– Правильно, – совершенно спокойно ответил он, – это маминого отца звали Владимиром, а Альберт – это дедушка со стороны отца.
Видя мои недоверчивые глаза, он добавил:
– Правда, я его не знал, он рано умер. Я хотела задать ему хамский вопрос, знал ли он своего отца, но вовремя удержалась, а вместо этого спросила:
– А как твое отчество?
– Александрович.
– А отец, значит, Александр Альбертыч?
– Ну да, так получается довольно забавно, Александр Альбертыч Румянцев.
Это потому, что прабабка, мать этого деда, была немка, вышла за русского, Румянцева, и назвала сына Альбертом. Он был тоже Альберт Александрович Румянцев, как и я. На этот раз я ничего не сказала, только вытаращила на него глаза.
– Я паспорт могу показать! – улыбнулся Алик.
Я развернула паспорт – действительно, все как он говорит. Посмотрев на фотографию, я удивилась еще больше: даже на этой паспортной фотографии было видно, что Алик совсем не толстый. Понятно, почему я не узнала его на школьных снимках. Но какова Иркина мамаша! «Я все про них знаю, двадцать лет с его теткой проработала!» Так меня подставить!
– Алик, прости меня, пожалуйста, я ужасная дура.
– Ну что ты, в моих семейных отношениях трудно разобраться, я понимаю. Мои родители люди не совсем обычные, вернее, отец. Но это очень долгая история, сейчас ты торопишься, я потом как-нибудь расскажу.
Я заметила вложенную в паспорт бумажку. Это оказалась повестка к следователю.
– Алик, тебя все еще таскают в милицию насчет убийства Ларисы?
– Да, вот привязались. Хотят, чтобы я представил алиби на это время, с часу до двух.
Я решилась:
– Алик, а где же ты был в это время? Он посмотрел очень неуверенно и промямлил:
– Тебя не шокирует, если я скажу, что был все это время со своей бывшей женой?
– Господи, да мне-то какое дело!
Но, честно говоря, я удивилась. Иркина мамаша говорила, что жена его бросила, там какая-то жуткая история. Хотя, как верить Иркиной мамаше, я уже убедилась.
– Понимаешь, – бормотал Алик, – мы время от времени видимся, редко, раз в полгода. Так, пообедаем где-нибудь и все. Вообще-то мы уже три года в разводе.
Оправдывается он передо мной, что ли? Меня это абсолютно не касается. Жена даст ему алиби, они прекрасно разберутся без меня. И я стала прощаться.
В нашем подъезде была тьма-тьмущая. Опять что-то с электричеством случилось.
Дом у нас дурацкого экспериментального проекта, и лифт не в самом низу, а до него еше надо тащиться целый лестничный пролет. Мне-то ничего, а старикам или мамашам с колясками архитектора, который этот проект выдумал, наверняка убить хочется.
В кромешной темноте я поднялась к лифту, а сзади хлопнула дверь и еще кто-то вошел. Что такого, кто-то идет домой, но у меня по спине пробежал холодок. Я пошла быстрее, но шаги сзади тоже ускорились, и были они очень неприятные, с какой-то хромотой, и еще дыхание такое свистящее. Я подходила к лифту с такими мыслями: в лифте ехать – страшно, пешком по темной лестнице идти – еще страшнее – а вдруг он тоже за мной пойдет? Что со мной творится, никогда не была такой трусихой! Я все-таки решила вызвать лифт, потому что там горит лампочка, я увижу человека, будет не так страшно.
Лифт стоял на первом этаже, свет оттуда упал на площадку, человек подошел ближе…
Господи, какая же я дура! Вот что значит – у страха глаза велики. Это был Борис, ветеран-афганец с нашего этажа. Борис из Афганистана вернулся весь израненный, потому и хромает, и вместо руки правой у него протез в черной перчатке. Но он не озлобился ничуть, веселый и доброжелательный мужик, получает пенсию и где-то подрабатывает. Как я его сразу по походке не узнала…
Мы вошли в лифт. Он сам нажал кнопку четвертого этажа правой рукой, которая в перчатке, он всегда старался, что может, ей делать, чтобы, как он говорил, не чувствовать себя одноруким.
Нажал он кнопку, а там как заискрит!
Борис мигом посерьезнел, присмотрелся к панели с кнопками:
– Хорошо, что я нажал неживой рукой в перчатке, если бы живым пальцем ткнул – так шибануло бы… Здесь фаза на корпус выведена, будто кто-то нарочно диверсию устроил. Мальчишки, наверное, шалят, как еще сами не убились. Ты подожди минутку в лифте, чтобы никто не сел, я сейчас к себе зайду, инструменты принесу.
Он ушел к себе. Я осталась одна. Мысли были нехорошие. Не случайно сегодня в подъезде нет света: это дело рук того человека, который вывел фазу на корпус колодки управления в лифте. Я все-таки закончила технический вуз и немного представляю себе, что это такое. И не случайно лифт оказался внизу, когда я вошла в подъезд, он был приготовлен там для меня, это была ловушка, смертельная ловушка. Если бы на кнопку нажал не Борис своим протезом, а я или кто-то другой, что бы тогда было? Могло и убить. Кажется, напряжение в лифте не двести двадцать воль, а все триста восемьдесят… Меня спас счастливый случай в лице Бориса.
И вот еще что дошло до меня совершенно неожиданно: если неизвестный злоумышленник подготовил все это именно для меня, хотя это просто бред какой-то, ну кому я мешаю? Но все же, если это для меня, значит, он был здесь перед самым моим приходом, может, он и сейчас здесь?
Меня обдало волной ужаса, от страха я перестала соображать. Мне казалось, что в полной темноте притаился мой неизвестный враг… Я почувствовала, что еще немного, и я заскулю от страха, как Лолита, но тут вернулся Борис с инструментами – должно быть, он и отсутствовал-то каких-нибудь две минуты, но мне они показались вечностью.
Дома никого не было. Я бросила сумки в коридоре и опустилась в своей комнате на диван. Ноги меня не держали. Только представить себе, что если бы я не подождала Бориса, а нажала бы кнопку сама, сейчас валялась бы вся обугленная. При этой мысли мне стало совсем нехорошо.
С трудом добредя до кухни, я достала из холодильника матушкину минеральную воду. Тоже мать называется. Когда она нужна, то ее нет. И вообще – то полная квартира народу, невозможно одной побыть, то дом как вымер, даже собаке лень хозяйку встретить.
– Лолитка, ты где?
Лолита не торопилась на зов. Наконец я обнаружила ее на диване в комнате сестры. Лолита сладко спала на спине, вытянув лапы. Интересно было то, что именно на этом диване, и только на нем, Лолите спать запрещалось. В каждой комнате у нас было по спальному месту, Лолиту пускали всюду – и ко мне, и к матушке, и на Дашкину кровать, но сестра недавно купила потрясающую и безумно дорогую мягкую мебель и естественно хотела сидеть и спать на диване сама, а для собаки это слишком жирно. Но Лолита так не считала, потому что обивка дивана подходила к цвету ее шерсти. Лолита у нас девушка со вкусом, я это уже говорила. Назло всем я не стала сгонять Лолиту с дивана. Я почесала ее за ухом, она проснулась и благодарно ткнулась мне в руку. Мы посидели немножко рядом, и мне стало полегче. Ладно, на этот раз Бог уберег, матери ничего рассказывать не буду, а то она всполошится и не будет отпускать меня никуда вечером из дому. Я решила отвлечься хозяйственными заботами и отправилась на кухню. Если сварить сегодня борщ на два дня, а потом поджарить филе трески, как меня научила тетя Надя, – кусочки рыбы обваливают сначала в муке, потом в яйце, а потом еше в сухарях и кладут в кипящее оливковое масло, то можно сегодня приготовить только салат, без гарнира обойдемся, а к чаю что-нибудь принесет сестра. Борщ и рыба останутся еще и на завтра, таким образом, я смогу завтра не торчать на кухне. А в среду возвращается матушка после голодовки и опять начнет всех пичкать диетическими продуктами.
Последняя порция рыбы была на сковородке, когда раздался телефонный звонок. Сестра сказала, чтобы я не надрывалась с ужином, потому что они со Славиком идут в гости и вернуться домой очень поздно, чтобы я не закрывала двери на второй замок. И все, ни извинения, ни ласкового слова.
– Пораньше не могла позвонить? – осведомилась я.
– Ну, знаешь! – мгновенно взъярилась сестрица. – Когда смогла, тогда и позвонила.
– Понятно, счастливо погостить! – Я повесила трубку.
Ко всему прочему еще и рыба сгорела, пока мы мило болтали с сестричкой по телефону.
– Ладно, Лолитка, раз нас никто не любит, будем ужинать вдвоем.
Лолита из вежливости съела кусочек рыбы и уселась у входной двери, посматривая на меня с ожиданием. Нынешним днем я так измоталась, что выйти из дому представлялось мне совершенно невыносимым, но животное должно гулять. Поэтому мы отправились совершать вечерний моцион. На пустыре нам встретилась большая собачья компания, я немного отвлеклась и успокоилась. Уже когда возвращались, я взяла Лолиту на поводок. На углу мы попрощались с рыжим кокером Гошей и его хозяйкой. Уже показалась наша парадная, но тут из-за поворота вдруг выскочил незнакомый мраморный дог. Вцепившаяся в поводок тетя средних лет, разумеется, не могла удержать эту махину. Дог несся прямо на Лолиту. Возможно, он хотел просто поиграть, но Лолита ужасно боится больших собак. Она тонко взвизгнула, бросилась в сторону, передняя лапа запуталась в поводке.
