Иоанна Хмелевская - Проселочные дороги

Куда же эта Тереса могла подеваться? И что теперь делать? Я молча глядела на проводников, в отчаянии размышляя, на что решиться. К нам подошла одна из туристок.

— Я слышала — вы ищете женщину? — робко сказала она. — Кажется, именно ее я тут встретила.

Я вскочила на ноги. Экскурсия затаила дыхание.

— Вы ее видели? Где? Проводники тоже заинтересовались. Оказалось, туристка сидела на камне недалеко от второго спуска. И видела, как они спустились. А до этого она их встретила на тропе. Ту самую пани с каким-то паном.

Не все в рассказе туристки было понятно, особенно смущал какой-то пан. Я попросила рассказать по порядку, сначала — кого и когда она встретила на тропе, а потом — кто и когда спускался вниз. Туристка постаралась сосредоточиться и рассказала, больше обращаясь к проводникам: там, где еле протиснешься и еще торчит из скалы такая железная труба, она встретила двух человек. Пришлось их пропустить, иначе не разойтись, да, они шли ей навстречу. Проводники кивали головами, видимо, все эти топографические особенности местности знали досконально. Ну, и те люди пошли в сторону спуска, потом она видела, как они спустились, а она сидела на камне.

— Во сколько это было? — взволнованно спросила я.

— Да, наверное, около пяти, — не очень уверенно ответила туристка. — Может, немного меньше...

По времени события совпадали. Отец потерял Тересу, видимо, около полчетвертого. Какое-то время она ходила одна, а потом появился пан. Откуда взялся пан? Точно ли Тересу встретила эта женщина?

— Вы можете их описать? — спросила я ее. — Ну, тех двух, пани и пана.

— Не могу, — смутилась туристка. — Я и не смотрела на них.

— Как это? — удивился один из проводников. — В этом тесном проходе встретились нос к носу и не видели с кем? Там же, чтобы разойтись, надо впритирку протискиваться. И вы на них не взглянули?

— Нет...

Напряженно прислушивающиеся экскурсанты неодобрительно зашумели. Туристка совсем смешалась. Похоже, общественное мнение заставило ее признаться в том, в чем не хотелось.

— Потому что я смотрела... — начала она запинаясь, — я не глядела на их лица, потому что... потому что смотрела на другое. Ведь я же не могла знать, что та пани потеряется!

— Так на что же вы смотрели? — сурово спросил проводник.

— На кольцо. У той пани было кольцо...

Не сразу оценила я всю значимость этого признания, но оценив, осознав, налетела на бедную женщину, как гарпия:

— Кольцо? Опишите его! Кольцо-то вы описать можете, раз на него смотрели?

— Конечно, могу, — оживилась туристка. — Я прекрасно его запомнила. Такое красивое! Очень мне понравилось, я еще подумала — откуда у нее такое кольцо, в продаже я таких не видела. Довольно большое, овальное, думаю, серебряное, из потемневшего серебра. Неравномерно потемнело, где больше, где меньше. И было в нем пять красных камней, неодинаковых, не знаю, что за камни. Нет, не прозрачные. Матовые. Да, блестящие, но матовые. Я могла хорошо рассмотреть, потому что та пани как раз ухватилась рукой с кольцом за ту самую железную трубу, а я постаралась запомнить, чтобы себе заказать такое же. Да, овальной формы. С одной стороны овал совсем овальный, а с другой немного вытянутый...

Кольцо Тересы! Никаких сомнений. То самое кольцо фирмы «Орно», из-за которого весь сыр-бор разгорелся. Добропорядочная фирма тщательно его отреставрировала, перед самым нашим отъездом оно было готово, Тереса надела его на палец и двинулась в Польшу... Серебряный овал и в нем пять красных камней. Правильно!

— Это она, наша Тереса! — вскричала я. — Второго такого кольца нет на свете! И я сразу могу сказать, что такого кольца вам не сделают. Камни в нем — кораллы, таких кораллов в фирме больше нет, но похожее могут сделать. Боже мой, на кой черт она туда поперлась? И с кем?!

Расследование набирало темп. Экскурсия выскочила из-за столиков и окружила нас тесным кольцом. Под натиском общественности женщина припомнила, что пан был молодой. Намного моложе своей спутницы. И тощий. Когда протискивались мимо, он прошел свободно, а та пани с трудом. И с горы он спускался легко, помогал ей, а она большую часть трассы проделала или на зад... нем месте, или задом наперед на четвереньках. Да, уверена, они спустились благополучно, потому, что сверху видела их, когда половину трассы они преодолели, а ниже ведь опасности не было.

Женщина замолчала. Экскурсия напирала, дышала ей в шею, и женщина, поднатужившись, вспомнила еще одну деталь: на той пани было что-то красное.

Правильно, было. Красная блузка, выпущенная поверх черных брюк. Сомнений не осталось, это была Тереса. Что ее могло заставить, черт побери, спуститься с гор на другую сторону и исчезнуть, оставив нас всех в тоске и неизвестности? Что ей в голову втемяшилось?

Приободрившиеся проводники дуэтом уверяли меня, что с пропавшей пани ничего не случится, что утром она обязательно найдется. Но только завтра. Сегодня с той стороны гор уже никакой транспорт не ходит, идти пешком в темноте — глупо. И вообще, там уже государственная граница. Ничего страшного, переночует в деревне, а утром вернется.

— А проехать туда можно? — поинтересовалась я.

Мне объяснили — можно, хотя дорога неважная. Тем не менее я постаралась понять, как выехать на эту неважную дорогу. Мне рассказали охотно, с подробностями.

Больше здесь делать нечего. Прихватив отца, я отправилась обратно. За нами, топоча и переговариваясь, двинулась взбудораженная тургруппа.

По дороге я пересказала отцу то, чего он недослышал, и с горечью допытывалась, почему он уступил Тересе, почему они не присоединились к группе с проводниками. Оказывается, отец решил уступать Тересе во всем, выполнять все ее желания, чтобы вознаградить за грубость, которую пришлось вынести несчастной от нас. Время от времени кто-нибудь из экскурсантов подходил ко мне, чтобы выразить сочувствие и предложить помощь. Они обещали везде, где окажутся, расспрашивать местное население о Тересе и сообщать мне полученную информацию. Сведения о Тересе я просила пересылать по тому адресу в Полянице, где мы собирались остановиться, и, на всякий случай, на адрес Лильки в Чешине. Смутно подумалось — Тереса ошалеет, если на каждом шагу незнакомые люди станут хватать ее за руку и разглядывать кольцо, пожалуй, она снимет и спрячет его. Тем не менее я была искренне признательна этим людям за желание помочь.

Люцина с мамулей, ясное дело, сидели у подножия каменной лестницы, и их трясло — и от холода, и от волнения. И хотя мне, наоборот, было жарко, их я погнала в ресторан. Велела ждать там, пока не съезжу на машине на ту сторону горы, хотя прекрасно понимала — после того как спустилась, Тереса уже давно могла пешком добраться до нас еще засветло. И не обязательно по той дороге, по которой я собиралась ехать, а по тропинкам напрямик. Кстати, этот аргумент я высказала мамуле с Люциной, уговаривая их переместиться в забегаловку. Если, скажем, Тереса идет в обход горы и доберется до нас, искать нас она в темноте будет, конечно же, не у подножия горы, а в центре общественной и культурной жизни поселка — в ресторане.

— Пусть отец ждет в ресторане, а мы поедем с тобой, — упорствовала мамуля.

— Отец?! И опять потеряются?

Убедила. С собой я уговорила ехать одного из проводников. И даже не особенно пришлось уговаривать, ему и самому было интересно. Это был первый случай в его практике, когда туристам втемяшилось в голову спускаться с противоположной стороны. Туристам, честно говоря, много чего втемяшивалось в голову, но такое...

В полной темноте добрались мы до деревеньки на границе. Назвать дорогу неважной можно было лишь с большой натяжкой. Никудышная — это вернее. Сравнительно небольшие отрезки ровного грунта сменялись участками, покрытыми то щебенкой, то булыжником, то просто в сплошных выбоинах, но я как-то доехала.

В маленькой деревушке было темно и тихо. Я медленно проехала вдоль хат, но в свете фар не увидела ни одной живой души. Проводник предложил остановиться и покричать: может, та пани уже спит, а услышав наш крик, проснется и выйдет. Я остановила машину и выключила двигатель. Выйдя из машины, мы с проводником заорали изо всех сил:

— Тересааааа!

Эффект был потрясающий — отозвались все собаки в округе. Нет, не только в этой деревушке, но и во всех — близлежащих и, наверное, не только близ. Неимоверная какофония самого разнокалиберного собачьего лая заполнила все пространство вокруг пас на расстоянии никак не менее пяти километров.

Разразившегося шума мне показалось мало, я усилила его, несколько раз подряд нажимая на гудок, собаки тоже наподдали, жуткое дело!

— Невозможно! — с удовлетворением произнес проводник. — Будь эта пани здесь в округе, она бы непременно проснулась. Мертвый бы проснулся! Может, хватит, собачки охрипнут.

Выехав из деревни, я остановилась за околицей.