуверенная походка, а самое главное – тусклые, потухшие глаза, в которых уже погасла воля к победе, воля к жизни…
Второй петух прыгнул вперед, нанес сильный, безжалостный удар – и зал взорвался криком: бой закончен.
Старый китаец вышел на ринг, прошелся тряпкой, стер кровь, бросил в ведро побежденного – и на ринг вынесли новых бойцов.
Сидни торопливо протолкался к Массису.
Толстый малаец торопливо принимал ставки, писал на клочках бумаги свои условные значки.
– Здравствуй, Ли… – проговорил Сидни, и собственный голос показался ему фальшивым.
– Здравствуйте, мистер Лэнс! – круглое лицо букмекера стало еще круглее, словно у сытого кота при виде сметаны. – Никак вы принесли мне должок?
– Нет, Ли, я пока не принес тебе денег… – пробормотал Сидни, самому себе становясь отвратительным. – Я скоро с тобой рассчитаюсь. Не мог бы ты поверить мне в долг?
– В долг? – Букмекер перекосился, как будто раскусил лимон. – Мистер Лэнс, сколько вы мне должны?
– Я точно не помню, Ли…
– Зато я помню! Я очень хорошо помню!
– Последний раз, Ли, последний раз!
– Мистер Лэнс, вы мне это уже говорили! – Букмекер поскучнел и отвернулся к высокому филиппинцу, который трясущимися руками тянул ему смятые деньги.
– Но Ли, мы с тобой знакомы уже сто лет! – тянул Сидни в толстую спину малайца, но тот его больше не замечал.
– Мистер Лэнс? – раздался вдруг совсем рядом негромкий вкрадчивый голос.
– Допустим, – отозвался Сидни, поворачиваясь. Обычно такие оклики в толпе не сулили ничего хорошего.
Перед ним стояла женщина, что само по себе было удивительно. Женщины в этом зале почти никогда не появлялись. Это был мужской мир – мир крови и насилия, мир денег и страсти.
Но, как будто этого мало, это была белая женщина. Более того – пожилая белая женщина!
Она выглядела в этом зале нелепо и неуместно, как английская королева в борделе или мать Тереза в пивной во время трансляции боксерского поединка. Но, кажется, сама эта женщина нисколько не чувствовала неловкости положения и держалась совершенно уверенно. Она была довольно высокого роста, одета просто и неброско, седые волосы коротко острижены, глаза скрыты за темными очками, в руке – небольшая холщовая сумка.
Когда один из игроков, проходя мимо нее, задел ее локтем, странная особа так поддала обкурившемуся китайцу, что тот едва устоял на ногах, удивленно огляделся, хотел ответить ударом на удар, но, встретившись взглядом с женщиной, внезапно поскучнел, попятился и торопливо смешался с толпой.
– Кто вы? – спросил Сидни. – Что вы делаете в этом сумасшедшем доме на самом краю света? Здесь не самое подходящее место для пожилой белой леди!
– Что я здесь делаю? – переспросила женщина. – Я ищу вас, если вы – действительно мистер Сидни Лэнс.
Сидни удивленно разглядывал странную старуху. Похоже, она ничего не боится и точно знает, чего хочет. Похоже, ей все нипочем, и везде она чувствует себя, как дома. Говорит негромко – но ее негромкий голос отлично слышен сквозь рев обезумевшей толпы… Кто же она такая, черт побери?
– Кто вы такая, черт побери? – произнес Сидни вслух свою последнюю мысль.
– Я хочу поговорить с вами о важном деле, мистер Лэнс. Но, думаю, для этого нам нужно найти более подходящее место.
– Для меня это – самое подходящее место! – Сидни окинул шумный зал долгим взглядом тускло-серых, глубоко посаженных глаз. – Мне здесь нравится, а вас я не знаю. Кроме того, я заплатил пять долларов за вход. О чем вы собираетесь со мной говорить? Стоит ли этот разговор пяти долларов?
– Думаю, он стоит немного больше. Я принесла вам хорошие вести, мистер Лэнс, – ответила странная леди. – Думаю, вам будет интересно их узнать. Это вести от ваших родственников… чтобы встретиться с вами, я проделала не одну тысячу миль…
– Разве я похож на человека, у которого есть родственники? – хмуро переспросил Сидни.
– У всех нас есть родственники, – наставительно проговорила дама. – В конце концов, все мы происходим от Адама и Евы, значит, приходимся родней друг другу…
Сидни невесело рассмеялся.
– Леди, – проговорил он. – Скажите это Ли Массису. Может быть, узнав, что мы с ним родственники, он поверит мне в долг? Говорят, малайцы очень трепетно относятся к своей родне! – Став серьезным, он добавил: – Честное слово, леди, вы зря проделали такую большую дорогу. Если даже у меня есть какие-то родственники, они меня не интересуют. Вот если бы вы привезли мне денег…
– О деньгах речь тоже пойдет, – отозвалась дама. – Если вы и в самом деле Сидни Лэнс, вам причитается кое-какое наследство…
– Черт побери, – оживился Сидни. – Что же вы молчали? С этого и нужно было начинать!
– Я не молчала, мистер Лэнс. Я с самого начала пыталась вам это объяснить, но вы не хотели меня слушать.
Сидни снова огляделся.
Сотни обезумевших от крови и жадности людей всех цветов кожи теснились вокруг ринга, отталкивая друг друга, нанося и получая удары. Он был таким же, он был одним из них… на какое-то время он перестал слышать многоязыкую ругань, крики букмекеров, отчаянные вопли проигравших. Как будто в зале выключили звук. Неужели сегодня его жизнь изменится? Неужели сама судьба явилась в этот грязный притон в облике странной пожилой женщины?
– Ладно, – согласился он. – Раз дело пойдет о деньгах – так и быть, пойдемте, поговорим…
Не говоря ни слова, пожилая женщина развернулась и уверенно двинулась сквозь обезумевшую толпу прочь из зала. Она нисколько не сомневалась, что Сидни пойдет за ней. И Сидни действительно пошел. Он заглотил наживку.
Странная женщина легко рассекала толпу. Если кто-то оказывался на ее пути, она пускала в ход кулаки, а иногда ей довольно было одного взгляда. Не прошло и пяти минут, как они оказались на улице, в темном и заплеванном переулке.
– Ну, что вы хотели мне рассказать, странная леди? – осведомился Сидни, остановившись и глядя в спину пожилой женщины.
– Давайте пройдем еще немного, – проговорила та, не оборачиваясь. – Думаю, вы не захотите, чтобы Ли Массис узнал о вашем наследстве…
– Откуда он узнает?.. – машинально переспросил Сидни.
– От Ченга, – отозвалась женщина.
Только тут Сидни заметил сидящего на корточках человека с полуприкрытыми коричневыми глазами.
– Откуда вы все это знаете, леди? – поинтересовался Сидни.
Она ничего не ответила и завернула за угол.
– Стойте! – окликнул ее Сидни.
Ему все меньше нравилась эта странная женщина, все меньше нравился этот вечер.
– Не кипятитесь, мистер Лэнс! – Женщина остановилась, повернулась к нему лицом.
Она так и не сняла черные очки, что было более чем странно в этом темном, безлюдном переулке.
Они стояли друг против друга как бойцовые петухи на ринге. Только ринг был ярко освещен, а здесь было почти темно. Единственным источником света была неоновая вывеска дешевого отеля в дальнем конце переулка. Да и она не столько разгоняла тьму, сколько придавала ей нереальный синеватый оттенок.
Рядом раздался шорох.
Сидни повернул голову на этот звук и увидел огромную крысу, выбравшуюся из мусорного бака. Наглая крыса в упор смотрела на него, шевеля длинными усами.
