Тот, кто думает, что Маркиз сейчас же прижал Лолу к груди, стал каяться и просить прощения за то, что послал ее одну на такое трудное и опасное дело, совершенно не знает мужчин.
До Лени, разумеется, тут же дошла серьезность ситуации, он испугался за Лолу, но испуг этот выразился в агрессии.
— Какого черта? — заорал он и пихнул Лолу в ванну, подняв тучу брызг. — Какого черта не сказала мне, что вчера этот долбаный бомж от тебя так профессионально ушел?
— А ты спрашивал? — завизжала Лола и бросила в напарника мыльной мочалкой. — Ты меня вообще достал, сопляк несчастный! Ах, у него горло! Ах, у него насморк! Ах, у него голова, ах, у него давление и температура! Симулянт!
— Дура! — не остался в долгу Леня. — Ничего поручить нельзя!
Лола хотела заплакать, но не получилось. Это было странно, потому что Лола могла плакать по заказу, причем в ее арсенале было, как минимум, восемь или даже десять видов слез — от едва слышного хныканья до бурных душераздирающих рыданий. Возможно, это была реакция на стресс, возможно, вокруг нее и так было много воды — так или иначе, ни одна слезинка не выкатилась из глаз. Лола всерьез обеспокоилась — неужели она теряет сценическое мастерство? Но это ужасно!
На лице ее отразилось такое страдание, что Маркиз усовестился, к тому же попугай, умудрившийся протиснуться в ванную, обозвал его заразой.
— Ну-ну, девочка, не терзай себя. Главное, что ты жива…
— Я испуга-алась… — протянула Лола.
— Конечно, милая. — Леня хотел ее обнять, но вымазался в пене, махнул рукой и вышел.
Лола появилась в кухне через двадцать минут, Маркиз в это время уже договорился с Ухом насчет машины на завтра.
— Значит, как я узнаю клиента?
— Довольно высокий, седой… — начала перечислять Лола, — да я же его на мобильник сфотографировала!
Она вытрясла из куртки мобильный телефон, а вместе с ним выпали: губная помада, несколько скомканных купюр различного достоинства, пилочка для ногтей, одна резиновая перчатка и большой, потемневший от времени ключ устаревшего образца. К ключу был прикреплен такой же потемневший металлический жетон с полустертой надписью букв и цифр «МУ ЭХ 13–13».
— Где ты взяла этот ключ? — удивился Леня.
— Действительно, старье какое-то, металлолом, — сказала Лола, — а что значит «МУ ЭХ»?
— Понятия не имею! — Леня подал плечами. — Так откуда он у тебя?
Внезапно Лола увидела перед глазами остановившиеся зрачки мертвеца и ощутила, как она шарит руками по траве в поисках своего мобильника.
— Кажется, этот ключ валялся возле убитого бомжа, — неуверенно произнесла она, — может, это от его дома?
— Раз бомж — значит, дома у него нет, — начал Леня, — хотя… он же не настоящий бомж… Ладно, я над этим подумаю…
Не успели Ананасов с Гудроновым вернуться в свое родное отделение, как их вызвал к себе полковник Хохленко.
Кузьма Остапович восседал за просторным письменным столом, заваленным бумагами. На видном месте посреди этого бумажного моря возвышался бюст писателя Гоголя. Все старые сотрудники отделения знали, что полковник использует этот бронзовый бюст не в качестве пресс-папье: Кузьма Остапович советовался с бюстом писателя в особо сложных случаях, когда не мог самостоятельно принять решение. Хотя, надо сказать, такое случалось чрезвычайно редко.
— Разрешите доложить, это дело у нас забрали… то есть, конечно, вы в курсе… — В курсе, — подтвердил полковник и переглянулся с бронзовым Гоголем. — Но это не значит, что я отменяю свой приказ. Это не значит, что преступление, совершенное на нашей территории, может остаться безнаказанным. Правильно, Николай Васильевич?
— Не понял… — Ананасов переглянулся со своим напарником. Гудронов пожал плечами.
— Так что — заниматься нам этим убийством или нет? — растерянно переспросил Ананасов.
— Вам надлежит беспрекословно выполнять полученный приказ! — наставительно проговорил полковник. — Что ни в коем случае не отменяет выполнения других приказов! Вам надлежит заниматься тем, чем надлежит, и не заниматься всем остальным! Что не отменяет ваших прочих служебных обязанностей! У вас дело об ограблении круглосуточного магазина не раскрыто?
— Никак нет! — Оба капитана виновато потупились.
— Вот и занимайтесь этим делом! Кругом — марш!
Капитаны вышли из кабинета начальника и снова переглянулись.
— Ты что-нибудь понял? — растерянно спросил Ананасов.
— Я понял, что премии нам не видать, как своих ушей! — ответил практичный Гудронов.
— Это само собой! — согласился Ананасов.
— И в отпуск, Питиримыч, мы пойдем только на пенсии…
— Сколько раз я тебя просил не называть меня этим старорежимным отчеством? А что там у нас с ограблением магазина?
Ограбление круглосуточного магазина было громким делом, всколыхнувшим всю районную общественность.
Банда неизвестных напала ночью на торговую точку. Все было как в западном фильме: трое в черных масках ворвались в магазин, направили на охранника и продавщицу предметы, похожие на пистолеты, и потребовали выручку.
Выручки в магазине не оказалось, поскольку как раз перед появлением грабителей там побывали инкассаторы. Тогда налетчики взяли три ящика водки и плавленый сырок (на закуску) и скрылись в неизвестном направлении. Продавщица тут же вызвала полицию и «Скорую», поскольку пожилому охраннику дяде Васе от пережитого стресса стало плохо.
Прибывшие на место преступления сотрудники милиции нашли единственный след — брошенный одним из грабителей окурок. Этот окурок передали в лабораторию криминалистики.
И вот теперь бравый капитан Ананасов отправился в лабораторию, чтобы получить результаты исследования.
Эксперт-криминалист Леночка сидела за чистым металлическим столом и красила ногти. Увидев Ананасова, она замахала в воздухе недокрашенной рукой:
— Питиримыч, я тебе сколько раз говорила — не ходи к нам по понедельникам! У нас здесь воздух специальными фильтрами отфильтрован, а тут ты по понедельникам непременно с похмелья являешься, всю картину нам сбиваешь!
— Кузьма Остапыч послал! — вздохнул Ананасов. — Ну, что там с нашим окурком — удалось что-нибудь выяснить?
— А как же! — Леночка достала из верхнего ящика стола машинописный листок и с выражением прочитала:
— Получен для криминалистического исследования окурок сигареты «Мальборо»…
— Это мы и так знаем, что «Мальборо»! — проворчал Ананасов.
— Не перебивай! — прикрикнула на него Леночка и продолжила: — … сигареты «Мальборо» производства Захоперской табачной фабрики. Содержание никотина и табачных смол… ну, это тебе неинтересно…
— Неинтересно! — подтвердил капитан и достал из кармана пачку сигарет.
— Убери сейчас же! — испуганно вскрикнула Леночка. — Я же тебе сказала — здесь воздух фильтрованный!
— А я что — я ничего! — Ананасов спрятал в карман сигареты и вместо них, чтобы занять руки, достал игрушечного поросенка.
— Исследование данного окурка методом компьютерной хромолитографии показало, что имеющийся на нем след от прикуса характерен для лиц, страдающих врожденным дефектом верхней челюсти. В базе данных нашей лаборатории имелся аналогичный окурок, полученный при обследовании места преступления в две тысячи четвертом году, по результатам следственных мероприятий данный окурок принадлежал Хрюшинскому Андрею Витальевичу… сравнение окурков показало полную идентичность…
— Так это, выходит, Хрюн с дружками магазин взял! — обрадовался Ананасов. — Как раз он два года по тому делу отсидел и вышел! И почерк определенно его! Ну, Ленка, ты молоток! Дай я тебя поцелую!
— Не надо. — Леночка испуганно шарахнулась от капитана. — Мне сегодня еще работать… а вот ты мне лучше подари Пятачка, если не жалко…
— Какого еще Пятачка? — удивленно переспросил капитан. — В каком смысле — Пятачка?
— Ну, вот же у тебя Пятачок! — И Леночка показала на игрушечного поросенка, которого машинально сжимал в руке Ананасов.
— Пятачок? Почему Пятачок?
Леночка рассказала удивленному капитану, что неделю назад водила своего шестилетнего племянника Лешу на детский утренник — спектакль «Винни Пух и все-все-все». Так вот, по окончании спектакля всем маленьким зрителям выдавали игрушечных героев пьесы — кому Винни Пуха, кому Тигру, кому Крошку Ру… Леше достался ослик Иа-Иа, а он хотел как раз Пятачка, так вот, если Ананасов действительно хочет сделать Леночке приятное…
— Стой! — выпалил капитан. — Извини, пока не могу, это вещдок! А где, ты говоришь, был этот утренник?
— В Доме культуры работников писчебумажной промышленности, — сообщила Леночка, с грустью следя за симпатичным игрушечным поросенком, который явно ускользал от ее племянника.
