А поляну никто из деревенских так и не нашел. Старики сказывали – такое не раз в их краях случалось. Дитя невинное принесет с болот диковинные цветы, и потом благословенье Божье всю жизнь при нем. Обскажет все родителям обстоятельно, без утайки, откуда в мальце хитрость-то? Ну, людишки, ясно-понятно, в болота кинутся – а поляны-то и нет как нет! Пробовали и с ребенком ходить, да без толку. Волшебная поляна чужих и с ними к себе не подпускала. Бабуля заверяла – сам малец выйти к цветам второй раз не мог. Не дано-с!
Старик протяжно вздохнул. Лелька осторожно уточнила:
– Значит, если эти цветы найти, счастье как бы гарантировано?
– Верно. При тебе останется счастье-то, на всю жизнь.
– И цветут кусты именно в конце июня?
– Так старики говорили. Сегодня у нас что? Пятнадцатое? Вот с двадцать второго и зацветут. На неделю, а то и поболе.
– И карту вы мне дали самую подробную, и болото нужное обозначили?
– Так. Только учти, дочка, не всякого та поляна к себе подпустит. Ни с чем уйдете, не кляните меня. Себя кляните! Души в чистоте не уберегли.
– Поляна чистых душ, – задумчиво пробормотала Лелька.
– И чистых сердец, – строго дополнил старик. – Остальным там делать…
Пленка зашуршала, запись кончилась.
***Тамара сама себя вслух спросила:
– Ну и на кой черт я эту дурацкую запись в тысячный раз слушаю?
Лежащий у нее в ногах грязно-белый бультерьер поднял голову и насмешливо фыркнул. Тамара с горечью воскликнула:
– Ты прав, Крысеныш! Из-за Лельки!
Пес грозно заворчал: имя Тамариной старшей сестры всегда лишало его сна. Крыс сел, завертел тяжелой головой и шумно потянул носом воздух. Недовольно покосился на хозяйку и потрусил на кухню, проверить миску.
Тамара пошла следом. Наполнила водой чайник, бросила разочарованному Крысу – пустая миска-то! – печенье и пробормотала:
– Интересно, зачем Лелька сунула мне диктофон?
Крыс проглотил подачку в секунду. Облизнулся и умильно уставился на хозяйку, он обожал овсяное печенье. Тамара машинально сунула в зубастую пасть еще одно. Крыс сладостно зачавкал. Бультерьер не верил собственной удаче: еще утром хозяйка грозила диетой и безжалостно мяла ему бока, попрекая лишним жирком.
Тамара налила чаю, рассеянно положила сахар и отрезала лимон. Сполоснула нож и нерешительно взяла сотовый телефон. Понянчила в руке, но звонить не стала.
Пила чай и озабоченно думала: «Чего ради Лелька подсунула мне эту сказку? Да еще не успела я сойти с поезда. Надо же – не поленилась встать пораньше, чтобы меня встретить! Сама. А обычно мужа на вокзал присылала или Лешке Сазонову звонила…»
Тамара поперхнулась чаем и мучительно закашляла. Последняя мысль нешуточно напугала ее. Девушка поднапрягла память, но не смогла припомнить ни одного случая, когда Лелька ЛИЧНО встречала московский поезд.
Серега, муж ее, – другое дело. Или Лешка – Тамара невольно заскрежетала зубами – друг единственный, чтоб его…
О предателе Сазонове даже думать не хотелось, и Тамара поспешно вернулась мыслями к сестре. И раздраженно сдвинула брови: хрен редьки не слаще. Эти двое отравляли ей жизнь! Вместе или порознь – какая разница!
Тамара нервно отставила чашку. «Нет, правда, что за странная легенда? Лелька ничего не объяснила. Повисела у меня на шее, поахала, как я чудно загорела в Крыму, и все. Ну, сунула Сереге корзины с фруктами и сумки, потом оттащила меня в сторону. Зачем, а? Не стала отдавать диктофон при муже…»
Тамара недоуменно пожала плечами: Лелька и со своей любимой подругой не поболтала толком. Встретила Машку, будто вчера с ней рассталась. Ручкой помахала и пообещала позвонить. Ближе к вечеру.
Правда, Машке тоже было не до разговоров, вокруг нее огромным шмелем муж любимый кружил. И гудел как шмель. Такой же круглый. Да еще шелковую бежевую рубашку в черную поперечную полоску надел. И галстук нацепил. Золотистый. Для торжественности.
Тамара невольно улыбнулась: ну и физиономию Машка при его виде состроила! Ванька пылинки с нее сдувал, а Машка небось голову ломала, как бы поаккуратнее сообщить, что младенец им в ближайшие восемь месяцев не светит. Показалось ей просто, вот. Имеет она право на ошибку?!
«Надо же, нашла уважительную причину для поездки в Крым! Мол, море, солнце, первые свежие фрукты, то есть витамины. Самое то для беременной женщины. И Ванька купился, наивный!»
Крыс ткнулся в колени холодным влажным носом, и Тамара почесала бультерьера за ухом. Пес блаженно заурчал и прижался теснее.
Телефон на столе заиграл бравурный марш. Тамара с подозрением покосилась на него и спрятала руки за спину. Маршем ее сотовый отзывался только на Лелькин звонок. Предупреждал, так сказать, о грядущих неприятностях.
«Нужно сирену поставить, – мрачно подумала Тамара, – милицейскую. О-о-о, и что ж он так надрывается-то, сердешный?!»
Крыс жалобно заскулил, он не любил резких высоких звуков. Тамара почему-то шепотом пояснила:
– Это Лелька. А нас тобой нет дома, понял? Мы на прогулке.
Пес удивленно крякнул. Тамара покраснела и уточнила:
– Сотовый я дома оставила!
Они переглянулись и одинаково возмущенно посмотрели на телефон. Взгляды пса и девушки красноречиво говорили: «Нас нет дома, не дошло?»
Сотовый понятливо замолчал. Крыс удовлетворенно рыкнул. Тамара недоверчиво продолжала смотреть на трубку: чтобы Лелька так быстро сдалась?!
Зазвенел колокольчик, извещая о полученной почте. Тамара тяжело вздохнула, неохотно нажала на клавишу и обреченно усмехнулась: «Томик, не ответишь на звонок, жди в гости!»
– Приплыли, Крысеныш, – пролепетала она. – Лелька нас достанет, так или иначе.
Крыс вскочил и выразительно уставился на дверь. Тамар уныло буркнула:
– Ну, уйдем. А ночевать где? Ты же знаешь мою сестрицу, не отступится.
Бультерьер жалостливо заскулил. Тамара чуть не опрокинула чашку с остатками чая, до того требовательно заверещал телефон.
– И что ей только от нас надо? – проныла Тамара.
Крыс подбежал и приник к ногам хозяйки, оказывал поддержку. Тамара благодарно потрепала любимца по массивной голове и заставила себя взять сотовый.
«Чего я так трясусь? – сердито подумала она. – Может, Лелька просто хочет расспросить меня о Крыме. О родителях там, о погоде, кого из знакомых видела, как развлекалась. А диктофон тут вовсе ни при чем!»
Надежды, надежды…
Вам бы сбываться!
***– Ну что, уже отдохнула? – весело закричала в трубку сестра.
Тамара покосилась на часы: двенадцать. Поезд пришел в начале девятого. Интересно, что Лелька имеет в виду?
Тамара горестно засопела и переложила трубку в другую руку.
– Я имею в виду – ты ванну приняла? – будто подслушала Лелька.
– Э-э-э…
– Чаю напилась?
Тамара бросила нервный взгляд на почти полную чашку и пожала плечами.
– Значит, отдохнула, – перевела ее жест всевидящая старшая сестра.
– Это ты так считаешь, – проворчала Тамара.
Крыс щекотно лизнул коленку, и Тамара нервно хихикнула.
– И настроение, слышу, отличное, – одобрила Лелька.
– Твоими молитвами!
– И запись ты уже слышала.
– Да с чего ты взяла?!
– Иначе не шарахалась бы от телефона и отвечала на звонки, – безмятежно пояснила Лелька.
– А я… я в туалете была!
– Расстройство на нервной почве? – ехидно поинтересовалась сестра.
Тамара раздраженно прикусила нижнюю губу. Лелька звонко рассмеялась и воскликнула:
– Ладно, не дуйся, у меня для тебя сюрприз!
Тамара вздрогнула. Ноги стали ватными, вдоль позвоночника словно ледяным сквозняком потянуло, ладони повлажнели, она едва не уронила телефон. Тамара гулко сглотнула, упала на табуретку и выдохнула:
– Что?
– Сюрприз, говорю. Приятный.
– Да-а?
– Точно.
– И… какой?
Тамара вытерла подолом футболки холодную испарину со лба и зачем-то вцепилась в ошейник Крыса. Бультерьер смотрел жалобно, но молчал.
– У тебя еще семь дней отпуска?
– У м-меня?
– Ну да. Вот, я перед твоим отъездом в блокнот записала: ты выходишь на работу двадцать восьмого июня. А сегодня только двадцатое. Итого – семь выходных дней ровно. Гуляем!
– Ты о чем? – глупо пролепетала Тамара. – Меня… меня могут на работу отозвать. В любой момент. Шеф что-то такое говорил, помню. Ну, что в конце июня фирма получит срочный заказ, и все такое…
– Глупости!
– К-как?
– Так. Не успеет он тебя отозвать!
– П-почему?
– Потому что мы завтра с утра выходим в поход!
Тамара вскрикнула и уронила сотовый на стол. Крыс завыл. Лелька захохотала. Тамара с ужасом посмотрела на смеющуюся трубку и прошептала:
– Какой поход?
К ее изумлению, Лелька услышала.
– Ну ты даешь! – воскликнула она. – За счастьем, конечно!
