– Софья Сигизмундовна, как вы можете такое говорить? Да объясните же наконец, что произошло?
– Я прилегла отдохнуть, – сообщила теща трагическим голосом. – Буквально на одну ми-нуту, как вдруг… оно зашевелилось и запищало!
– Оно? – переспросил Веня. – Кто – оно?
– Мое одеяло! – ответила Софья Сигизмундовна. – И нечего смотреть на меня такими глазами! Я еще не сошла с ума!
– Но Софья Сигизмундовна, – взмолился Веня. – Сами посудите, как одеяло может шевелиться и пищать?
– Ты мне не веришь? Вот до чего я дожила! Еще немного – и меня отправят в сумасшедший дом! Пойдем со мной, и ты сам убедишься, что я еще не выжила из ума! И пусть эта особа, – Софья Сигизмундовна покосилась на Лолу, – пусть она тоже пойдет с нами! Как свидетель!
– Ну пожалуйста, – Веня пожал плечами и переглянулся с Лолой, – пойдемте, если вы так хотите! Но только уверяю вас…
Теща его не дослушала и, круто развернувшись, направилась в свою комнату. Веня нехотя пошел за ней, Лола двинулась следом, виновато размышляя, не послужило ли причиной тещиных галлюцинаций собачье и кошачье снотворное, которым ее поили второй день.
Софья Сигизмундовна распахнула дверь в свою комнату и ткнула пальцем в сторону необъятной кровати, заваленной сбившимися перинами:
– Вот! Вы мне не верили!
Одеяло, которым была прикрыта тещина постель, действительно шевельнулось. Лола ойкнула и попятилась.
– Там… там кажется крыса… – проговорила она, холодея от ужаса.
Действительно, из-под края одеяла показался остренький носик и живой заинтересованный глаз.
– Вот как мы живем! – воскликнула Софья Сигизмундовна. – Вот, Вениамин, до чего ты довел квартиру! У нас уже крысы бегают среди белого дня!
Одеяло еще немного приподнялось, и на свободную часть кровати выбрался небольшой белоснежный зверек.
– Никакая это не крыса, – заметил Веня, направляясь к постели, – а вполне симпатичная белая мышь…
– Мышь или крыса – не имеет значения! – продолжала бушевать Софья Сигизмундовна. – Я не могу жить в одном доме с грызунами! Сделай что хочешь, но чтобы этой гадости здесь больше не было!
– Интересно, откуда она здесь взялась, – проговорил Веня, пытаясь ухватить грызуна.
Мышка не слишком его испугалась, однако снова юркнула под одеяло – видимо, решила, что с ней играют.
В это время в квартиру позвонили.
Лола направилась к двери – она решила, что Леня уже управился с делами и вернулся.
Но это был не он.
На пороге стояла симпатичная девчушка лет десяти, с двумя светлыми хвостиками, жизнерадостно торчащими в разные стороны. Однако жизнерадостными были только хвостики, сама девчушка громко всхлипывала и размазывала слезы кулаком по лицу.
– Простите, – проговорила она дрожащим голосом. – К вам случайно Джульетта не забежала?
– Кто? – удивилась Лола.
– Джульетта! – повторила девочка. – Она такая красивая, такая беленькая, такая послушная! А в доме так много кошек и собак… – И девочка явно приготовилась всерьез зарыдать.
– Постой, – остановила ее Лола. – Ты про мышку, что ли?
– Ну да… Джульетта… такая беленькая.
– Не плачь, тут она! – и Лола повела девочку на выручку Джульетте, которая в полном восторге играла с Веней в кошки-мышки.
Вполне понятно, что за этими хлопотами и волнениями Лола пропустила возвращение Каретникова и не успела подать Маркизу сигнал тревоги.
Услышав звук открывающейся двери, Леня соскользнул со стула и заметался по комнате.
Единственным местом, куда можно было спрятаться, оказался встроенный шкаф с раздвижными дверцами из матового стекла. Конечно, это было очень ненадежное убежище, но выбирать не приходилось, и Леня юркнул туда, сердито бормоча про себя:
– Лолка, растяпа! Ничего ей нельзя поручить!
Только он успел задвинуть дверцу шкафа, как в коридоре послышались шаги и негромкие голоса. Каретников явно пришел домой не один.
Леня немного пошевелился, удобнее устраиваясь среди пиджаков и костюмов, и заметил щелочку, через которую можно было выглянуть наружу. Правда, для этого пришлось опуститься на корточки.
Отсюда было видно только паркет и ножки стола. Дверь гостиной открылась, и вошли два человека – один в темно-серых брюках и черных ботинках, другой – в синих джинсах и коричневых сапожках вроде ковбойских.
В шкафу было пыльно, и у Лени зачесалось в носу. Чтобы не чихнуть и не выдать тем самым своего присутствия, он сильно потер переносицу.
– Все идет по нашему плану, – оживленно говорил обладатель черных ботинок. – Еще немного, и можно будет поставить точку…
– У тебя это здесь? – поинтересовался «ковбой».
– Да, я же тебе говорил…
– А это достаточно надежно? – в голосе «ковбоя» прозвучала неуверенность.
– Надежнее некуда! Самое главное, что об этом месте никто никогда не догадается! Один умелец уже побывал в этой квартире и попался на фальшивый тайник, а настоящее место ему даже не пришло в голову проверить!
– И где же оно? – «ковбой» спросил как бы между прочим, но Леня расслышал в его голосе жгучий интерес. Собеседник что-то ответил ему вполголоса и тихонько рассмеялся.
Оба собеседника снова вышли в коридор, и голоса стали еще тише. Леня прислушивался, но не мог разобрать, о чем они говорят, ясно было только, что голоса звучат вполне миролюбиво.
– А если так… – начал голос человека в черных ботинках. – Тогда…
И вдруг из-за двери донесся негромкий, но полный боли крик и звук падающего тела. Через несколько секунд в комнату снова вбежал человек в ковбойских сапожках. Он выбежал на середину гостиной, придвинул стул и вскарабкался на него. При этом он исчез из Лёниного поля зрения. Но Маркиз и так понимал, чем занимается этот человек: тем самым, чем сам Леня занимался несколько минут назад.
Отвинчивает плафон с тайником. Прошло меньше минуты, и незнакомец, громко выругавшись, бросил плафон на пол. Стеклянная виноградина разлетелась вдребезги. Следом за ней полетели на пол и остальные пять плафонов.
Убедившись, что ни в одном из них нет пакета, «ковбой» соскочил со стула и стремглав вылетел из комнаты. В следующую секунду громко хлопнула входная дверь квартиры.
И тут Леня сделал то, что ему мучительно хотелось сделать все это время: он оглушительно чихнул.
Неожиданно громкий звук мгновенно разрушил царившую в квартире зловещую тишину и сбросил с Маркиза странное оцепенение.
Видимо, так же точно звук поцелуя разрушил чары, царившие в замке Спящей Красавицы, и разбудил ее саму и многочисленных придворных после векового волшебного сна.
Леня выбрался из шкафа и выскочил в коридор.
Здесь все было точно так же, как четверть часа назад, когда Маркиз открыл замок и вошел в квартиру Каретникова. Тот же полуоткрытый зеркальный шкаф, из которого выглядывал рукав коричневой дубленки, та же стойка для обуви в стиле хай-тек, та же черно-белая плитка на полу… только на светлых квадратах пола змеилась тонким ручейком темная красноватая жидкость.
Багровый ручеек сворачивал за угол, в сторону кухни. Маркиз, уже предчувствуя то, что он увидит, сделал несколько шагов вслед за красным следом, завернул за угол…
Он сразу узнал Каретникова, хотя еще ни разу не видел его так близко. Каретников полулежал на боку, привалившись к стене. Длинное «лошадиное» лицо, высокий лоб с залысинами. На лице – выражение крайнего удивления и какой-то детской обиды. Он явно был в хороших отношениях со своим гостем и никак не ожидал от него неожиданного, подлого удара.
Неожиданного подлого удара ножом в живот.
Черная ручка ножа, сделанная из полированного дерева, торчала из живота Каретникова, точнее, как скажет позднее судебно-медицинский эксперт, из его правого подреберья, как нелепый, неуместный придаток.
Видимо, смерть наступила не мгновенно, и раненый прополз несколько шагов, оставляя за собой багровый след, и только здесь, на пороге кухни, жизнь окончательно оставила его.
Во всяком случае, теперь он, несомненно, был мертв.
Леня почувствовал легкий приступ тошноты. Он очень не любил смерть, особенно такую очевидную, откровенную, наглядную. Поэтому он избегал насилия в любых его проявлениях, применяя для достижения своих целей только хитрость, догадку и ловкость рук. Правда, сталкиваясь с насилием, он не сдавался и всегда старался выйти из таких столкновений с честью и без заметного урона. Вот и сейчас, быстро справившись с приступом дурноты, он взял себя в руки и внимательно огляделся. В этой квартире не должно было оставаться его следов, работал он в тонких перчатках, ничего не ронял. Так что сейчас нужно просто уйти отсюда и подумать, что изменилось для него в результате сегодняшних событий.
Он уже повернулся, чтобы покинуть квартиру Каретникова, как вдруг та же самая интуиция, к которой он привык прислушиваться, заставила его остановиться и еще раз внимательно взглянуть на мертвеца.
