В надежд, завладеть всеми моими деньгами. Только я и тут перехитрил тебя, оставив все некоей Навозовой!
— Ты мразь, а не призрак! — выкрикнула в истерике «дамочка», и выскочила куда-то из комнаты.
— Пора ехать — сказала Степанида- не то она в аффекте чего доброго еще наложит на себя руки.
— Думаешь?
— А чем черт не шутит.
— Ты имела ввиду призрак? — спросил я и как-то странно улыбнулся.
— Не время шутить дорогой. Иди заводи машину, я скоро буду.
— Я знаю где он!
— Кто?
— Да «призрак».
— Ну и??
— Он в своем доме!!
— То есть?
— Я полагаю, что это дело лап самого Барбосова. Сидит себе где-нибудь на чердаке, либо в подвале, да и творит оттуда всякие гадости.
— Да ведь это мысль. Ну ничего мы его обязательно прищучим!
К сожалению, мы все-таки опоздали. Ибо нашли вдову повесившийся на лифчике в ванной. Рядом с трупом валялся огромный и уже пустой фужер, от которого сильно разило коньяком. Очевидно она выпила его для храбрости.
В подвале мы «призрака» не обнаружили. Зато нашли следы его присутствия на чердаке, в потайной комнате. Но и тут, мы к сожалению вовремя не успели. Барбосов успел удрать по пожарной лестнице. Точнее будет сказать, это он думал, что удрал. Но от зоркого взгляда моей супруги ничто не может укрыться! Выглянув в окно и проницательным взором окинув окрестности она вдруг заметила нечто странное.
А именно. Одинокую гражданку довольно высокого роста, откровенно спешащую прочь.
— Тут что-то не так- сказала Степанида и в мгновение ока, спустившись по той же лестнице, что и «призрак» Барбосова, тут же поспешила вслед за удаляющейся «дамочкой».
Когда я услышал неподалеку шум откровенной драки и чьи — то истошные вопли, то сразу понял, что жена моя похоже, точно попала в цель. Тогда я, больше не мешкая, поспешил к ней на помощь.
Как выяснилось чуть позже, мы и в самом деле повязали господина Барбосова. Который, чтобы уйти от ответственности, решил прикинуться тетенькой.
Более того, когда мы изъяли у него паспорт, выяснилось, что он то и есть госпожа Навозова.
— Батенька, — сказал я ему после того, как мы с супругой передали его в руки истинного правосудия, — на что же Вы рассчитывали? Ведь не могли же вы всю вашу дальнейшую жизнь, так и прикидываться женщиной. В конце концов вас бы все равно раскусили. И что тогда??
— Я думал об этом, — мрачно сказал он. И немного помолчав, тяжело вздохнув добавил, — Видимо, пришлось бы сменить пол посредством операции.
— И вы бы пошли на такое?! — сказал я, и в ужасе схватился лапами за голову. Для меня, даже сама мысль о подобном, была страшнее ядерной войны!
— Думаю да.
— Ой, ой, ой! — только и сказал я. И не поверите, взял да и заплакал. А все потому, что с самого детства шибко чувствительный к несчастьям других. Так уж бабушка меня воспитала.
И за это, светлая ей от меня память.
17.03.2013 г.
— Эй лежебока, пора вставать, скоро уже полдень, а ты еще, даже не завтракал, — сказала мне супруга и, стала щекотать мои пятки. (А я больше всего в жизни не люблю именно это.)
Пришлось подчиниться. К тому же, как выяснилось, еще звонила и Матильда Викторовна, и просила о срочной встрече. А уж кому, а ей- то я ясное дело не мог отказать. Ведь она была моим классным руководителем с шестого по восьмой класс. То есть до тех пор, пока я не подался в кулинарный техникум. Она будет ждать меня неподалеку от школы в Нагорном переулке. Оказывается она все еще в ней работает. Правда теперь преподает уже только физкультуру. Наскоро откушав, я тотчас двинулся по указанному мне адресу.
Когда я наконец добрался до места, а это случилось не скоро, так как я попал в транспортную пробку, Матильда Викторовна уже ждала меня.
— Ну наконец-то! А я думала, что ты уже не придешь.
— Что Вы, как можно! — сказал я и, извиняясь за свою бестактность ласково поцеловал учительницу в мохнатую щечку.
— Да ты похоже нисколько не изменился.
— Как это?
— Как был лизунчиком, так им и остался.
— Все шутите Матильда Викторовна. Впрочем это Вам идет. Так в чем дело?
— Антоша родненький, у меня ЧП и какое! Пойдем покажу.
Мы завернули за угол, затем вошли под арку и остановились у какой-то кучи хлама, рядом с которой лежали два каких-то подростка. Причем по позам их было понятно, что они уже умерли.
Между ног одного из них стояла полуторолитровая бутылка пива марки «Охота». Понюхав ее, я по едва уловимому запаху с привкусом миндаля понял, что по всей видимости в пиве содержится какой-то яд. Скорее всего это цианид, а возможно и синильная кислота.
— А это еще что такое? — спросил я, и указал лапой на ученический ранец, лежащий неподалеку, но уже с противоположной стороны кучи.
— В том то и дело. Это ранец моего любимого ученика Бобика Хренова. И теперь полиция будет думать, что это именно он погубил мальчиков.
— Понятно. А вы их знаете? — сказав это, я ткнул лапой теперь уже в сторону одного из подростков.
— Конечно. Это Джульбарсик Пименов и его друг Рекс фамилии не помню, из параллельного класса.
— Крупные ребята. Должно быть из выпускного класса.
— Именно так Антоша. Какое горе то для их родителей! Кстати у меня тоже несчастие приключилось!
— Какое?
— Внук попал в больницу. И пока состояние крайне тяжелое.
— Что случилось?
— Зазевался и угодил под машину. Хорошо, что хоть не насмерть. Говорят должен поправиться, правда нескоро.
— Ну это ничего, лишь бы только выздоровел! Так, что Вы от меня хотели Матильда Викторовна?
— Чтобы ты взял расследование в свои лапы и наказал истинного виновника данного преступления.
— Но ведь им займется и полиция.
— Вот именно. Поэтому и прошу тебя, позвони своей жене, она ведь у тебя как-никак полковник. Пусть даст ЦУ шефу местного отделения, не очень-то свирепствовать в ходе расследования. Мало ли что ранец его, а может мальчик сам и невиноват вовсе.
— Понял. Все сделаю, как Вы и сказали. А теперь вызывайте полицию, ибо мне здесь делать больше нечего. — сказал, да и пошел по своим делам. Оставив старушку в одиночестве думать о своих горестях.
— Степанидочка, ну как там обстоят дела в расследовании дела о смерти двух школьников, обнаруженных в Нагорном переулке?
— А чего ты так волнуешься?
— Так это, я же тебе говорил, что Матильда Викторовна попросила нас с тобой, как следует разобраться с этим делом.
— Блин! А я уже о том и забыла.
— Ну и чего там?
— Да их обоих, отравили синильной кислотой.
— Неужели, тот мальчик, который так некстати позабыл возле них свой ранец?
— Сомневаешься? До со страху отчебучишь порой и не такое! Шутка ли, насмерть отравить своих приятелей.
— А откуда ты знаешь, что они дружили?
— Так ведь школа, только и твердит об этом!
— Его уже арестовали?
— Что ты, с тех пор, так и не могут найти!
— Да неужто?
— Точно, как в воду канул!
— Вот молодец!
— Чего?
— Да не, это я так. Какой все-таки странный мальчик.
— Почему?
— Да вот думаю, сколько он сможет так ловко от ответственности спасаться.
— Ничего, рано или поздно обязательно поймаем.
— Слушай, а где он мог достать кислоту?
— Вот это-то и есть самое интересное! Купить ее он не мог. Стало быть выделил сам из каких-нибудь реактивов.
— Я же тебе говорил, что он молодец.
— Да пошел ты! Сам не стань таким. А то ведь, ума хватит. До сих пор детство в попе по ночам так у тебя играет, что даже соседям слышно! Все допытываются, чем это я тебя кормлю.
— Ну у тебя и шутки! Ладно, давай лучше, еще немного поговорим о ходе расследования. Я знаешь, что подумал. А ведь в школе. Во всяком случае в то время, как я там учился, была своя фотолаборатория. Она располагалась в подвале, рядом с каморкой уборщицы, где та хранит свой инвентарь.
— Ну и зачем ты мне это сказал?
— Так, на всякий случай. Пойди проверь, может она до сих пор существует.
— Хорошо, уговорил, так и быть поинтересуюсь.
После чего, жена поехала на работу. А я остался дома, думать свою нелегкую думу о том, как бы мне, все же докопаться до сути. И найти таки, истинного виновника смерти этих подростков. В том, что Бобик Хренов в этом неповинен, я был уверен на все сто.
Примерно через два часа, меня отвлек от моих тяжких мыслей, а вернее будет сказать разбудил, настойчивый звонок телефона.
— Это надо же, на самом интересно месте! — сказал я, и пошел снимать трубку. Звонила Степанида.
— Дорогой, да ты у меня большой талант. Мы его нашли!
— Кого?
— Пропавшего мальчика.
— Ну и как он?
— К сожалению мы опоздали. От перенапряжения, а возможно и из чувства раскаяния, он совершил суецид. Отравившись парами синильной кислоты, которую изготовлял тут же, путем соединения нескольких реактивов.
