– Работает не просто грабитель и маньяк. Работает умный, извращенный тип. Самое лучшее, если бы вы выделили мне толкового, крепенького помощника.
– А сам остался в стороне.
– У вас и так достаточно дел. А он вас будет держать в курсе.
– Ладно, попробую. А что касается связей, то таковые имелись. Юшкевич и Крутько были знакомы, наверное, на почве драгметалла, а вот Поляков совершенно выпадает из их обоймы.
– Отсутствие результата тоже результат.
– Постоянно держи меня в курсе. Наверняка мой человек не будет посвящен во все подробности! Знаю тебя. Кстати, куда ему подойти?
– Сюда без формы, но с двумя парами наручников и пушкой.
– Ого! Дела, как видно, движутся.
– Контора пишет.
– И если эта контора мне выпишет еще один труп, то мы ее прикроем. Жди в приемной.
Обезьяноподобное существо в берете и камуфляжной форме явилось минут через десять. Оно было в ботинках, с дубинкой и требуемыми наручниками.
– Вы Гончаров Константин Иванович, – прогудел омоновец безразлично и беспредметно, потому что в приемной никого больше не было.
Я с интересом рассматривал этот продукт человеческой цивилизации. Подумал, что Ефимов сдержал слово только в одном вопросе – мужик был действительно крепенький, а в остальном…
– Я прапорщик Ухов, прислан в ваше распоряжение для совместных действий. Вот. – Он протянул ладонь-сковородку, я, хлопнув по ней, резко отдернул руку. – Что будем делать, Константин Иванович?
– Для начала снимем берет и куртку. Дубинку в штаны, наручники мне.
– Дык у меня только тельник. Я его давно стирал.
– Ты, Ухов, своим видом всех моих мошек распугаешь. У тебя что, ничего цивильного нет?
– Есть, но сказали, чтобы я через десять минут был здесь!
– Топай переодевайся, а через два часа жду тебя на первом посту ГАИ в зоне отдыха.
* * *
У подъезда Александра Алексеевича Крутько, как и в первый раз, карапуз со своей подругой Наташкой играли в домик. Замок отремонтировали, и дверь была заперта. Мне не оставалось ничего иного, как сесть на лавочку, поджидая, пока кто-нибудь выйдет или войдет в подъезд, да наблюдать за варварской игрой детей. Впрочем, ждать пришлось не очень долго. Щелкнул замок, и из открывшейся металлической двери выплыла мамаша карапуза. Помню, неделю назад она яростно выбивала из меня пыль. Несмотря на мой новый наряд, она тут же признала во мне детоубийцу.
– Ах ты, сволочь, развратник, извращенец, опять сюда приперся. Я же тебя насквозь вижу!
– Ну что вы, я здесь по делу.
– Знаем твои дела. Шоколадки, конфеточки, а потом ребенка в подвал! Да? Говори, маньяк. – Она уже трясла меня за грудки. – В подвал, да? В подвал?
– В подвал, – согласился я, – только не детей, а вас, мадам.
В ее выпученных глазах переваривалась неожиданная информация. И я добавил масла в огонь:
– А может быть, зайдем к вам? В койке удобнее, и беру я немного, особенно с таких дур.
– А-а-а, – истошно-торжествующе заорала она. – Попался, маньяк, люди, помогите, насилуют!
– Чего орешь, дура, второго такого случая в твоей жизни не будет, подумай.
Я проскочил в открытую дверь и защелкнул замок на собачку.
На втором этаже я отыскал квартиру Крутько и деликатно позвонил. Вполне изучив меня через глазок, дверь открыла наконец молоденькая блондинка в пеньюаре с сигаретой в зубах и пороком, написанным на физиономии.
– Здравствуйте, – поклонился я, – разрешите войти, если я не потревожу ваше горестное одиночество.
– А вы кто?
– Гончаров Константин, товарищ вашего покойного мужа, тоже нумизмат. Примите искренние соболезнования.
– Не принимаю, но заходи, Константин… э-э-э…
– Просто Костя.
– Отлично, милости прошу, просто Костя Гончаров, у меня небольшой девичник, так что ваше присутствие будет как нельзя более кстати. Меня зовут Римма.
Она откровенно подмигнула и чуть приоткрыла без того прозрачный пеньюар. На неутешную вдову она была не похожа.
Несмотря на полдень, в комнате, благодаря плотным шторам, стоял полумрак и витал волнующий запах женщины. На диване в черное закрытом платье сидела породистая красивая самка и через соломинку тянула коктейль. Она была постарше хозяйки и, пожалуй, попьянее.
– Костя, – представился я ей.
– А я Катька. Бросай, Костя, свои кости, – заржала она, довольная своим остроумием. – Наливай, – она кивнула на раскрытую змеиную пасть бара, – отдыхай.
– А где Жанка? – входя следом, спросила хозяйка.
– Пошла на кухню консерву открывать, мало ей того, что есть.
– Она ж на диете.
– Хрен ее знает. Хочу, говорит, лосося, и все тут. Дура баба.
– Ну, Костя, чем будете развлекать двух молодых симпатичных дам?
– Боюсь, что из меня плохой развлекалыцик.
– Не скажите. У любого мужчины есть нечто, чем можно развлечь даму. Не правда ли, Кэт?
– Не у всех, например, у моего эта развлекалка давно отсохла.
– А у моего была еще ничего. Вы слышали, Костя. Его тут замочили вместе с проститутками. Все бы ничего, да все монеты выгребли. Вы ведь знаете, какая у него была коллекция.
– Не совсем, Римма, Александр Алексеевич был человек скрытный. В основном интересовался коллекциями других.
– Да, тот еще жук. Но мне-то он сказал, что и детям и внукам достанется. Только вот детей у нас не предвиделось.
– А у меня есть дочка. Ее нужно воспитывать. А у моего козла из-под носа килограммов пять золота и платины увели. Что теперь делать?
– Работать пойдете, – успокоил я.
– Что-о-о? – в один голос взвыли вдовушки. – Работать? А что мы умеем, ты спросил? Мы кроме как… снимай штаны, покажем тебе наши университеты.
– Немного погодя, – мягко остановил я бурю негодования и страстей. – Сначала дела, а потом…
– Смотри, какой деловой. Римма, а где же Жанка?
– На кухне же, говорю тебе. Жанка, иди скорей, дело будет. Жанка!
– А ее там нет! – через минуту сообщила удивленная хозяйка.
– Стерва, смылась по-английски, – резюмировала Катерина, – это у нее бывает. Все боится себя скомпрометировать. Та еще шлюха. Так какие у тебя к нам дела?
– Девочки, после ограбления у Александра Алексеевича должен остаться реестр коллекции. Меня от имени всего общества нумизматов просили… в общем, мы просим вас, уважаемая Римма, хотя бы на время дать его нам.
– А где он?
– Я не знаю, но вам-то это должно быть известно.
– Да нет его, пустой шкаф, ни одной монеты не оставили. А так бы отдала совсем. На кой он мне.
– Жаль. Катерина, насколько мне известно ваш муж тоже вел журнал приема больных. Не могли бы вы…
– Могу, – ядовито улыбнулась женщина черном, – позвонить в милицию, чтобы там поинтересоваться, с каких это пор нумизматы интересуются клиентами зубного техника. Звони, Римма.
– Не стоит! – зло прервал я не в меру подозрительных вдов. – Я сам оттуда, вот мое удостоверение.
– Пшел вон. Без тебя тошно. Думали, нормальный мужик, а тут мент. Римма, открой ему дверь.
Бесславно выдворенный из квартиры, я стоял у подъезда, не зная, что делать дальше.
Выскочивший вслед за мной мужичонка трясущимися руками подсчитывал наличность. Судя по огорченной мятой его физиономии, денег явно не хватало.
– Добавить, что ли…
– А есть?
– У дяди Кости всегда есть. Сколько?
– Пять «штук» не хватает.
– Вот тебе десять, только возьми хорошую. Жду тебя у соседнего подъезда. Ты здесь живешь?
– Так точно, командир. Я мигом.
Кажется, я еще не дошел до нужного подъезда, когда ханурик вернулся с товаром, стаканом и десятком палых яблок. Все это он вывалил тут же на скамейке.
– Открывай, – распорядился я.
– Сей секунд, дядя Костя, а ты откуда?
– От верблюда. Похмеляться будем или глазки строить? Не могу, душа горит. Давай, ты первый.
Мужик выпил и срочно закосел. Чтобы поддержать компанию, то же проделал и я. Дружно хрумкая зелеными яблоками, мы проникались друг к другу симпатией. В знак уважения он протянул мне мятую сигарету, и я с благодарностью закурил, решая, с чего начать разговор. И начал:
– Тебя как зовут?
– Виктор Гусенков, инженер-информатор, временно не работающий.
– А я мент, и тоже не работающий.
– Время такое, – шевельнув ушами, резюмировал Виктор.
– Паскудное время, – поддержал я наметившийся диалог.
– Хреновое, кругом сплошной грабеж и разврат, – согласился он.
– И убийства! – накалял я тему.
– Во-во, и в нашем подъезде одного какого-то туза хрякнули, но это ничего, не все коту масленица.
– Да слышал. Колотушкой по балде, вроде и баба с ним была.
– Это не его. Его-то Римка-шлюха отдыхала где-то. Тоже небось не одна развлекалась. Но ей-то простительно. Молодая еще, а он…
– Так, может, это она его и замочила, надоел, старый хрен, она наняла кого-нибудь, и того…
– Нет, Костя, если бы так было, она б грустная ходила, а Римка гуляет, веселится у всех на виду. Не ее это рук дело. Я слышал…
