его – вилами… – Андрей укоризненно покачал головой. – Я даже могу сказать, чей это кот. Позавчера шёл с работы, Фрида Корневич поплакалась, мол, её Барсик приболел – почему-то себе когтями всю морду до крови исцарапал. Не помогу ли? А то очень жалко – уж, такой умный, уж, такой крысолов…
– А что с ним могло случиться? Чесотка, что ли? – закусывая, поинтересовался Ляпухин.
– Болезнь Ауески, ложное бешенство. Коты этим вирусом от грызунов заражаются. Мышь больную поймал, и – готово. Ну, кольнул ему бициллина… Кстати, кот крупный, такой, серый, надо думать, тот самый, про которого ты говорил. Так что, ты уж, если снова этого кота увидишь, с вилами на него больше не кидайся… – добавил Березинцев, глядя на недовольно насупившегося токаря.
Отмахнувшись, тот молча взял стакан с вином.
– Ладно, мужики, давайте «на посошок», – поднимая свой стакан, объявил Жорка. – За что выпьем? О! За выздоровление кота-крысолова Барсика! – шутовски провозгласил он.
Вливавший в себя в этот момент вино из стакана, Хабаряк поперхнулся и закашлялся.
– Хреновая примета, – сокрушённо отметил Комарцов. – Ты смотри, Пашка, осторожнее! А то токарить будешь, как бы случайно свой нос в патрон станка не зажал!
Но тот на это лишь что-то буркнул. Хабаряк, мнивший себя «крутым авторитетом» везде и во всём, край как не любил, если в каком-то споре он вдруг не одерживал верх, и если в чём-то оказывался неправ.
Вернувшись на свой прежний маршрут, Березинцев зашагал по улице мимо магазина. Неожиданно входная дверь резко распахнулась, и Андрей увидел почти выбежавшего вслед ему Поддавалова.
– Андрей Васильевич! На секундочку можно? – замахав руками, спросил библиотекарь.
– На секунду – можно… – без какого-либо восторга ответил Березинцев.
– Андрей Васильевич, ты человек грамотный, толковый, хочу с тобой посоветоваться… – Геннадий изобразил таинственный вид. – Сегодня случайно узнал, что бывшего нашего министра по иностранным делам, твоего тёзку, он же – «господин да», взяли преподавателем в МГИМО! Представляешь? Вот, чему он может научить студентов, этот соглашатель, этот проамериканский «трансформер»?!
– Ну-ну… Взяли его. И, что же? – Андрей недоумённо пожал плечами. – Предлагаешь вооружиться касками и стучать ими в знак протеста, пока его не уволят из МГИМО?
– Нет! Я написал эпиграмму, и хочу её опубликовать. Слушай: кто взял такого «дипломата»? Пусть он работает лопатой! Пусть лучше, вон, идёт в колхоз, гребёт в коровниках навоз! Как, ничего? Думаю послать в «Крокодил».
– Круто! – с ноткой иронии одобрил Андрей. – Посылай. Гонорары там высокие, сразу на «Москвича» тебе хватит.
– Да, ну? Это хорошо!.. – восхитился библиотекарь. – И-и-и… Ещё, ещё, ещё! Я тут на досуге, ещё кое-что придумал. Вот: учитывая бардак с ценами на нефть, не пора ли начать измерять её не в баррелях, а в новой, более подходящей единице – борделях? А? Как тебе такая приколюха?
– Во! – Березинцев, показал большой палец. – Укатайка будет полная! Всё, всё, всё, извини, я убежал! Творческих успехов!
Помахав рукой Поддавалову, он поспешил к ближайшему двору, хозяева которого уже поджидали его у калитки. Обходя сельские подворья, Андрей время от времени вспоминал только что состоявшийся разговор с библиотекарем. В том, что тот решил удариться в стихосочинительство – чего-то из ряда вон выходящего он не видел. Стихи – кто их только не сочинял, и кто только не сочиняет доныне?! Некогда рифмованием уровня «любовь-морковь», «картошка-гармошка» грешил и он сам. Как-то, ещё после четвёртого курса, вернувшись в свой «зоовет» с полугодичной практики, вдохновлённый увиденным и пережитым в отдалённом колхозе, он написал вирши, из которых сам запомнил всего несколько строф: «В мятом халате, цвета, чуть ярче, чем перегной или мартовский грач, месяц небритый, йодом облитый, гордо идёт деревенский ветврач. Запах вакцины, дустов, креолина – с ними до гроба врач намертво слит. Хворь и заразу прогонит он сразу, даже инвазия не устоит!»
Увы! На его однокурсников особого впечатления это сочинение не произвело. Лишь Санька Ялин, один из самых близких друзей, воспринял эти стихосочинительские поползновения Андрея как нечто талантливое, почти шедевр. Он даже окрестил эти вирши «Маршем ветеринаров», и во время студенческих вечеринок, слегка «остограммившись», исполнял его под гитару на мотив революционной «Варшавянки»…
* * *
Шила в мешке не утаишь! (русская народная поговорка)
…Несмотря на трудности и осложнения, ближе к полудню намеченную на этот день половину села ветеринары происследовали. Санитарки доложили, что в «своих» дворах никаких больных они не обнаружили. Дав им задание на вторую половину дня, Андрей поспешил в «Шанхай», на подворье Хахарновых: их животину нужно было держать на особом контроле.
Уже подходя к двору Руслана, Березинцев увидел стоящего у его калитки милиционера. Сержант был при пистолете и дубинке.
«Ого! – удивился Андрей. – Даже тут пост выставили. Ну, надо же!.. Что за дурдом? Тут-то зачем постовой? Хрупкий боится, что кто-то будет сюда ходить и разносить инфекцию? Так, во двор зайти-то можно и с задов. Совсем уж наш клоун оскудел умишком!»
Заметил его и милиционер. Когда Березинцев подошёл к калитке, тот настороженно спросил:
– А вы кто и куда идёте?
Андрей нам это от души рассмеялся.
– Я – заведующий ветучастком. Хочу посмотреть личное поголовье овцы в этом дворе. Что, на главврача не слишком похож?
Заметно смущённый этим вопросом, сержант неопределённо пожал плечами.
– Ну-у… Почему же – нет? Просто… Я обязан выяснять, кто и зачем сюда приходит.
– Да, ладно, чего уж там?.. Сам знаю, что больше смахиваю на бомжа… – понимающе резюмировал Березинцев и, приглушив голос, иронично добавил. – Вот, приедет сюда наш начальник Свербилов, как-нибудь спросите у него: почему участковые врачи ходят, как оборвыши, и куда он девает деньги, которые государство выделяет нам на спецодежду.
Он прошёл во двор и постучал в окно. Самого Хахарнова дома не оказалось, вышла его жена. Она заверила, что с их овцами всё в порядке. Для проформы заглянув в загон, Андрей отправился домой. Когда он уже подходил к своей калитке, его окликнула проходившая мимо уборщица конторы местного «кустового» ЖКХ:
– Андрей Васильевич! Вас просила зайти Елизавета Борисовна.
Молча кивнув, Березинцев поспешил домой, отметив про себя, что в ЖКХ он, конечно же, зайдёт, но только после обеда. Обед – это святое. Если слишком часто совмещать его с ужином, то язва желудка ждать себя не заставит…
Умывшись, он сел за стол, размышляя о предстоящей поездке в Староновск. Первым делом, сейчас надо будет сходить в колхозную контору, и получить деньги на закупку медикаментов. Заодно, если это удастся, можно будет в Староновске забежать на какой-нибудь рынок
