Она верила в сны и даже купила в свое время в букинистическом магазине старинный толкователь снов. Книга была толстая, с золоченым переплетом и множеством гравюр. Лола прятала ее от Маркиза, потому что знала, что не миновать ей Ленькиных насмешек.
– Да нет, вспомнить потом ничего не могу, только такое чувство – что-то ужасное случилось.
В коридоре послышался шум, и Лола встрепенулась.
– Слушай, мне тут долго нельзя быть! Тебя охраняют почище, чем президента!
– А что мне делать, я тут больше не могу, а они не выписывают… – Алена сморщилась и едва не заплакала.
– Слушай! – Лолу осенило. – А ты попробуй ночью не спать! Вдруг услышишь что-нибудь интересное!
– А как не спать, сестра таблетку сует и стоит над душой, чтобы я проглотила…
– Ну, ты как ребенок малый, – рассердилась Лола. – Ну нельзя же такой беспомощной быть! Смотри, запихиваешь таблетку вот сюда, под язык, – она показала, куда, – а потом спокойно пьешь воду, таблетка никуда не денется. Только потом ее обязательно в туалет спусти, чтобы не нашли. А сама притворись, что крепко спишь, и понаблюдай! Мобильник получше спрячь!
В дверях палаты заскрипел ключ, и Лола, как заяц, бросилась в ванную. Однако там тоже было неспокойно, потому что в пятой палате находился доктор Мовсесян собственной персоной, который отключил уже больную Галкину от прибора и теперь внимательно ее осматривал. Все это Лола выяснила, подглядывая в щелку.
– Так-так… – бормотал доктор, – так-так… – Он поглядел в лицо больной, поднял одно веко, потом другое, посветил в глаза фонариком, легонько похлопал по щекам.
Потом вздохнул и вышел. Лола поставила на место большую бутылку шампуня, которой она намеревалась шарахнуть доктора по голове, если он решит зайти в ванную вымыть руки. А что, ничего особенного, доктор специализируется на больных головах, так что потом уж, наверное, сумеет привести себя в порядок.
Лола выскользнула в палату номер пять, потому что из седьмой доносились голоса и звук передвигаемой мебели.
Больная Галкина лежала, закрыв глаза, вид у нее был получше: щеки слегка порозовели, губы тоже не казались такими бледными. Лола мимоходом отметила, что теперь женщина кажется гораздо моложе, и с чего ей болеть? Впрочем, голова – дело сложное…
И только Лола хотела покинуть осточертевшую пятую палату, как дверь распахнулась и вошел молодой парень в такой же форме, как она, из чего Лола сделала вывод, что это санитар.
– Опаньки! – удивился парень. – Это кто ж тут такой?
– Напугал как! – Лола сделала вид, что вздрогнула.
– Ты чего тут делаешь? – не отступал парень.
– Как – чего? – Лола потихоньку входила в роль, потому что сразу просчитала, что парень невредный и не откажется поболтать с симпатичной сестричкой. А за порядком следить он не собирается, ему не за то деньги платят. – Меня Левон Акопович послал! – Лола кивнула на агрегат.
– И меня послал… – удивился парень. – У нашего Левона мозги набекрень, от этих заразился…
– Вот и хорошо, что пришел, поможешь мне эту бандуру тащить!
– А ты новенькая, да? – Парень смотрел на Лолу с большим интересом, потому что у нее сама собой расстегнулась верхняя пуговка на форменной рубашке.
– Ага, меня Олей зовут! – бойко отозвалась Лола. – А ты… ой! – Она поглядела на карточку, прикрепленную к кармашку у парня на груди. Карточка была не простая, а магнитная, то есть, надо полагать, являлась еще и пропуском. И написано на ней было Писаренко, а дальше…
– Ну что смеешься? – обиделся парень. – Ну назвали так родители…
Лолино восклицание относилось к фамилии. Дело в том, что именно такой фамилией Лола представилась Лене Маркизу при первом их случайном знакомстве. Лола прикидывалась тогда недалекой провинциальной девицей и фамилию выбрала соответственную, и имя – Лолита. Лолита Писаренко. Ленька, конечно, не поверил, но потом они подружились, и с тех пор работали вместе. Это было… сколько же лет назад? Кажется, что всю жизнь она знает Леньку…
У парня на карточке было написано Ольгерт. Ольгерт Писаренко. Это похлеще, чем Лолита!
– Да я ничего… – Лола погладила парня по плечу. – Всякое в жизни бывает.
Они подхватили агрегат и поволокли его прочь из палаты в дальний конец коридора. Там, в тупичке, парень все-таки легонько прижал Лолу и малость полапал. Лола со смехом вырвалась, ловко стянув с его кармашка магнитную карточку, при виде которой у нее появились кое-какие продуктивные идеи.
Ольгерт остался разбираться с агрегатом, а Лола нашла лестницу и поднялась на третий этаж, потому что помнила, что в той, обычной части клиники, на первом и втором этажах была сплошная стена, а на третьем – дверь, запертая на электронный замок.
На третьем этаже располагались врачебные кабинеты и разные служебные помещения типа бухгалтерии. Двери здесь были самые обычные, все одинаковые, коридор скромный, как видно, весь шик израсходовали на ту, первую половину клиники, а здесь вся эта показная, бьющая в глаза красота совсем не нужна. Лола сделала озабоченное лицо и спокойно шла по коридору к той самой заветной двери в конце, но тут ей наперерез выскочила девушка. Девушка кусала губы и тряслась, по щекам ее катились слезы.
– Стойте, Елена! – послышался крик, и на пороге показалась женщина, которую Лола еще раньше узнала по голосу. Это была та самая Полина Викторовна, с которой она разговаривала по телефону, представившись Ольгой, подругой Алены. И несчастная девушка была секретарем этой мегеры, вот уж не повезло человеку с работой!
Лола знала, что эмблемой медиков является чаша, наполненная ядом, и нависающая над ней змея. Так вот Полина Викторовна была похожа на эту змею, словно они были родными сестрами. Та же плоская голова, те же прищуренные маленькие глазки, и в голосе проскальзывало такое же шипение.
Лола в этой клинике ходила так, будто ступала по минному полю. Ей было страшно, причем страх этот не был вызван определенной причиной, но Лола всегда доверяла своей интуиции. Поэтому она побоялась пройти мимо мегеры – та обязательно привяжется, раз уж она так разошлась. И Лола скользнула в удачно подвернувшуюся дверь туалета. Минут через пять туда же ввалилась несчастная секретарша. Вид ее был ужасен. Она наклонилась над раковиной и залилась слезами.
– Ну-ну, – не выдержала Лола, – ну зачем же так-то реагировать.
Она сама поплескала в лицо девушки холодной водой и протянула полотенце.
– Я не могу, – всхлипывала Лена, – я больше не выдержу.
– Так увольняйся! – Лола пожала плечами.
– Придется, – грустно сказала Лена. – Тут вообще-то платят хорошо… А ты новенькая? Что пропуск не носишь?
– Оторвался… – Лола вытащила из кармана магнитную карточку Ольгерта Писаренко.
– Смотри, у нас с этим строго… – вздохнула Лена. – Если Полина увидит…
– Ну она и стерва!
– Тише! – Лена вздрогнула и оглянулась по сторонам. – Твоя правда, конечно, да еще тут этот случай с Череповой… Знаешь?
– Слышала краем уха! Вроде она из окна выбросилась?
– Да, – теперь Лена говорила едва слышно, – но не когда у нас лежала, а потом, уже дома, через две недели после выписки. А муж все время звонит и грозится в суд подать, якобы лечение было неправильное. Вот Полина и психует, потому что ей с ним приходится объясняться! Левон Акопович ей так прямо и сказал: «Я врач, а вас для того и держу, чтобы вы в таких ситуациях разбирались».
– А она на тебе злость срывает! – подхватила Лола. – Мой тебе совет – увольняйся!
Лола вышла из туалета, деловым шагом промаршировала по коридору, сунула карточку в щель электронного замка и оказалась в общедоступной половине клиники. Дверь бесшумно закрылась за ней. Лола перевела дух и спустилась вниз, чтобы выйти, как все. Никто ее не остановил, никто не окликнул. Она обогнула здание клиники, и снова никто не удивился – мало ли за какой нуждой сестричка выскочила на улицу.
Лола беспрепятственно села в свою машину и поехала домой. Консьержка в собственном подъезде посмотрела на нее удивленно, но Лола этого не заметила.
– Лолка! – весело удивился Маркиз. – А что это на тебе надето? Это теперь так модно ходить?
Лола оглядела себя – в суматохе она забыла снять форму медсестры, так и явилась домой – в хлопчатобумажных зеленоватых брюках и свободной рубашке.
– Тебе идет! – веселился Маркиз. – Так и ходи!
– Отстань ты! – беззлобно отмахнулась Лола и поскорее скрылась в ванной, ей совсем не хотелось пересказывать Лене свои сегодняшние приключения.
* * *
В пятницу Лола встала очень рано.
Это было для нее настоящим подвигом – обычно она просыпалась не раньше одиннадцати, полчаса потягивалась в постели, затем там же пила свой утренний кофе. Правда, обычно для этого ей приходилось встать, приготовить этот кофе, принести в свою комнату, снова лечь в постель и там его выпить, потому что Леня Маркиз был как раз ранней пташкой и к тому времени убегал по делам.
