– Эй, подними, – велел Степан.
Худенький подросток, стоявший около раздаточного столика, нагнулся, не очень чистыми пальцами схватил рыбу с пола и вернул ее назад. Степан передал тарелку другому мальцу, тот посыпал судака рубленой зеленью, вытащил из гигантского чана решетку с картофелем фри, ловко подцепил шумовкой несколько ломтиков и пристроил их к побывавшей на полу рыбке. В какой-то момент у него засвербило в носу, и он чихнул прямо над чьим-то обедом. Петя выдернул из рук поваренка тарелку с несчастном судаком и порысил в зал. Все заняло пару минут, я оторопела.
Когда приходишь в ресторан, то, как правило, не видишь, что происходит за дверью с надписью «Служебный вход», но рассчитываешь на порядочность хозяина и персонала. Интересно, сколько раз мне подавали котлету, которая путешествовала по полу? И почему шеф не сделал замечание Степану? Я даже успела понять, что главный здесь по готовке – Леонид, крупный рыжий мужчина, который ходил от кастрюль к сковородкам и, на мой взгляд, ничего не делал, лишь ругался на окружающих да безостановочно пил кофе, который ему подавала щуплая девушка. Маленькое уточнение: для посетителей, которые хотели капучино, латте или американо, она же включала машину и просто подставляла чашки под тонкую струю, вытекавшую из носика, а для Леонида напиток делала в турке, причем зерна молола вручную при помощи допотопной мельницы.
– Квакс явился, – воскликнул тот же Петя, врываясь на кухню.
– О! Можно рассчитывать на один цент чаевых! – воскликнул Степан. – Что желает наш сладкий?
– Салат по-мексикански, – ответил официант.
Степан велел:
– Федя, тащи салат для Квакса.
Маленький помощник кинулся к мусорному бачку, выхватил оттуда пучок вялых листьев и принес начальнику. Степан сложил «букет» и, не помыв его, живо порвал руками на крупные куски. Я замерла с раскрытым ртом и не выдержала:
– Что они делают?
Мой коллега перестал возиться с посудой и тихо сказал:
– Квакс никогда не оставляет чаевых. Действует по стандартной схеме, поест и начинает придираться к официанту, ему надо найти повод, чтобы встать и уйти с обиженным видом. Из-за мужика двоих уволили, вот ему парни и мстят.
– А кто такая Бяка? Зачем ей дали рыбу с пола? – спросила я.
– Просто тетка, – ответил тот, – ходит сюда, как на работу, и всегда заказывает одно и то же блюдо, судак с картошкой фри. Ну, подумаешь, рыбу с плитки подняли, хорошо что в кофе не плюнули!
– Заканчивайте трещать! – заорала Варвара. – Работайте!
Оставалось лишь удивляться, каким образом она заметила, что подчиненные переговариваются. Вари не было в зоне видимости. Похоже, у нее уши горной козы, глаз как у орла.
– У-у-у-у, – завыло из угла.
Я подпрыгнула от неожиданности и вскрикнула:
– Что это?
– Духовка, – безмятежно ответил мой «коллега», никак не реагируя на пронзительный звук, – чего-то там испеклось, вынимать пора.
Я перевела дух, и тут за моей спиной кто-то оглушительно чихнул. Я вновь подпрыгнула, а мой напарник выронил тарелку, та упала между нами на кафельный пол и разбилась.
– Черт! – с отчаянием воскликнул напарник. – Сейчас меня накажут.
– За разбитую посуду? – удивилась я.
– Ага, – расстроенно подтвердил он, – вычтут из зарплаты. Ну как я так неосторожно?!
– Вроде тарелка дешевая, – попыталась я утешить проштрафившегося.
– Точняк! Но скажут, она из Мейсена, – прошептал бедняга.
– И кто расхреначил? – сурово спросила Варя, выруливая из-за столов. – Хотя зачем спрашивать? Макс! Вон отсюда! Не хочу слышать твоих стонов! Не вздумай исполнить песню про больную жену и голодных детей! Это твоя третья разбитая тарелка! Собери осколки и марш на выход! У нас сервиз из Мейсена, один предмет стоит дороже, чем ты.
У Макса затряслись руки, я откашлялась:
– Простите, Варя, это я случайно выронила, тарелка оказалась очень скользкой.
Начальница моргнула:
– Ты?
Я утвердительно кивнула и, старательно изображая раскаяние, зачастила:
– Я нечаянно. Не хотела. Не понимаю, как это вышло.
Варвара уперла руки в бока.
– Плевать мне на твои оправдания. У нас правило: если разбила три тарелки, вылетаешь вон без предупреждения и оплаты. Компренэ?
– Нет-нет, – поспешила я с ответом, – больше никогда!
– Убрать, молчать, работать! – отчеканила Варя и испарилась.
Максим наклонился, собрал осколки и пробормотал:
– Спасибо. Но больше так не делай, уволят.
– Ерунда, – легкомысленно ответила я, – не планирую всю жизнь возиться в мыльной воде в «Шпикачке», это всего лишь временная остановка перед лестницей, ведущей вверх.
– Все так говорят, – горько протянул Максим, – а потом до конца дней объедки собирают.
– Это не мой вариант, – парировала я, – а ты почему здесь?
– Так карта легла, – не стал откровенничать коллега.
– У тебя больная жена? – с сочувствием спросила я. – Много детей?
Максим кивнул, повернулся к мойке, нагнулся и вдруг сказал:
– Я ехал сюда в надежде на лучшую жизнь, в Питере у меня карьера не сложилась. В результате очутился здесь.
Я попыталась утешить неудачника:
– Все наладится. Жизнь полосатая, извини за банальность, но это правда.
– Что-то у меня в последнее время одна чернота, – устало ответил Макс.
– Варя, дай скорей валокордин! – закричал Петр, врываясь на кухню. – Человеку плохо!
Распорядительница метнулась к шкафчику в простенке, народ на кухне замер.
– Сюда, сюда скорей! – завизжала из коридора мать хозяина.
Несколько человек кинулись на зов. Я, забыв стянуть с рук резиновые перчатки, тоже выбежала в зал ресторана. Вопль Вероники Григорьевны всколыхнул гостей, они выбежали в холл, где на полу, раскинув ноги, лежал мужчина. Около него, закрывая лицо упавшего, сидела на корточках женщина в красном брючном костюме.
– Что с ним, Анна Ильинична? – заголосила Вероника. – Напугал меня до полусмерти. Вошел, икнул и упал.
Дама в красном выпрямилась.
– Он умер.
Я увидела лицо пострадавшего и воскликнула:
– Роберт!
Хорошо, что мое восклицание потонуло в хоре испуганных криков присутствующих.
– Скончался! – завопила старуха. – В нашем заведении!
– Да, – подтвердила Анна Ильинична, – надо вызвать полицию.
– Как он посмел прийти в ресторан моего сына и отбросить копыта? – орала Вероника Григорьевна. – У нас начнутся проблемы. Какая полиция? Она не нужна!
– Внезапная смерть требует обращения к следователю, – заявила Анна Ильинична. – Роберт был вполне здоров, он долгое время являлся моим пациентом, никаких проблем с сердцем у него не было, поэтому можно предположить все что угодно. Отравление, например.
Толпа гостей ринулась к гардеробу, доктор вытащила мобильный, старуха поносила Роберта, который посмел умереть в ресторане Азабекова. А я не знала, как мне поступить. Немедленно сообщить Ольге о смерти супруга? Уйти из ресторана? Полицейские во всем мире одинаковы, сейчас сюда приедет человек, похожий на Шумакова, первым делом он начнет опрашивать свидетелей и сотрудников. Мне придется назвать свое настоящее имя, показать российский паспорт, и уже вечерние выпуски газет появятся с громкими заголовками: «Писательница из Москвы подрабатывает на кухне «Шпикачки», «Арина Виолова устроилась на кухню, чтобы отравить своего издателя».
С другой стороны, сомневаюсь, что у парней в форме возникнут ко мне претензии, я не отходила от раковины, что подтвердит толпа свидетелей. Макс, Лариса, Варвара – все скажут, что я никуда не отлучалась. Но у прессы свои законы. Наверное, надо потихонечку смыться.
– Немедленно заприте все двери! – завизжала Вероника Григорьевна. – Здесь убийца! Он среди нас! Жестокий и беспощадный! Найти мерзавца, который посмел беспредельничать в заведении Гриши! Отправить его в мой кабинет! Вызвать родителей! Обсудить на педсовете!
Я не сводила глаз со старухи: похоже, в прежней жизни она была директором школы.
Анна Ильинична засунула сотовый в свою сумку.
– Скоро приедет полиция. Сейчас всем нужно вернуться на рабочие места или занять свои столики в зале. Толпа на месте преступления осложнит работу специалистов.
Но никто не слушал разумных предложений доктора. Клиенты продолжали спешить к выходу, они нервно отталкивали Гришу, который пытался выполнить приказ бабки закрыть ресторан.
– Убийца убегает! – орала Вероника Григорьевна.
Анна Ильинична попыталась ее вразумить:
– Если вы утверждаете, что Роберт вошел с улицы и сразу упал, то посетители не имеют никакого отношения к его кончине. Они сидели в зале и не пересекались с несчастным. Возможно, у него случился инфаркт или оторвался тромб. Я погорячилась, сказав о преступлении.
– Нет, его отравил Филипп Бойко! – Старуха добавила децибел в голос. – Он мечтает Гришенькин бизнес угробить, специально моего сына в покер обыгрывает, хочет ресторан заполучить! Фигу ему с маслом! Это Филипп задумал убийство, чтоб «Шпикачку» разорить!
