сказал мальчик и ударил девочку железным тазиком по голове».
Словом, мы со Славиком здорово напоминали двух попутчиков в поезде, которые сначала скандалили из-за постельного белья, а потом напились и заплакали от умиления, напевая «Как прекрасен это мир, посмотри» под гитару. Еще немного, и мы начнем вопрошать друг друга: «А ты меня уважаешь?»
К счастью, до этого не дошло, а вот мы как раз дошли. До ворот.
В саду мы едва не налетели на Веронику, которая курила в гамаке и неожиданно нас испугалась. Наверное, выглядели мы не очень.
— Вышла воздухом подышать, а вы тут шастаете. Я была уверена, что уже спите. Дед очухался, ужинал с нами, опять всех поучал. Так что жить будет. Горел желанием пообщаться с тобой, Славка.
— Наверное, по юбилею, — сообразил тот.
— Может. Что-то он к тебе благоволит последнее время. А вот на остальных как будто зуб точит, поглядывает, словно мысли хочет прочитать. Наверное, надоели мы ему, вот и думает, как всех пнуть под зад. И с Зойкой остаться наедине. Ладно, пойду я. Антон футбол смотрит, а мы с Левой и Витькой играли в карты.
— А мама? Она с Сабиной в одной комнате?
— Ага. Наши мамаши на радостях распотрошили винные закрома деда и храпака дают.
— Алкоголь — зло, — выдохнула я, стараясь не дышать в сторону «родственницы».
— Значит, в тебе сейчас примерно литра два зла, — заметила Вероника, ехидно вздернув бровь. — Красного или белого?
Я хотела ответить что-нибудь умное, приличествующее случаю, но неожиданно икнула. Славик поддержал мое высказывание, и тут мы уже принялись «вещать» дуэтом.
— Все понятно, — усмехнулась сестра Славика, затушила сигарету в цветочной кадке и отправилась спать.
В наш домик мы попали только со второй попытки: ключ упорно не хотел стыковаться с замочной скважиной, пришлось применить физическую силу. Причем мне, потому как Славик резко обессилел.
Позже он же утверждал, что я даже приняла душ на автопилоте, после чего натянула пижамную рубашку, рухнула в кровать и впала в небытие. Хотя вот лично я помнила, что Славик первый упал на матрас прямо в сандалиях и панаме, смачно ударившись головой о ножку кровати. Возможно, я просто выдавала желаемое за действительное.
Спала я скверно. Сначала мне снились кошмары, потом очень хотелось пить, потом нога затекла.
Раздался скрип двери, я сонно прищурилась и в свете луны и фонаря с улицы увидела мужскую фигуру.
Сначала я подумала, что это Славик, но рост не совпадал. Да и фигура была более жилистой, почему-то рождались ассоциации с породистым подтянутым жеребцом. Жеребцом… Лезет же по ночам в голову всякая чушь!
Мужчина неспешно приблизился ко мне и, немного постояв рядом, вдруг спросил бархатистым голосом:
— А где твой возлюбленный, Дездемона?
И тут я поняла, что это сон-дрема. С облегчением повернулась на другой бок и пробормотала:
— Дома, у него неожиданная проверка, но скоро приедет. На ночь молилась. Споки-ноки.
Сон-дрема хихикнул и так же неспешно покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Остаток ночи мне в самом деле снился любимый, то есть Аркадий, который приехал. И жили мы долго и счастливо, а потом умерли в один день, отравившись шаурмой на пляже. А ведь папа номер один предупреждал…
Лучше бы то утро оказалось сном.
Сочи, 20 августа
— А вскрытие будет? Ведь вчера он вроде бы чувствовал себя неплохо… — робко спросила я, после чего сразу же устыдилась своего вопроса. Все-таки это не мое дело.
— Старику семьдесят лет, в таком возрасте можно просто умереть от старости, а у него еще и сердце, — пожал плечами Антон. К тому времени они успели вернуться.
Женщины плакали в голос, мужчины хмурились и отводили глаза. На Льва страшно было смотреть, словно тень безграничной усталости разом навалилась на плечи и омрачила его лицо. Витька созерцал что-то неведомое, уйдя в себя. Если честно, я ему даже завидовала, потому что не знала, куда деться. В такую минуту помочь родным ты не можешь, любые слова кажутся пустыми, а молчание дается еще тяжелее. И уйти стыдно.
Мы все пытались делать хоть что-то, чтобы не сидеть на месте. Зоя суетилась по дому, утирая слезы, Сабина и Светлана Петровна ей помогали по мере сил, чередуя это с приемом лекарств от сердца. Бабку с Деткой выкатили в сад, и она безмятежно нюхала цветы, периодически третируя Зою требованиями. То ей требовались карты, то церковные свечи, то секатор для обрезки роз.
В какой-то момент в беседке, где сидели мы со Славиком, оказались одновременно Лев и Антон, заглянувшие на перекур. Я трусливо отмалчивалась, Славик хмурился, но Лев по понятным причинам нервничал больше всех и не мог успокоиться:
— Я же все проверил, звонок не работал. А знаете, почему? Кто-то перерезал провод в коридоре! Отодвинул плинтус и увидел. Видимо, отцу стало плохо, но он не сумел позвать на помощь, а таблетки этот кто-то намеренно выкинул. Пустая пачка нашлась в дальнем углу под кроватью. Сама кровать смята с другой стороны, там, где он не спал, а у отца на лице застыла такая гримаса…
— Что еще за гримаса? — испугалась я, потому как смалодушничала и не пожелала смотреть на умершего Чеслава Станиславовича. Решила, что отдам ему дань уважения на похоронах.
— Как будто он был очень испуган. Гримаса ужаса, — нехотя прокомментировал Славик, а Лев еще больше возбудился:
— Значит, там точно кто-то лазил ночью… Не надо на меня так смотреть, отца вполне могли задушить подушкой прямо во сне. Он последнее время пил снотворное на ночь, оттого спал крепко. Возможно, в последний момент проснулся и кого-то узнал…
— Ну, с гримасой вы погорячились. Покойники редко выглядят красавчиками. Кому была выгодна смерть Чеслава Станиславовича? Думаю, это ужасная случайность, — мягко попыталась я успокоить Льва. — Ведь ты сам сказал: медики констатировали инсульт. Лекарства случайно смахнул. А упаковка пустая… Ну, он мог их выпить. Вы спрашивали у Зои Ивановны, сколько таблеток там было с вечера?
— Она утверждает, что когда последний раз заходила к деду, таблеток было пять или шесть, — протянул Славик. — Точно не помнит, но твердит, что явно не две. Столько бы он не выпил, да и зачем? Тогда кто?
— Врачам лишь бы не возиться, — махнул рукой Лев. — Картина вроде ясная: сердечник, жара, возраст. Вообще-то, мы не сообщили полиции о перерезанных проводах. Если лекарства еще как-то можно объяснить, то это… Слишком много подозрительных совпадений. Разве нет?
— Провода ты обнаружил, когда они уже уехали, — подумав, вставил Антон. — Сначала
