— И положите побольше льда, — сказал Луис.
Бар "El cagrejo loco" — "Сумасшедший краб" — мы выбрали по двум причинам: во-первых, меня очаровало его название, а, во-вторых, он был пуст, как Хиросима после взрыва атомной бомбы.
Повозившись за стойкой, бармен приготовил напитки — кока-колу с красным вином и лимонным соком для меня, и украшенную зелёной веточкой мяты бодрящую смесь светлого рома, лимонного сока и расколотого в мелкую крошку льда для Луиса.
Поставив бокалы на поднос, он отнёс их к нашему столику и аккуратно опустил на круглые фаянсовые подставки с изображением крупного буровато-красного краба с выпученными глазами и угрожающе растопыренными клешнями.
— Я рад тебя видеть, — сказал Луис.
— Ты вроде не собирался приезжать в Лиму, — ворчливо заметила я.
После общения с Фрэнком Даунфоллом я стала с подозрением относиться к мужчинам.
— Но ведь я приехал.
— Вопрос только в том, почему ты приехал.
— Ты же сама меня приглашала, — пожал плечами колумбиец.
— В таком случае объясни мне, с чего вдруг ты закричал, когда Адела сообщила тебе, что я встречаюсь с Фрэнком Даунфоллом.
— Если бы Адела тогда не бросила трубку, мне не пришлось бы сегодня вытаскивать тебя из-под пуль, — с лёгким раздражением произнёс Луис.
Я возмущённо посмотрела на него.
— Ни из-под каких пуль ты меня не вытаскивал. Это я бросила в них гранату, а потом сбежала. И вообще, у меня возникает сильное подозрение, что ты приехал сюда не из-за меня, а из-за Фрэнка. Ты ведь знаешь, кто он такой, не так ли?
— Кстати, где ты взяла гранату? — поинтересовался колумбиец.
— На лимской барахолке.
— Тогда не удивительно, что она не взорвалась.
— Не меняй тему, — сказала я. — Так почему ты здесь?
— По двум причинам, — дипломатично ответил Луис. — Во-первых, я хотел увидеться с тобой, а, во-вторых, меня командировали сюда по работе.
— Из-за Фрэнка Даунфолла?
— И из-за него тоже.
— Понятно, — сказала я.
— Что тебе понятно? — спросил Луис.
— Ты опять собираешься использовать меня! — отпив пару глотков калимочо, драматично заявила я.
— Ты прекрасно знаешь, что я никогда тебя не использовал, — заметил колумбиец. — Кстати именно по твоей вине накрылась моя работа под прикрытием в Москве, и мне пришлось вернуться в Боготу.
— Ах, по моей вине? — завелась я. — А кто просил тебя следить за мной? Именно тебе сели на хвост эти типы из наркомафии. Без тебя я бы ни за что не попалась!
— Ладно, — махнул рукой Луис. — Давай не будем сейчас выяснять, кто был прав, а кто виноват. Тебя чуть не убили. Так что, пожалуйста, не упрямься и расскажи мне всё, что тебе известно о Фрэнке Даунфолле и о тех парнях, что в вас стреляли.
Я сардонически расхохоталась.
— Ну уж нет. Один раз я попалась на твою удочку. Ты вытянул из меня всю информацию, а потом заявил, что я могу отправляться домой и носа оттуда не высовывать потому что, видишь ли, это слишком опасно. Больше тебе такой трюк не удастся. Для начала ты выложишь мне всё, что знаешь о Даунфолле и о тех парнях, что в нас стреляли, а заодно объяснишь, с каким заданием тебя послали в Лиму.
— Ты что, не понимаешь, что существует такая вещь, как служебная тайна, — разозлился Луис. — Я полицейский, я на работе, и есть вещи, которые я не имею права разглашать.
— А мне плевать, — злорадно сказала я.
Колумбиец помахал в воздухе рукой, подзывая бармена.
— Ещё один мохито, — заказал он.
— Так можно и алкоголиком стать, — заметила я. — Ром — крепкая штука.
— Ну, хорошо, — покачал головой Луис. — Кое-какой информацией я могу с тобой поделиться. Фрэнк Даунфолл — агент ЦРУ.
— Почему? — жалобно спросила я.
— Что "почему"? — не понял колумбиец.
— Я не понимаю, почему вместо нормальных приличных мужиков мне вечно подворачиваются или спецназовцы, или психопаты, или долбанные секретные агенты, — объяснила я. — Пожалуйста, закажи мне неразбавленного рома. Я хочу утопить своё горе в вине.
— Вероятно потому, что нормальные приличные мужчины кажутся тебе слишком скучными, — заметил Луис.
— Вот Бобчик абсолютно нормальный, — согласилась я, — а Адела из-за этого на стенку лезет. Так значит, Фрэнк агент ЦРУ? И чем он занимается в Лиме? Организовывает военный переворот или шпионит в пользу Соединённых Штатов?
— Этого я не могу тебе сказать, — покачал головой колумбиец. — К сожалению, Даунфолл работает не только на ЦРУ.
— А на кого же ещё? Неужели на русскую разведку?
— Есть подозрение, что он работает на некоторых крупных теневых дельцов, — неопределённо высказался Луис. — Но в первую очередь он работает на самого себя. Речь идёт об одной очень крупной операции, на которой Фрэнк надеется заработать десятки миллионов долларов.
— А нельзя ли поконкретнее?
— Нельзя.
— Ну и не надо, — пожала плечами я. — Я и так уже давно всё знаю.
Бокал с мохито дрогнул в смуглых пальцах колумбийца.
— Что ты знаешь?
"Ни хрена я не знаю", подумала я, но вслух этого не сказала.
Придвинув свой стул поближе к столу, я с таинственным видом поманила Луиса пальцем. Он наклонился ко мне.
— Золото Атауальпы! — хриплым шёпотом произнесла я.
— О, господи! — простонал Луис. — А кто ещё об этом знает?
— Да все об этом знают!
Колумбиец залпом выпил коктейль. Вид у него был очень несчастный.
Сработало!!!
Я с облегчением откинулась на спинку стула, закинула ногу за ногу и небрежным жестом поднесла к губам бокал с калимочо.
— Об этом известно даже на острове Бали!
— На острове Бали? — опешил Луис. — А он-то тут при чём? Неужели и там…?
— Что "там"? — подозрительно спросила я, поскольку колумбиец неожиданно замолчал на полуслове.
— Да нет, ничего, — пробормотал Луис. — Просто я подумал, что Бали находится почти на противоположном конце света.
— Семья Джианозо, — многозначительно прищурилась я, вдохновлённая неожиданным успехом своего импровизированного блефа.
Но Луис уже справился с волнением.
— Значит, семья Джианозо тоже интересуется золотом Атауальпы, — задумчиво произнёс он.
— Вот видишь, мне известно куда больше, чем тебе, — торжествующе заявила я. — Опять я тебя переиграла!
— Ты чудовище, — сказал он. — Но несмотря на это я тебя люблю.
У меня возникла ещё одна гениальная идея.
— Врёшь! — раззадоривая Луиса, сказала я. — Ты просто хочешь в очередной раз выудить из меня информацию.
— Я не вру, — сказал колумбиец. — Я действительно тебя люблю.
— Тогда докажи мне это! — с пафосом бывалой кинозвезды воскликнула я. — Как насчёт того, чтобы заняться со мной любовью в ванне, наполненной чёрной икрой?
Несколько мгновений колумбиец пристально смотрел на меня. На его лице застыло странное выражение то ли ужаса, то ли восхищения.
— По правде говоря, я предпочёл бы тебя с клубникой и взбитыми сливками, — осторожно сказал он. — Запах рыбы меня раздражает.
— Хороший ответ, — заметила я. — Значит, тебе ничего не известно о связи чёрной икры и золота Атауальпы?
— Ты что, издеваешься надо мной? — раздражённо поинтересовался Луис.
— Конечно нет, мой всезнающий секретный агент, — усмехнулась я. — Просто это ещё одно очко в мою пользу.
— Луис, это Бобчик. Бобчик, это Луис, — представила я.
— Очень приятно, — сказал Бобчик. — А где Адела?
— Какая Адела? — удивилась я.
— В каком смысле? — не понял Бобчик.
— Ах, Адела! Чёрт, я совсем забыла про Аделу!
— Вроде бы вы вместе отправились покупать нижнее бельё с индейской символикой, — напомнил Бобчик.
— Нижнее бельё с индейской символикой? — удивился Луис. — А такое бывает?
— Вот и я сказал то же самое, — с симпатией взглянул на него Бобчик. — Так всё-таки, где Адела?
— Адела, Адела… — забормотала я. — Я её потеряла. Ну, понимаешь, на улице. Там было так много магазинов…
— Понятно, — сказал Бобчик. — Значит, ты сначала потеряла Аделу, а потом нашла Луиса. И где ты его нашла, если не секрет?
— Тоже на улице, — с готовностью объяснила я. — Он там прогуливался.
— Очень хорошо, — ободрил меня Бобчик. — А в промежутке между потерей Аделы и приобретением Луиса тебя пару раз переехал трактор?
— Лима вообще очень грязный город, — заметила я.
— А тебе не кажется, что кому-то из нас следовало бы принять ванну, — с намёком произнёс Бобчик.
Меньше всего мне хотелось отставлять его с Луисом наедине. Уж я-то знала, что такое мужская солидарность. Десять минут болтовни — и Луис будет в курсе того, что мне вообще ничего не известно ни про золото Атауальпы, ни про таинственную семью Джианозо. Этого я допустить не могла.
