У Розалинды же был совсем другой тип внешности. Худая, высокая, с классическими чертами лица, с серьезным выражением больших голубых глаз и светлыми, слегка волнистыми волосами, она на фоне яркой сестры проигрывала. Зато со второго взгляда Роза нравилась всем. Она была умна, сдержанна, добра. Жасмин всегда называла ее «скучным синим чулком» и твердила:
– Нельзя все время сидеть с книжкой! Так и заплесневеть можно!
– То же самое я могу сказать и тебе, – спокойно отвечала Роза. – Нельзя все время танцевать и прожигать жизнь. И не говори, что это твоя жизнь и ты вправе ею распоряжаться, как хочешь. Пожалей мать!
– А пусть она не переживает, у меня все будет в порядке. Да и сейчас в порядке! – озорно сверкала глазами Жасмин. – Ты просто мне завидуешь!
– Я не завидую, но волнуюсь за тебя.
– Еще скажи, что любишь меня.
– Люблю.
– А я – одинокая кошка, гуляю сама по себе. И ни в чьей любви не нуждаюсь! – заявляла Жасмин, встряхнув темными волосами.
– Я не покушаюсь на твою свободу, но хочу, чтобы ты знала: у тебя есть семья, которой ты небезразлична.
– Очень приятно! И все-таки ты мне завидуешь. Столько лет тебе уже – и все одна, как дура. А у меня вон сколько поклонников! – дразнила сестру Жасмин. – И имя у меня редкое – Жасмин. А ты – Роза, роз же на каждом углу сотни!
– Господи, Жасмин, откуда у тебя постоянное соперничество со мной? Я же ничего никому не хочу доказывать…
– А я хочу! И всему миру докажу, что я – лучшая!
Так примерно заканчивались все разговоры сестер. И в детстве, и в юности, и позже, когда девушки повзрослели. О том, чем Жасмин занималась сейчас, Валентина Федоровна приличным людям и сказать не могла – ее младшая дочь танцевала стриптиз и работала обнаженной официанткой в эротическом ночном клубе.
– Ладно бы еще в двадцать лет этим заниматься, – говорила теперь сестре Роза. – Но тебе-то уже тридцать один! Долго будешь мозоли, крутясь вокруг шеста, натирать?
– Да пока клиентов выше крыши и фигура позволяет! А тебе-то на четыре года больше, и ты по-прежнему одна-одинешенька. Что, завидно?
– Жасмин, ты все о своем…
– Мы разные, Роза, пойми это наконец и отстань от меня! Я зарабатываю гораздо больше тебя! Ты-то что имеешь со своих двух дипломов о высшем образовании? У меня стабильный доход и трехкомнатная квартира. А ты до сих пор с мамой живешь, старшая сестренка!
– В книгах, которые ты никогда не читала, рассказывают совсем о другой жизни…
– Ох! Ах! О высоких чувствах, что ли?
– О них…
– Дура ты, Розалинда! И имя у тебя дурацкое. Посмотрела я на жизнь с другой стороны и скажу тебе точно: все люди – животные. А того, о чем ты в своих книжках читаешь, вообще нет в природе. Привет!
Так вот Жасмин и жила… каким-то отрезанным ломтем. Роза страдала по этому поводу, особенно переживая за мать.
Сама Розалинда школу окончила с золотой медалью, слыша перешептывания за спиной: «Две сестры, а какие разные!» Затем она закончила университет, получив экономическое образование. Но работать пошла с большой неохотой. И мама это почувствовала.
– Что с тобой, Роза?
– Ничего, мама. Все хорошо.
– Нет, не хорошо! Ходишь, как потерянная… На работе что-то не так?
– Ничего…
– Роза, у тебя большой словарный запас, а я слышу от тебя только «ничего» да «ничего». Ты очень чувствительная девушка, поэтому, как я понимаю, работа с цифрами, всякий там «дебет-кредит» явно тебя не окрыляет. Думаешь, я не знаю, почему ты на экономический поступила? Все знают, что это престижно и приносит деньги, вот ты и пошла. Чтобы меня тянуть.
– Мама, не надо.
– Конечно, надо. Нам же с тобой рассчитывать не на кого…
К слову сказать, Жасмин давно к тому времени жила одна и прилично зарабатывала. Но помогать своей семье не собиралась. Только изредка она приносила матери лекарства, которые очень дорого стоили и которые ей давал один из ее многочисленных любовников, занимавшийся фармацевтическим бизнесом. А у Валентины Федоровны уже давно шалило сердце. Но даже делая это доброе дело, Жасмин не могла удержаться, чтобы не высказать:
– Что, берете ампулы-то? Между прочим, сто долларов одна штучка! Как же так? Куда же делась ваша мораль? Лекарства ведь от Жасмин, а она – «грязная»… И все-таки вы не брезгуете моими деньгами. А знаете, почему? Потому, что деньги не пахнут. Общеизвестная истина! И не важно, каким способом их зарабатывают, главное, что зарабатывают…
– Мы проводим на работе большую часть жизни, и если работа не любимая, тебе будет очень тяжело. Ты начнешь чувствовать себя несчастливой, а потом впадешь в депрессию. А это уже – диагноз, и это уже серьезно, – объясняла Розе сложившуюся ситуацию мать.
И тогда Роза, не бросая работу экономиста, закончила еще и медицинский институт, учась на вечернем отделении. В их городе-курорте, где каждое второе здание являлось санаторием, врачи не оставались невостребованными. И вот к двадцати девяти годам работу экономиста Роза оставила. Правда, прежнюю свою профессию не забывала – раз в месяц помогала правильно составить бухгалтерский отчет в налоговую инспекцию нескольким индивидуальным предпринимателям, которые не имели средств содержать в штате финансиста. Это был неплохой приработок для провинции, за который, однако, Розалинда расплачивалась несколькими бессонными ночами. А вообще-то она устроилась в санаторий «Плаза», где требовался терапевт-курортолог, хорошо разбирающийся в лечении местной минеральной водой и грязелечении. Главным в ее работе было максимально помочь пациентам поправить здоровье на их курорте, используя все ресурсы, что дала в пользование матушка-природа. И со своими обязанностями Роза вполне справлялась.
Только однажды, в самом начале, произошел очень неприятный инцидент. Пациент санатория «Плаза» сильно поранил ногу и живот расколовшимся кафелем в бассейне, и первым из медиков, кого увидели и пригласили для оказания первой медицинской помощи, оказалась Розалинда Романовна. И она тогда вдруг растерялась – столько крови девушка не видела ни разу в жизни! Роза при виде раны потеряла сознание, а потом еще долго не могла оправиться – от позора.
– Я не врач! – твердила она. – Человек истекал кровью, а я грохнулась в обморок… Что за дура! Только и могу, что ванночки назначать, медик хренов…
Розалинда даже хотела уйти из медицины, но потом все же успокоилась, передумала. Как ни странно, но помогла ей принять верное решение именно Жасмин, которая сказала:
– Каждый имеет право на ошибку! – Однако сестра не удержалась и добавила «ложку дегтя» – совершенно в своем репертуаре: – А вообще, Роза, ты, конечно, неудачница…
Роза пришла с работы с охапкой цветов от сотрудников и пациентов. Сегодня, восьмого марта, она намеревалась серьезно поговорить с матерью, но не знала, как же сказать то, что ее тревожило. А Валентина Федоровна, как обычно в этот день, завела разговор о прошлом. И дочери ничего другого не оставалось, как вежливо поддерживать его. Но вот, похоже, вечер воспоминаний закончился, и уже можно было бы задать интересующие вопросы…
– Мама, кто из нас с Жасмин не родной тебе и отцу ребенок? – спросила Роза у Валентины Федоровны.
Та пристально посмотрела на дочь:
– Ты очень много работаешь, даже в праздники и в выходные. Так нельзя! Смотри, уже заговариваться начала…
– Мама, скажи мне правду, я не подросток! Тем более, что она ничего не изменит. Ты же знаешь, несколько дней назад Жасмин попала в больницу…
– Роза, ты ведь сказала, что с ней не произошло ничего серьезного! – перебила Валентина Федоровна. – Только она не хотела никого видеть…
– Все было не совсем так, я просто не хотела тебя тревожить. Но Жасмин лучше и уже можно…
– Роза, не пугай меня!
– Повторяю, сейчас уже все обошлось. Жасмин сделала медикаментозный аборт, причем не очень удачно. То ли она скрыла срок от врача, то ли танцевать после этого пошла, я не знаю. В больницу ее доставила «скорая» с большой кровопотерей, как сообщили мне. Я примчалась сдать для сестры кровь, а врач-лаборант, суровая такая особа, в лоб мне и заявила: «Чего вы мне голову морочите? У вас первая группа крови, а у сестры четвертая. Кто же шутит такими вещами в столь ответственный момент? Может быть, вы не родные сестры!» Знаешь, мама, как я себя почувствовала? Как идиотка! Что происходит? Как можно было скрывать от нас столько лет?!
Валентина Федоровна долго молчала, собираясь с мыслями, и наконец заговорила, хоть и не очень уверенно:
– Это было так давно… и настолько не имеет значения… Для какого такого интереса тебе надо… Я вас обеих абсолютно одинаково считаю своими дочерьми…
Роза не выдержала и перебила:
– Я никогда и не сомневалась, но… Просто каждый человек имеет право знать правду о своем происхождении.
– Ну, хорошо, – вздохнув, кивнула Валентина Федоровна. – Я же рассказывала, Роман погиб вместе со своим другом Михаилом…
