– Но когда я оформляла эту страховку, мне сказали, что она все включает! В том числе и томографию! – недовольно проговорила дама в сером и оглянулась, как будто хотела призвать в свидетели своих слов остальных посетителей клиники или, на худой конец, искусственные пальмы.
Надежда Николаевна увидела ее лицо… и поспешно юркнула за ближайшую пальму: это была сотрудница ее мужа, с которой они пару раз встречались на корпоративных вечеринках, то ли новый главный бухгалтер, то ли заведующая отделом кадров. Ну да, старый главбух ушла на пенсию – с внуком сидеть, вроде бы нового взяли из собственного коллектива, тогда это, стало быть, кадровичка.
Проработав много лет на режимном предприятии, Надежда Николаевна к кадровикам относилась настороженно – какие-то они были люди специфические, но, возможно, в крупной фирме без этой должности не обойтись. Тем не менее эта дама в свое время не вызвала у Надежды особенной симпатии. Муж их познакомил, в памяти Надежды даже всплыло имя этой дамы – Марианна Сергеевна. Не хватало еще, чтобы она увидела здесь Надежду – до Сан Саныча все моментально дойдет, да и в фирме у него пойдут разговоры…
– Вы, наверное, неправильно поняли! – возразила девушка из регистратуры. – В страховом полисе это оговорено, правда, в самом конце и мелким шрифтом…
Марианна Сергеевна повернулась к ней и возмущенно заговорила. Надежда Николаевна воспользовалась моментом и, никем незамеченная, проскользнула в ярко освещенный коридор, куда выходило множество дверей. Над каждой дверью была табличка с трехзначным номером.
Надежда вытащила из кармана пластиковую карточку, которую нашла на месте преступления. На этой карточке тоже был трехзначный номер, только номера в этом коридоре начинались на единицу, а номер на карточке – на тройку.
Так-так! Наверняка эта карточка – ключ от какой-то комнаты в этом здании… Причем логично предположить, что эта комната находится на третьем этаже.
Надежда двинулась вперед по коридору, надеясь найти лифт или лестницу. Но в этот момент сзади раздались громкие шаги и возмущенный голос:
– Нет, я этого так не оставлю! Они должны предупреждать… Я дойду до директора!..
Надежда испуганно оглянулась, и ее самые худшие опасения подтвердились: это была Марианна Сергеевна. Она приближалась решительным строевым шагом, неотвратимая, как сама судьба.
Времени на раздумья не было, и Надежда Николаевна распахнула ближайшую дверь и юркнула в кабинет.
За чистым белым столом сидел невысокий полный дядечка в белоснежном халате и крахмальной шапочке. У него было круглое приветливое лицо с аккуратной щеточкой усов.
– Извините… – проговорила Надежда, остановившись на пороге. – Я, наверное, ошиблась дверью…
– Нет-нет, душечка! – ответил ей врач, широко улыбаясь. – Все правильно! Проходите, садитесь…
Надежда попятилась, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
В двух шагах от нее стояла Марианна Сергеевна, недовольно разглядывая какую-то компьютерную распечатку.
Надежда Николаевна испуганно захлопнула дверь и прошла к столу врача.
– Садитесь, душечка! – повторил тот.
Не успела Надежда опуститься на стул, как врач выхватил из ящика стола легкий молоточек и ударил ее по колену. Надежда вскрикнула от неожиданности и взбрыкнула ногой. Тут же последовал удар по второму колену. По лицу врача пробежало облачко. Он спрятал молоточек обратно в стол и что-то записал на листе бумаги, затем поднял глаза на Надежду и проговорил:
– Так-так… Это интересно… Посмотрите на мой палец!
Надежда послушно уставилась на толстый указательный палец с квадратным желтоватым ногтем. Врач повел пальцем влево, потом вправо, и Надежда следила за ним.
– Сколько пальцев вы видите?
– Один, – ответила Надежда не задумываясь, но тут заметила, что хитрый доктор держит перед ее носом уже два пальца, растопыренных английской буквой «V».
– То есть два! – быстро поправилась она.
– Так-так… – проговорил врач, еще больше помрачнев, и еще что-то записал на своем листе.
– Встаньте, душечка!
Надежда послушно встала, закрыла глаза, вытянула руки вперед, дотронулась пальцем до своего носа и сделала еще несколько бессмысленных вещей, о которых просил ее врач.
– Сядьте, душечка!
Врач что-то долго записывал, потом поднял глаза на Надежду и строго спросил:
– У вас по утрам не кружится голова?
– Да вроде нет, – честно ответила Надежда. – Ну если только резко встать…
– Ночных кошмаров у вас не бывает?
Надежда задумалась. После непродолжительных размышлений она оживилась и проговорила:
– Вы знаете, иногда мне снится, что я опаздываю на работу и меня не пропускает вахтерша… или что я потеряла пропуск… Это самый настоящий кошмар! Причем пропуск потеряла внутри, то есть меня не могут выпустить. И вот когда я осознаю, что теперь мне придется всю жизнь оставаться в институте, ночевать на диване в кабинете директора и питаться остатками сухарей, найденных в ящиках сотрудников, я просыпаюсь в холодном поту, и сердце колотится так сильно, так сильно!
– Так-так… – Врач снова что-то записал, затем отложил ручку, сложил руки на коленях и строго проговорил: – Ну как же так можно, душечка?
– Что вы имеете в виду? – испуганно переспросила Надежда.
– Как можно так запускать нервную систему? У вас очень серьезные проблемы с вегетативной нервной системой и с периферической, я уж не говорю о функциональных нарушениях! Имейте в виду, душечка, многие процессы со временем становятся необратимы! Вам нужна немедленная квалифицированная помощь, или… или я не отвечаю за последствия! Вы меня понимаете?
Врач замолчал, чтобы Надежда могла вполне осознать его слова, затем его лицо посветлело, и он продолжил:
– Но не все еще потеряно, душечка! Мы вам поможем! Это наш долг, это наша работа! Лучше всего, если вы полежите недельку-другую в нашем стационаре. Мы проведем все необходимые обследования, назначим курс реабилитирующих процедур…
– Но я не знаю… – испуганно проговорила Надежда. – У меня муж… и кот… Я не могу оставить их на целую неделю!
– Как вы можете так легкомысленно относиться к собственному здоровью? – воскликнул врач. – Вы цивилизованная, современная женщина, и вы должны понимать…
– Я подумаю, – пробормотала Надежда и выскользнула в коридор, несмотря на то что доктор что-то горячо говорил ей вслед и размахивал руками.
Марианны Сергеевны не было видно, и она двинулась вперед, размышляя о том, что сказал ей врач.
Неужели у нее действительно так плохо с нервами? Прежде она как-то не задумывалась о своей нервной системе, но после посещения этого кабинета ей стало как-то неуютно. Может быть, доктор прав, и она действительно нуждается в срочной медицинской помощи?
За такими безрадостными мыслями Надежда Николаевна прошла значительную часть коридора.
В этом месте коридор делал поворот, и когда Надежда приблизилась к нему, из-за угла вышла Марианна Сергеевна. Она размахивала руками и бормотала:
– Какое безобразие! Отвратительное обслуживание! Нет, я этого так не оставлю! Они у меня еще попляшут!
Надежда попятилась и скользнула в ближайшую дверь.
За этой дверью также был медицинский кабинет.
В глубине его за столом сидела сухонькая старушка в белом халате. Увидев Надежду Николаевну, она что-то едва слышно прошептала.
– Что вы сказали? – удивленно переспросила Надежда.
– Девяносто шесть! – проговорила старушка негромко.
– Что девяносто шесть?
– Сорок четыре!
– О чем вы?
– Деточка, не волнуйтесь! – Старушка повысила голос. – Пароход подошел к пристани.
– Какой пароход? К какой пристани?
На этот раз Надежда испугалась. Какая-то странная старушка, черт ее знает, что ей взбредет в голову!
– В шалаше шуршит шелками старый дервиш из Алжира, – проговорила старушка. – А вы присядьте, деточка!
Надежда осторожно опустилась на краешек стула.
– Левое ухо закройте! Ладошкой, ладошкой!
Надежда приложила ладонь к левому уху. Старушка снова что-то зашептала.
– Что вы шепчете? – спросила Надежда. Терпение ее подходило к концу.
Старушка покачала головой и проговорила сочувственно:
– Я надеюсь, что это излечимо!
– Да о чем вы говорите? – недоумевала Надежда.
– Теперь правое ухо закройте! Двести одиннадцать…
Надежда откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
– У вас никогда не было черепно-мозговых травм? – осведомилась странная старушка. – А в детстве вы не падали?
– Кажется, когда мне было три года, я упала с качелей, – честно припомнила Надежда.
– Ах, вот как! Это многое объясняет! – Старушка что-то радостно застрочила, затем подняла глаза на Надежду Николаевну и произнесла с пафосом: – Ничего, еще не все потеряно!
– Что потеряно? Лично я ничего не теряла!
– Ну как же, деточка, вы потеряли десять процентов слуха на левом ухе и целых пятнадцать на правом! Очевидно, после удара головой во время падения!
