государства. Это в лучшем случае.
– А в худшем? – напряглась я.
– А в худшем, он даже не станет с тобой разговаривать.
– Скажи, а что у тебя за интерес ко всему этому делу? – спросила я, подозревая, что Дембовский не из добрых побуждений лезет в мои дела.
– Просто больше заняться нечем, – не раздумывая, пояснил он. – Скучаю по старой работе.
Я нахмурилась еще больше, но промолчала. Когда-нибудь Марату надоест валять дурака и он обязательно себя выдаст. Я прервала свои размышления, потому что мы въехали во двор, где проживал Титов, и спешно покинули машину. На лавочке мы вновь увидели старушек, которые неизменно несли свой пост возле подъезда. Дембовский подошел к старушкам и сунул им под нос удостоверение. Меня качнуло, потому что я не могла себе представить, где Марат его достал и чем это обернется, если нас раскроют. Старушка довольно кивнула и вернула удостоверение Дембовскому.
– Вот чего ходите, спрашивается, – отозвалась вторая бабуля, которая не успела заглянуть в документ, и, видимо, очень расстроилась. – Повесился, наркоман проклятый, туда ему и дорога. Вы же из-за него пришли?
– Да, – подтвердил Дембовский. – Как вас зовут?
– Серафима Егоровна я. А это, – кивнула она на подругу, – Прасковья Денисовна. Так чего хотели-то?
– Скажите, – кашлянул Марат, – вы не видели, кто приходил к Титову накануне его убийства?
– Убийства? – ахнули старушенции и схватились за сердце. Я поморщилась, а Марат напрягся. Наверное, понял, что допустил огромную ошибку, и старушек нужно было хоть как-то подготовить.
– Да что ж это делается-то, – запричитала Серафима Егоровна, и я поняла, что она – местный лидер. Уж очень активно вступает в диалог. – Слышишь, Денисовна, убили-то Андрюшку нашего. Не уберегли…
– Да ты ж сама говорила, что уж лучше б помер, окаянный, – отозвалась Денисовна.
– Да что ж я, взаправду, что ли, говорила? Это я так, в сердцах. Утомил он нас. Такой притон здесь собрал. Я своего Толеньку даже на улицу пустить не могла одного. Мало ли, что иродам этим в голову втемяшиться.
– Так вы видели кого-нибудь в вечер убийства? – повторил свой вопрос Марат, утомившись причитаниями.
– Да знаешь, сколько ходило их тут. Всех не упомнишь, – махнула рукой Серафима Егоровна.
– Видела я одного. Как раз, перед тем как вы приезжали, – сказала Прасковья Денисовна. Мы с Маратом переглянулись и с интересом уставились на старуху. – Я как раз Эдика своего ужинать звала. А он на дерево влез и ни в какую слазить не хотел. Я уж и так и так возле дерева ходила, а он морду отворачивал.
Мы с Дембовским вновь переглянулись. Вот уж не думала, что бабуля так о внуке будет отзываться.
– Да Эдик твой проклятый все клумбы потоптал, – влезла Серафима.
– А я что? – возмутилась Прасковья. – Он же маленький. Шесть годков всего. Ему же не объяснишь, что нечего клумбы топтать…
– Вы звали Эдика и…? – перебил их Марат, теряя терпение.
– Так вот я рассказываю. Ты дашь мне сказать, Серафима? – сердито спросила Прасковья, глядя на подругу. Серафима отвернулась, обидевшись на подругу, а мы с Маратом демонстративно вздохнули. – Так вот. Звала я его, звала, котлетки-то стынут. Только нажарила. А он все сидит там себе. У меня ведь, кроме котика-то моего, нет никого, – вздохнула Прасковья, а я про себя улыбнулась. Никогда бы не подумала, что кота можно назвать человеческим именем.
– И что? Кого-то заметили? – поторопил Марат.
– Заметила, – кивнула старушенция. – Я, значит, плюнула и к подъезду пошла. И Эдику кулак показала, сиди, мол, окаянный дальше на своем дереве. Как вижу, мимо меня паренек в подъезд шасть, да так быстро, что лица-то я и не рассмотрела. Да и зачем оно мне? Ну, я поднялась пока, ноги-то больные…
– Сколько я тебе говорила: сходи ты к хирургу нашему, так нет. Все зельем своим лечишься, – вновь встряла Серафима. Марат понял, что разговор предстоит долгий, поэтому опустился на корточки в метре от старушек и закурил. Я присела на край лавки и печально уставилась на Дембовского. Он недовольно поморщился.
– А что хирург мне сделает? Ходила я. Выписал мне таблеток, а я как в аптеку зашла, так решила, что уж лучше на кладбище. Дешевле выйдет.
– Типун тебе, – замахала руками Серафима.
– Вы зашли в подъезд… – подала я голос. Марат послал мне благодарный взгляд.
– Захожу я, значит, а квартира моя как раз рядом с Титовым. Он этому парню двери-то открыл и сказал так грубо: «Входи!» Дверь и закрылась. А у меня ноги больные. Я решила отдышаться, – я поняла, что старуха решила подслушать чужой разговор. Что ей стоило пройти метр до своей квартиры и поудобней устроить свои больные ноги на диване? Но свои мысли я оставила при себе. – И слышу я, значит, Андрюшка-то наш на этого и говорит так зло: «Принес, мол?» А чего принес, откуда ж мне знать? Ну, тот ему: «Принес». А Андрюшка и говорит: «Я про тебя все знаю и в полицию утром пойду, расскажу им все». А парень-то этот, который к Андрюшке нашему пришел, как выскочит из квартиры, меня чуть с ног не сшиб, бесовская рожа.
– Значит, рожу вы рассмотрели? – возродился Марат.
– Да где ж мне, – отмахнулась Прасковья. – Шляпу на самые глаза натянул.
– А как выглядел, можете описать? – вновь подала я голос.
– Да что его описывать? Плащ по колено, костюм черный. Да шляпа эта.
– Ну что ж, спасибо, – улыбнулся Марат и поднялся.
– А кто ж убил-то Андрюшку нашего? – воскликнула Серафима, которая до этого момента так и сидела, отвернувшись, демонстрируя полное отсутствие интереса.
– Найдем, – заверил их Марат, и мы направились к машине.
– Ну и что? – подала я голос, как только мы отъехали от дома Титова. – Ничего у нас не получится.
– Больше оптимизма, дорогая, – улыбнулся Марат.
– Какой ужас, – скривилась я. – Не называй меня так. Куда дальше?
– Ты домой, – отозвался Дембовский. – А я поеду, узнаю, кто у нас у Михеева во врагах числится.
– А мы не могли бы вместе поехать?
– Не могли бы. Не стоит такой прекрасной девушке встречаться с этим народом.
Я недовольно поморщилась, но согласилась. Не очень-то мне хотелось ввязываться в это, да и в успех я, по-прежнему, не верила. Марат высадил меня возле дома, помахав ручкой на прощание.
Весь вечер я не отходила от окна, в ожидании Дембовского. Как черти слопали… Я металась из угла в угол, предчувствуя недоброе. Не зная, чем заняться, я несколько раз набрала номер Данки, но мне твердили все одно: «Абонент вне зоны доступа…». Я устроилась в огромном кожаном кресле с ногами и прикрыла глаза.
