— Ладно, пойдем пить чай. Продашь тайны следствия за кусок шоколадного торта?
— Спрашиваешь! — блаженно ухмыльнулся Колюня. — Разве проживет российский мент на одну зарплату?
Одним кусочком торта я, естественно не отделалась. Опер уплетал за обе щеки, а я, радуясь его здоровому аппетиту, одновременно терзалась от черной зависти: хотела бы я так же беззаботно килограммами уничтожать сладости, не заботясь об объеме талии.
Такое понятие, как "талия" для Колюни в принципе не существовало по той простой причине, что сей анатомический ориентир у него вообще отсутствовал. Это обстоятельство, трагичное для любой женщины, нимало опера не расстраивало. Удовлетворенно поглаживая нависающее над брючным ремнем объемистое "пивное" брюшко, Чупрун уверял, что у него там не жир, а комок нервов.
— Давай, колись, — не выдержала я. — Ваши милицейские спецы что-нибудь нарыли?
— Есть любопытные фактики. Догадайся, чья кровь была на платке Жанны?
— Максима?
— Мимо.
— Ее собственная?
— Опять промахнулась. Быка.
— Быка? Какого Быка? Это что, кличка какого-нибудь уголовного авторитета?
— Если бы. Самого обычного быка. Рогатого. Из которого говядину делают.
— Выходит, эти ненормальные еще и корриду ночью устроили?
— Не-е, — помотал головой опер, отправляя в рот здоровенный кусок торта, на некоторое время лишивший его дара речи. — Все гораздо проще. Бычья кровь хранилась в холодильнике в одной их хозпостроек возле оранжереи. У этого Светоярова там был настоящий зверинец. Его обслуживали трое рабочих. Они приходили днем. Бычью кровь добавляли в корм каких-то экзотических гадов.
— Как, интересно, бычья кровь попала на шарф?
— Именно об этом я бы хотел побеседовать с Жанной, если, конечно, она осталась жива. Вчера ты собиралась на место аварии. Что-нибудь нашла?
— Ничего полезного — вы ведь там все прочесали. Надеюсь, что с Жанной все в порядке — речка неглубокая, да и течение не настолько сильное, чтобы унести ее тело невесть куда.
— Не забывай, что ее могли убить, а тело спрятать. Эту версию мы тоже прорабатываем.
— Кто?
— Тот, кто столкнул Максима в бассейн с пираньями. Антон Светояров, например.
— Есть улики, указывающие на него?
— Улик нет, но налицо весь джентльменский набор — парень имел мотив, возможность и способность. Антон — единственный наследник, у него нет алиби, а физически он вполне мог справиться с братом.
— Антона задержали?
— Пока ограничились подпиской о невыезде. Он не единственный кандидат в убийцы. Строева вызывает не меньшие подозрения. Классическое убийство на почве ревности в состоянии аффекта.
— Ревности к кому?
— Да к кому угодно. Знаешь, сколько любовниц было у Святоярова?
— Как я слышала, немало.
— Вот-вот. А я слышал, что твоя подруга испытывала к этому доморощенному Казанове прямо-таки патологическую страсть. Ты действительно не в курсе, где она находится?
— До сих пор никаких известий от нее я не получала.
С небольшой натяжкой это утверждение можно было считать правдивым.
— А если бы получила — сказала бы?
— Не знаю. В зависимости от ситуации.
— Знаешь, чем чревато сокрытие фактов в деле об убийстве?
— Предпочитаю оставаться в невежестве. Крепче буду спать.
— И все-таки подумай над тем, что делаешь.
— Значит, Антон оказался единственным наследником? — я предпочла переменить тему. — Но если он слабоумный, то не сможет сам распоряжаться деньгами — ему должны будут назначить опекуна. Вы строили версии в этом направлении?
— С опекунством пока не все ясно. Задержка в развитии не является синонимом недееспособности. Возможно, потребуется заключение медицинской комиссии. В любом случае, с наследством у младшего Светоярова возникнут серьезные проблемы.
— Почему?
— Ты хоть представляешь, о какой сумме идет речь? Сотни миллионов долларов. Вокруг этих денег уже кружат акулы, учуявшие запах крови. Антон или подпишет бумаги, по которым бизнес брата отойдет каким-нибудь его компаньонам, или в ближайшем будущем сам пойдет на корм пираньям.
— В этом случае Антону не было смысла убивать брата.
— Возможно, у него не хватило ума этого понять.
— И все-таки вероятность того, что смерть Максима связана с его бизнесом, достаточно велика?
— Разумеется, но отработка этой версии не сулит особых перспектив. Если смерть Светоярова — дело рук профессионального киллера, шансы выйти на него или на заказчиков убийства близки к нулю.
— Все правильно. Зачем надрываться, если у вас у без того есть парочка отличных подозреваемых, — съязвила я.
— Так работает система, — философски заметил Колюня, и, смахнув с подбородка крошки от почившего в бозе торта, переключился на конфеты. — Я всего лишь один из ее винтиков.
— Ты имеешь представление о том, кто хотел перехватить бизнес Светоярова?
— Хотели все, кому не лень, — отмахнулся опер. — Надеюсь, ты не собираешься совать нос в это дерьмо. Не путай написание детективов с реальной жизнью. Пули здесь свинцовые, а не бумажные.
— И все-таки?
— Не знаю, — недовольно поморщился Чупрун. — Прошло слишком мало времени, чтобы все это выяснить.
По скользнувшему в сторону взгляду я поняла, что он говорит неправду. Ничего страшного, найдем другие источники информации.
— Ты не знаешь, отчего заболел Антон?
Колюня удивленно посмотрел на меня.
— Я полагал, это у него врожденное.
— Тетя Клава сказала мне, что в одиннадцатилетнем возрасте Антон "остановился", то есть, его умственное развитие задержалось на этой стадии. О причинах "остановки" она говорить категорически отказалась Судя по выражению ее лица, произошла какая-то очень неприятная история. Не исключено, что Макс сыграл в ней определенную роль.
— То есть мотив для убийства следует искать в давнем прошлом?
— Не знаю. Если честно, меня мучает любопытство.
— Все понятно! — опер шутливо погрозил мне пальцем. — Надеешься раскопать драму, которую вставишь в очередной детектив.
— Почему бы и нет? Зачем напрягать фантазию, если жизнь подбрасывает наиболее интересные сюжеты.
— Ладно, я выясню это по своим каналам.
— Позвони мне, как только что-то узнаешь.
Опер выразительно посмотрел на оставшиеся в коробке конфеты. Я правильно интерпретировала его взгляд.
— Торт и бутерброды гарантирую.
Чупрун удовлетворенно похлопал себя по "комку нервов".
— Неплохо быть продажным ментом.
— Еще бы! Я бы тоже не прочь стать продажной писательницей, только никто меня почему-то не покупает. Даже обидно.
— Если когда-нибудь разбогатею, обязательно тебя куплю, — пообещал Колюня.
— И что я должна буду делать?
— Писать о высочайшем профессионализме, принципиальности и неподкупности сотрудников российской милиции, — издевательски хихикнул он.
Я выпрямилась с видом оскорбленного достоинства.
— Для каждого человека существует предел, который он не может преступить.
— Ладно, тогда остановимся на высочайшем профессионализме. Принципиальность и неподкупность оставим другим авторам.
— Договорились, — кивнула я. — Теперь тебе остается украсть пару миллионов долларов у торговцев наркотиками.
* * *
Собираясь на ночную байкерскую тусовку в качестве обладательницы "крутой" "хонды варадеро", я, войдя в роль, неожиданно ощутила себя настоящей "мотошизанутой" байкершей. Чтобы больше соответствовать стилю, я нарядилась во все черное — эластичные джинсы, водолазку, кожаную куртку. Критически оглядев себя в зеркало, я, в качестве дополнительных аксессуаров нацепила на шею подвеску из крупного акульего зуба и пулю на серебряной цепочке. Довершали картину широкие кожаные браслеты, покрытые острыми шипами и металлическими пластинами.
Браслеты, на самом деле являющиеся декоративными щитками для предплечий, были подарком от третьего бывшего мужа. Плотно облегая руки, они могли использоваться не только для защиты но и в качестве оружия нападения. В период увлечения боевыми искусствами я училась принимать на браслеты удары ножа и, защемляя лезвие между шипами, поворотом предплечья обезоруживать противника. При атаке браслеты разили с эффективностью кастета, а кожу вспарывали не хуже, чем заточка или зубочистки Витюни. Словом, вещицы были не только красивые, но и крайне полезные во всех отношениях.
Хотя драка на ножах в мои планы не входила, я решила, что буду выглядеть в этой экзотической бижутерии не хуже, чем Турбина с ее замками и металлическим когтем. Надо же, в конце концов, следовать мотошизанутой моде!
Несмотря на урок вождения мотоцикла, преподанный мне Жанной, поначалу я чуть не врезалась в забор соседа, едва не переехала кошку и чудом не свалилась в кювет. Освоившись с управлением, я вырулила на шоссе, по которому и двинулась с позорной для истинного байкера скоростью в 70 км/час.
