Галина оторопела:
— Чей адрес?
— Матюка, любовника Яны.
— Зачем он тебе? Думаешь, Янка пришила Делягина?
— Не знаю пока, — отмахнулась Далила. — Займемся расследованием, тогда и узнаем.
— Расследованием? — запаниковала Галина. — Мы же собирались Орлова за нос поводить и кинуть!
Ты что, передумала? Я не собираюсь в это дело влипать!
— А я кидать не научилась.
— Радеешь за нравственность?
— А что, не заметно?
— Заметно. Еще скажи: «Я за честный бизнес». За тот, какой был у Делягина. У покойного, кстати.
— Ты сама меня на это дело подбила, а теперь умываешь руки? Так, что ли? — возмутилась Далила.
Галина смущенно хмыкнула и попросила:
— Ну, если ты настаиваешь, то хоть просвети меня, в чем там дело?
Далила поразилась:
— Мало я тебя просвещала?
— Я же не слушала тебя и теперь ничего не понимаю. Кто? Кого? И, главное, зачем? Мне и самой уже интересно, — призналась Галина.
— Хорошо, вечерком заскочу, объясню, а пока говори, как мне связаться с гусаром Граблиным?
— Ну и дела! Он тебе нужен?
— Не он, информация.
— Я же его расспросила.
Далила попеняла подруге:
— Плохо ты его расспросила. Меня интересуют детали. Я уверена, Граблин знает гораздо больше.
— Конечно, знает! — ликуя, согласилась Галина. — Я готова пострадать ради общего дела! Брошу все! Буквально прямо сейчас отправлюсь к нему и добросовестно уточню детали!
— И опять пропадешь. Нет, я сама уточню. Говори, где его можно найти?
— Даже не представляю, как ты будешь общаться с Граблиным.
— Почему это?
Галина с жаром начала перечислять недостатки старого друга:
— Граблин циник. Животное. Алкоголик. Подлец. Журналист.
Далила заверила:
— Мне встречались особи и похуже.
— Он не хочет на мне жениться, — привела убийственный аргумент Галина и призналась:
— Даже я не нахожу с ним общего языка, а уж тебя он совсем не поймет. Как ты будешь с ним говорить?
— Не волнуйся, я полиглот, — успокоила подругу Далила.
— Ну, как знаешь.
Галина нехотя выдала номер сотового и, ядовито пожелав удачи с повесой Граблиным, загрустила.
Граблина Далила нашла на даче у чеха — он оттуда еще и не выходил. Обстановка не изменилась: в комнате дым и бардак, на полу батарея пустых бутылок, Ванек пьян, а Граблин трезвеет с мечтой отыграться.
Когда Далила представилась и поведала, чего хочет, Граблин алчно спросил:
— Бабки есть?
— Есть, — призналась она, кисло добавив:
— Немного.
Граблин приветливо распорядился:
— Доставай и задавай любые вопросы.
Однако приветливость Граблина оказалась обманчивой. Получив деньги, он самодовольно рыгнул и заявил:
— На эту сумму получишь всего два ответа.
«Будем экономить», — решила Далила и задала первый вопрос:
— Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в «Афродиту» Самохина Яна?
Граблин с энтузиазмом ответил:
— В курсе!
— По чьей?
— За Янку хлопотал сам Сашка Делягин, ныне покойный, тогдашний директор крутой «Александрии».
— Так я и знала! — восхитилась Далила и с азартом спросила:
— А кто за Матюка хлопотал?
Вместо ответа Граблин смерил ее презрительным взглядом и спросил:
— Ты совесть имеешь?
— К сожалению, да, имею, — смущенно призналась Далила.
— Ну, так и пользуйся ею, — снисходительно посоветовал Граблин и, повернувшись к Ванеку, браво скомандовал:
— Братишка, сдавай!
Чех, трезвея на глазах, ловко начал метать карты.
— Это надувательство! — восстала Далила. — Вы обещали мне два ответа!
— А я сколько дал? — риторически поинтересовался Граблин, не сводя глаз с исчезающей в руках чеха колоды.
— Вы дали один!
Граблин изумленно воззрился на Ванека. Тот с важностью известил:
— Ты два дал. И сверх того два пояснения. Все по справедливости.
— Да откуда же два?! — поразилась Далила.
Она в отчаянии подлетела к столу и, смешав одним ловким движением карты, заявила:
— Пока не разочтетесь со мной, играть не позволю!
— Ну, бабы дуры! — сочувственно выдохнул Граблин и нехотя приступил к разборке:
— А ну, вспоминай, ты первое что спросила?
— Кто хлопотал за Яну.
Граблин снова изумленно воззрился на чеха:
— Ты слышал, что говорит?
Ванек с гордостью пояснил:
— Все по справедливости. Первый вопрос был другой.
Далила задохнулась от возмущения:
— Да какой же другой?!
— «Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в „Афродиту“ Самохина Яна?» — процитировал Граблин и гордо добавил:
— Память у меня журналистская.
— Да это же не вопрос! — рассердилась Далила. — Вы надуватель и вымогатель!
— Но он дал ответ, — вступился за друга Ванек и упрямо опять повторил:
— Все по справедливости. Два вопроса, два ответа. И сверх того два пояснения. Даже три.
Она поразилась:
— Откуда же три? Как вы считаете?
Чех мелочно уточнил:
— Первое, что Делягин покойник. Второе, что он был директор «Александрии». Третье, что «Александрия» крутая. Вот сколько он вам сказал, а вам все мало и мало!
— Но пояснений я не просила!
Ванек пожал плечами:
— Да, он добрый, он сам их дал.
Далила пришла в отчаяние:
— Скажите хотя бы, вы знаете, кто за Матюка хлопотал?
— Знаю! — заверил Граблин и тут же ее огорчил:
— Но не скажу. Еще бабки есть?
Растерянно слазив в сумочку, она потрясла головой:
— Больше нет.
— Тогда до свидания.
— А может, договоримся?
Граблин обрадовался:
— Конечно! Ставлю тебя на кон!
Далила шарахнулась:
— Черт возьми! Вы не слишком загнули?
— Но в этом случае я в полном твоем распоряжении, — гусарски успокоил ее Граблин и, кивая на чеха, добавил:
— Разумеется, после него.
Она попыталась прикинуться глупенькой:
— Как это, после него?
Чех с пафосом пояснил:
— Отработаешь долг в постели!
— Ужас какой! Как вы смеете?! — возмутилась Далила и пискнула:
— Я согласна.
— Умница! — похвалил ее Граблин.
Пытаясь с ним торговаться, она уточнила:
— Но ответы вперед.
Чех классически возмутился:
— Торг не уместен!
— Фиг с вами, — согласилась Далила и, уповая на свое мастерство, подумала: «Если этот осел проиграет, обоих введу в гипнотический сон».
Не подозревая о женском коварстве, Граблин преисполнился энтузиазмом и закричал:
— Тогда за дело! За карты!
Ванек виртуозно перетасовал колоду и начал сдавать. Граблин не спускал глаз с его пальцев и, предвкушая игру, деловито напомнил:
— Она на кону. За нее три круга даешь.
Ванек скептическим взглядом скользнул по Далиле и возразил:
— Эта столько не стоит.
— А кто стоит? — опешил Граблин.
Чех с пафосом возвестил:
— Галина стоит. За Галину дам пять кругов.
«Хоть бери и за ней поезжай», — с горя позволила себе крамольную мысль Далила, а вслух возмутилась:
— Как вам не стыдно женщину оскорблять! Граблин, уже сосредоточенно глядя в карты, прикрикнул:
— Тише, тетка, молчи, не мешай, а то проиграю. И проиграл. Очень быстро. Мгновенно. Далила не успела оправиться от старого оскорбления, как ей новое нанесли. Мужчины карты туда-сюда покидали, чех крякнул, безрадостно взглянул на нее и произнес:
— Ничего не поделаешь, придется мне тебя брать.
— Уж придется, раз выиграл, — позавидовал Граблин. — Мне-то она не даст.
«Не дам никому!» — твердо решила Далила.
О ее мыслях не ведая, Ванек встал во весь свой немалый рост и обреченно сказал:
— Пошли.
Далила попятилась:
— Кто? Я?
— Ну не я же, — обиделся Граблин. — Ты была на кону, тебе и идти.
Она растерялась. Ванек в терпеливом ожидании кисло смотрел на нее.
— Что, не нравлюсь? — уловив его взгляд, с надеждой спросила Далила.
Чех грустно покачал головой:
— Не нравишься.
— Совсем?
— Совсем.
Услышав такое, Граблин не поверил ушам. Он вскочил и довольно долго хватал ртом задымленный сигаретами воздух — должные слова все не находились. Зато руки восполняли утрату — жестикулировал он красноречиво.
— Да ты что, охренел?! — наконец нашлись и слова. — Ты зенки разуй! Это ж баба! Настоящая баба! Живая!
— Я не очень живая, — поспешила вставить Далила. — Так, на любителя.
— Да какая ему, блин, разница? Это же Ванек! Он же всех без разбору! Ванек! Ты че, ослеп?
Чех потряс головой и сообщил:
— Тебя вижу.
— Да ты не на меня! Ты на нее посмотри! Это же баба! Настоящая баба!
— Тьфу! Заладил! Он видит, что баба, — встала на защиту чеха Далила и радостно пояснила:
— Я ему совсем не понравилась.
— Да ты же и без поллитры красавица!
— У него другой вкус.
Вспомнив, что чех Галину расхваливал, Далила зловредно добавила:
— Дурной вкус.
Граблин зашелся от горя:
— Да нет у него никакого вкуса! Он всех подряд! Когда ж это Ванек баб подвергал анализу?! Ему шо портвейн, шо мадера, шо Маша, шо Вера! Друг, ты что, заболел?
