– Они с дядей покупают у людей старые вещи, дядя их немного освежает, а потом их выставляют на продажу. На разницу в цене мы и существуем.
– И ты работал у отца вчера днем?
– Да. Я вообще часто ему там помогаю. А вчера папа купил у наследников одной старушки целую партию старой мебели. Им она не нужна была, рухлядь, а дядя может починить. Так мы с папой сначала загрузили всю мебель в фургон, потом у дяди что-то выгрузили, а что-то повезли сразу в магазин, и уже там я помог эти вещи выгрузить.
Вся эта канитель потребовала от Андроника определенной жертвы. Он лишился свидания с любимой девушкой. Но зато кое-что приобрел взамен.
– Папа в награду разрешил мне выбрать любую понравившуюся вещь. И я взял это!
Андроник указал на шелковую шаль с кистями, украшенную вышивкой. Шаль была явно не новой, но очень красивой и почти наверняка дорогой.
– Откуда эта вещь?
– Она была в одном из шкафов, которые мы купили вчера. Наверное, та старушка, которая померла, в молодости ее носила.
– Красивая, – одобрила Леся, которая, честно сказать, и сама не отказалась бы иметь такую шаль.
Шаль была темно-вишневого шелка, а вышитые на ней цветы были золотыми, белыми и нежно-лазурными.
– Папа сказал, что это китайская шаль, ей лет семьдесят, она может стоить не меньше ста долларов, но он отдает ее мне, раз шаль мне так понравилась.
– Ну а тебе-то она зачем?
– Так для Тани! В подарок!
– Эта старинная шаль?
– А что тут такого? Я часто дарю Тане вещи из папиной комиссионки.
– Как же ты их берешь?
– Обыкновенно. Почему же не взять?
И так как Леся с Эдиком молча сверлили его глазами, Андроник пояснил:
– Просто наличных денег мне папа дает совсем немного, на них в подарок девушке ничего стоящего не купишь. Максимум на эти деньги можно в кафе с ней посидеть. Или там в кино, или на концерт какой иногда сходить.
– И поэтому ты крадешь из магазина подарки для Тани?
– Почему краду? Папа мне их сам дает. Много раз уже так было.
– Сам? – удивилась Леся. – Много раз?
– Ну да, папа знает, что у меня появилась девушка. И иногда разрешает взять мне на выбор что-нибудь… не самое дорогое, но обязательно красивое. Указывает, в каком ценовом диапозоне я могу выбирать, и вперед. А чаще сам дает что-нибудь. И всегда угадывает с выбором. Еще ни разу не было такого, чтобы Тане не понравился мой подарок. Ну, то есть какой папа выбирает. Только почему-то насчет этой шали папа долго колебался. Обычно он сам предлагает мне взять какую-нибудь вещицу, а тут…
Помолчав, Андроник взглянул на Лесю и несколько смущенно добавил:
– Папа говорит, чтобы женщины нас любили, их надо баловать.
Леся с уважением посмотрела на этого юношу. Надо же, какой молодец! И папа у него тоже молодец. Как он верно просек фишку. А то очень многие мужчины понапрасну ломают голову, пытаясь понять, почему у них не выходит общение, не складываются отношения с женским полом. Баловать не умеют, вот в чем все дело!
– Папа мне уже много раз давал подарки для Тани. И я понимаю, это правильно.
Бывают же такие славные ребята, умилилась Леся. А они-то, грешным делом, чуть было не заподозрили Андроника в воровстве из папиной комиссионки. Однако, увлекшись этим, сышики и забыли, что над Андроником нависло куда более страшное обвинение. Лесе страшно не хотелось верить в то, что этот славный мальчик мог похитить двух сестер или быть каким-то образом замешанным в подобном похищении или вообще в чем-то дурном. Ну, не хотелось и не верилось, хоть ты что делай!
Конечно, иногда встречаются внешне прекрасные ангелы, хранящие в себе черную преступную душу. Но таких людей чаще всего выдают их глаза. Очень трудно контролировать свой взгляд постоянно. И рано или поздно в глазах все равно проявляется подлинная натура человека. Но пока глаза Андроника ни разу не насторожили Лесю. Хотя ведь и общение их до сих пор было легким и приятным, без малейшего напряга. А вот интересно, как поведет себя Андроник, если на него немного надавить?
Видимо, мысли Эдика крутились в том же направлении, потому что он решил напугать парня.
– Андроник, – произнес он очень угрюмо, – ты мне нравишься, и я хочу тебя предупредить.
– О чем?
– Полиция придет к тебе в самое ближайшее время.
Андроник и впрямь задергался:
– Полиция? Но почему ко мне?
– Ты больше других общался с Таней. Но при этом про тебя ровным счетом ничего не знают ее родители.
– И что?
– А это может означать то, что она скрывала свои отношения с тобой. А любая тайна, когда случается преступление, просто обязана быть раскрыта.
– Нету в этом никакой тайны! Просто у Тани мама… того…
– Странная?
– Ага! Малость чокнутая. Она бы ни в жизнь не разрешила Таньке встречаться с парнем, пока той не стукнуло бы восемнадцать.
Надо знать Лену, она бы и в восемнадцать кралась за доченькой, отправившейся на случайное свидание. И маячила бы на горизонте, зорко наблюдая за тем, чтобы ее деточку никто не обидел. Да вот не уследила Лена! Излишняя забота и опека вызвали в одной из ее дочерей желание взбунтоваться. И желание это, судя по всему, привело к весьма пугающим последствиям.
– А я Таню со своими родителями познакомил. Можете их самих об этом спросить, если мне не верите.
– Верим, – кивнула головой Леся, уже точно зная, куда они отправятся после разговора с Андроником.
К его папаше в магазин, а потом к его дяде в реставрационную мастерскую! А вот где мама этого ребенка? Что-то о ней он ни разу в разговоре еще не упомянул.
– А твои собственные родители почему не захотели с Таниными предками познакомиться?
– У меня вообще-то только папа есть, – смутился Андроник. – Папа и дядя. Они меня и вырастили.
Два холостяка растят вдвоем одного мальчишку, внешне похожего на ангела? Леся задумчиво взглянула на юношу. Хорош… Бесспорно, очень хорош. Андроник являлся обладателем симпатичных ямочек, блестящих глаз и густых, выгоревших на солнце почти до белизны волос. Наверное, он и в детстве был очень хорошеньким, привлекал к себе взгляды. Леся и сама не могла толком сказать, в каком направлении теперь внезапно потекли ее мысли, но определенно в каком-то неправильном.
В отличие от нее Эдик был полностью сосредоточен на деле. Никакие посторонние мысли его не отвлекали.
– Скажи, а ты в последнее время не замечал возле Тани каких-нибудь подозрительных людей?
– Каких подозрительных?
– Ну, странных, необычных.
– Нет, возле Тани не замечал. А вот возле ее сестренки…
– Ты это говоришь про Аню?
– Про нее самую. Вот возле нее реально полно разной шушеры крутится.
– Какой еще шушеры?
– Ряженые всякие.
– Что за ряженые?
– Да не знаю я! – слегка раздраженно произнес Андроник, и Леся насторожилась.
Было что-то неправильное в том, как Андроник произнес эту фразу. Что-то очень дамское, что не вязалось с внешностью Андроника.
Но ни Эдик, ни сам юноша не обратили внимания на удивленный взгляд Леси, и Андроник продолжил рассказывать:
– Просто иногда мы с Таней должны были за Аней заходить, с занятий ее забирать и до дома провожать. Так вот, обычно мы с Таней поодаль шли, о своем разговаривали. А Аня со своими ряжеными впереди шла.
– Что за ряженые? Можешь ты толком объяснить? Откуда они взялись?
– Я так понимаю, они того бородатого ждали.
– Какого бородатого?
– Он у них за главного. А когда он из школы выходил, то эти ряженые скорее к нему. Основная часть с бородатым потом куда-то уходила, но несколько парней с Аней шли.
– А кто этот бородатый, о котором ты говоришь?
– Таня сказала, что это их учитель истории. И что Аня в него тайно влюблена, поэтому и таскается на его факультативы. Все надеется, глупая, что он ее сделает своей жрицей.
– Кем? – насторожилась Леся теперь уже с полным основанием.
Эдик предостерегающе крякнул. Мол, не мешай беседовать со свидетелем.
– Значит, говоришь, жрицей? – переспросил он Андроника.
– Ну да, белой жрицей, или как-то там это еще называется, я не вникал. Мне эта вся хрень, ради которой надо в рубашки, вышитые крестиком, рядиться и бороды отращивать, глубоко безразлична. Папа считает, что волосы на лице – это негигиенично. А дядя вообще считает, что волосы у человека должны быть только в одном месте – на голове!
Эдик машинально покивал головой. И затем уточнил:
– Что-нибудь еще про этого бородатого рассказать можешь?
– Нет.
– А про друзей Ани в вышитых рубашках? У нее среди них был мальчик… ну, молодой человек?
– Нет, мне кажется, они просто с ней дружили. А самой Ане нравился их учитель.
– Этот бородатый?
– Да. Но те ребята с их факультатива… Постоянно несколько человек вместе с ней тащилось. Трое-четверо, одни и те же. Нравилась Аня им, наверное. Но мне-то не все равно? К Тане они не липли. Да и с Аней нормально разговаривали, никаких вольностей, я за этим четко следил.
