— Тогда, может быть, вы скажете: за каким чертом мне все это понадобилось?
— Это я тебя хотел спросить, — неожиданно спокойно ответил Олешек. — Объясни мне, пожалуйста...
— Да идите вы к черту! — Я хлопнула дверью и выскочила из кабинета, пролетела мимо Козлятьева, распивающего кофе возле Ленкиного стола, и вдохнула полной грудью только на улице. Загазованный городской воздух показался мне удивительно чистым и свежим после того, что творилось у нас в офисе.
Хватит бегать как оглашенная, требуется посидеть и поразмыслить над всем случившимся. Хорошо бы успокоиться и съездить еще раз на склад, потолковать с той вредной теткой Марией в тихой обстановке. При начальстве она ничего не скажет, а наедине, может, и проговорится.
Но перед тем как ехать на склад, нужно перекусить и вообще немного отдохнуть. Ноги сами пронесли меня два квартала и остановились перед вегетарианским бистро. В такую жару мяса совсем не хочется. Наши, из офиса, обычно ходят в кафе, что напротив, так что здесь я никого не встречу и спокойно поем.
Я жевала казавшийся безвкусным салат и думала, с чего начать. Шеф помогать мне не собирается, это ясно. С тем старым вохровцем говорить мне не о чем. Он будет стоять на своем до конца, хоть расстреливай его прямо в будке. Думаю, он на лица и не смотрит, а только на пропуск. А пропуск ему предъявили именно мой — семьсот восемьдесят семь бе-пе, как выразился старый хрыч.
Пропуск... что-то не то с этим пропуском... ах да, я же его потеряла в машине у того типа, Вадима. Потеряла ночью, в пятницу, когда мы с Пашкой, еще живым, ехали из ресторана.
Но, позвольте, ведь если старику охраннику предъявили мой пропуск в шесть часов, то у меня его быть не могло. Вот интересное дело, как я могла его оставить в машине Вадима, если его не могло у меня быть. Значит, когда я вышла без десяти четыре и предъявила вахтеру пропуск, он был у меня. Потом я торчала в парикмахерской, и сумка валялась на подоконнике. В принципе там все свои, но, когда я выходила из зала, чтобы высушить волосы, я на всякий случай брала из сумки кошелек — больше красть у меня нечего. Как оказалось, есть чего. Кто-то вытащил пропуск из сумки и проник в офис.
Бред какой-то, ведь помещение уже было заперто и поставлено на сигнализацию. Значит, этот кто-то знал, как отключить сигнализацию. И про машину он, вернее, она все знала. И еще сумела выдать себя за меня. Но кто мог знать, что я проторчу два часа в парикмахерской?
В это время зазвонил мобильник. Я обрадовалась — наконец-то Алена дала о себе знать! Мне просто необходимо с ней поговорить!
Но это была не Алена. В трубке раздался взволнованный шепот секретарши Ленки.
После ухода Афанасия Козлятьева секретарша Леночка открыла в офисе все окна, чтобы поскорее выветрить отчетливые следы пребывания скульптора.
Сквозняк перелистал страницы детективного романа, который Лена читала без отрыва от трудовой деятельности.
В этот момент дверь офиса широко распахнулась, и на пороге один за другим появились трое посетителей.
При виде этих троих Леночка широко распахнула свои круглые, как блюдца, бледно-голубые глаза и временно потеряла дар речи. В их приличной фирме, занимавшейся перевозками произведений искусства, таких отродясь не бывало. Конечно, попадались иной раз пренеприятные типы — взять, например, того же Козлятьева, после которого приходится проветривать офис, но бандитов до сих пор видеть не приходилось. А в том, что трое посетителей — самые настоящие бандиты, Лена не сомневалась ни секунды. Она была девушка современная и регулярно смотрела телесериалы.
Возглавлял тройку молодой человек довольно приличного вида. И костюм на нем, и рубашка, и ботиночки начищенные — в общем, совсем бы приличный был молодой человек, да только глазки как-то беспокойно бегают, да нижняя губа гнусно оттопырена, и на шее толстенная золотая цепь красуется, и в тон этой цепи во рту зуб золотой нет-нет да блеснет. И на лице у этого молодчика выражение такое скверное, сразу ясно, что под мышкой прячет он огромный черный пистолет.
Следом за ним шел вперевалку толстый и неповоротливый с виду субъект с замашками бывшего борца — тут тебе и шея толщиной в фонарный столб, и бритый затылок в жирных складках, и пудовые кулаки, и маленькие тупые свинячьи глазки, теряющиеся в толще румяных щек, и внушительный живот, свисающий поверх спортивных штанов.
Замыкал шествие подвижный и дерганый человек очень небольшого роста, с узким и неприятно бледным лицом и с пронзительными холодными глазами, которыми он вдруг взглядывал на встречного человека — и казалось, что от такого взгляда должны оставаться глубокие порезы.
Этот-то третий посетитель более всего напугал несчастную Леночку.
Если первый из тройки представлял собою, надо полагать, руководство, лицо, ответственное за переговоры и принятие решений, второй был носителем грубой физической силы, то третий казался посланцем самой смерти, и от него даже в этот жаркий день веяло ледяным могильным холодом.
— Вы к кому? — испуганно пискнула Леночка, вжавшись спиной в мягкую спинку своего вращающегося кресла.
— К твоему шефу, — уверенно и без лишнего хамства ответил лидер тройки, подходя к кабинету и берясь за дверную ручку, — докладывать ему не надо.
— Не надо, ты слышала? — подал голос замыкающий, и этот голос оказался таким же холодным и страшным, как его глаза.
А толстяк в спортивных штанах приблизился к Леночкиному столу, сально усмехнулся и пообещал:
— Жди меня, мандаринчик, я к твоему шефу ненадолго, а потом мы с тобой пообщаемся!
Все трое без приглашения втянулись в кабинет Олега Викторовича, и замыкающий плотно закрыл за собой дверь.
Несмотря на ясно выраженный запрет, Леночка включила переговорное устройство, чтобы слышать происходящее в кабинете — мало ли шефу понадобится срочная помощь... Правда, она не знала, чем сможет ему в таком случае помочь.
Первое, что Леночка услышала из кабинета, был удивленный возглас Олешка:
— Господа, вы ко мне?
— К тебе, к тебе, не сомневайся, — последовал уверенный и жизнерадостный ответ — должно быть, лидера группы.
— Чему обязан? — несколько испуганно спросил Олег Викторович, не привыкший к посетителям такого рода.
— Ты, козья рожа, куда машину дел? — ласково поинтересовался посетитель. — Тебе, блин, что, голова надоела? Хочешь фасон поменять? Так это мы запросто!
— Вы, извиняюсь, про какую машину говорите?
— Ты мне дурочку-то не валяй! — угроза в голосе бандита стала гораздо явственнее. — Я к тебе не шутки шутить пришел!
— Вы про машину со скульптурой, что ли, интересуетесь? — такого заискивающего и холопского голоса Леночка никогда не слышала от своего сурового шефа. — Про машину с керамическими работами скульптора Козлятьева?
— Ты только послушай, Костик, что этот сморчок говорит, — вступил в разговор третий голос, холодный и страшный, — про козла какого-то... Это он что — тебя козлом обозвал?
— Не волнуйся, Рахим, не волнуйся, — примирительно проговорил бригадир, — это он не про нас. А ты, блин, фильтруй базар! Видишь, Рахим уже нервничает, а он когда нервный — это не дай бог... Он уже три дня ни в одном глазу... В том, значит, смысле, что за три дня не замочил никого. А это на него очень плохо влияет. Так что ты нас не нервируй, а лучше сразу колись!
— Нет, Костик, — не унимался страшный Рахим, — а все-таки он что-то про козла говорил!
Снова раздался заискивающий, смертельно испуганный голос Олега Викторовича:
— Это вы, значит, от финской стороны? Представляете интересы устроителей выставки?
— Нет, Костик, он меня достал! Он меня просто конкретно достал! — перебил Олега страшный Рахим. — Что он за пургу метет? Он нас за кого, реально, держит?
— Тише, тише, Рахим, не волнуйся, — бригадир и сам, похоже, начал нервничать, — ты видишь, глист кошачий, до чего ты Рахима довел? У человека уже руки трясутся! А это при его профессии знаешь как опасно? Он ведь может через эту дрожь не того завалить, кого заказали! Я тебя конкретно спрашиваю — куда ты дел машину с нашим грузом? Там, блин, товара на лимон баксов без малого!
