Коллинз взял в руки бутылку «Виндекса» и протянул ее Монку.
— Она Ваша, как и наши комплименты!
Монк решительно отступил на шаг назад, держа руки перед собой. — Вы в самом деле думаете, что я просто уйду отсюда, словно ничего не случилось? Это взятка!
— Это просто «Виндекс», — настаивал Коллинз.
— То, что Вы делаете, — это отчаянный поступок виновного человека, равносильный признанию!
— Я не убивал Аллегру Дусе, — возразил Коллинз.
— Тогда почему пытаетесь подкупить меня? — хмурился Монк. — Вы где-то ошиблись, и я выясню, где. Можете не сомневаться!
На этой ноте босс вышел, прикрывая глаза от болезненных образов произведений абстрактного экспрессионизма.
Мы возвращались к моей машине, припаркованной в нескольких кварталах к северу от Саттер. На тротуаре было полно людей. Монк засунул руки глубоко в карманы пальто, опустил голову, и изо всех сил старался никого не задеть. Его попытки избежать любого контакта с прохожими походили на танец. Он совершал волнообразные движения, кружился и кривлялся. Мне захотелось положить шляпу на тротуаре и собрать пожертвования за его уличное выступление.
— Конечно, современное искусство мало кому нравится, — обратилась я к боссу, — но не кажется ли Вам, что прикрывать глаза — уже чересчур?
— Я защищался.
— От картин?
— Ты даже не знаешь, каково мне смотреть на нечто настолько ужасающее.
— Как же Вы можете смотреть на расчлененные тела в лужах крови, если Вас так пугают брызги краски на холсте?
— Чем дольше я смотрю на дезорганизованные и грязные вещи, тем серьезней становится мое навязчивое желание.
— Какое желание?
— Исправить их, — передернулся Монк.
— Как Вы могли исправить картину? Как навести порядок в чем-то намеренно беспорядочном?
— Не знаю, и поэтому мне страшно. Понятия не имею, что нужно делать.
— Уверена, Вы можете контролировать себя.
Он посмотрел на меня.
— Неважно, беру свои слова назад, — смутилась я.
— С нераскрытым убийством то же самое — мной движет такое же навязчивое желание все исправить. Но тут я знаю, как поступать, — объяснял он. — Я собираю доказательства, пока не складывается ясная картина того, что произошло, и появляется уверенность, что убийца не уйдет от наказания.
— Как Вы думаете, Коллинз убил Аллегру Дусе?
— По его же признанию, у него имелись средства, мотив и возможность, — сказал Монк. — То, что у него был ключ и он являлся любовником погибшей объясняет, как он попал в дом и почему Аллегра не подозревала об опасности, пока не стало слишком поздно.
— Как насчет открытого окна в ванной и сломанного держателя полотенец?
— Коллинз мог все подстроить, чтобы перевести подозрения на некоего злоумышленника, которого и в помине не было.
— Не думаете ли Вы, что планируя убийство Аллегры, он бы придумал для себя алиби?
— Ну да, — согласился Монк.
— С другой стороны, возможно, он хочет, чтобы мы именно так думали, — продолжила я. — Считает, что с паршивым алиби будет меньше казаться виновным.
— Возможно, — кивнул Монк.
— Ну так что?
Он пожал плечами. — Пока не знаю. Но меня очень впечатлила твоя речь в галерее.
Я улыбнулась. А возможно и покраснела. Впервые Монк сказал, что впечатлен мной.
— Правда? — переспросила я, надеясь на очередной комплимент.
— До сих пор не могу перестать думать об этом.
— Вы имеете в виду тернистый философский вопрос, что можно считать искусством?
— Я про коробки мыла «Брилло», — услышала я. — Это кажется невероятным. Где я могу полюбоваться на них?
Зазвонил мой мобильник. Офицер Кертис сообщила, что в Сан-Франциско стало еще одним налогоплательщиком меньше.
Когда мы ехали на место преступления, жертве уже ничем нельзя было помочь, но меня, тем не менее, не покидало ощущение срочности. Не то чтобы я сильно гнала, но вела машину довольно агрессивно.
Если мы и дальше будем считаться полицейскими, придется попросить примагничивающуюся красную мигалку, как у Коджака, и прицеплять ее к крыше машины, когда понадобится вжать педаль газа в пол.
Но моя нога не вжимала педаль в пол, поэтому я удивилась, увидев позади нас патрульную машину со сверкающими мигалками.
— Что ему нужно? — поинтересовалась я.
Монк обернулся через плечо. — Может, это наш эскорт?
— Сомневаюсь, — я продолжала ехать еще квартал или два, пока коп не включил сирену, принуждая меня остановиться.
Я припарковалась в красной зоне, единственном свободном месте на улице, и опустила стекло. Монк с укором взглянул на меня.
— Допрыгалась? — укорил он.
— Я ничего не сделала, — оправдывалась я.
— Полицейские так просто не придираются, — не согласился он.
— А вот и придираются, особенно, когда везешь человека, принявшего предложение мэра возглавить отдел убийств во время «синего гриппа».
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Монк.
— Они знали, что мы выедем на место преступления и, вероятно, предположили, каким маршрутом мы проследуем, — пояснила я. — Элементарная ловушка. Не удивлюсь, если каждый патрульный в городе желает на меня повесить штраф.
— У кого-то мания преследования, — съязвил Монк.
— Они отбуксировали мою машину с места преступления, — привела я аргумент.
— Ты неправильно припарковалась, не так ли?
— Вы упускаете смысл, — не сдавалась я.
— Тебе следует посмотреть на знаки, прежде чем начинать парковаться, — наставлял он.
Офицер подошел к моему окну. Это был азиат лет тридцати. На нагрудной табличке красовалась гравировка НАКАМУРА.
— Водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста, — потребовал он.
Я отдала ему права, а пока он рассматривал их, перегнулась через Монка и достала из бардачка регистрационную карту автомобиля.
— Куда-то спешите, миз Тигер? — спросил офицер.
— Это капитан Монк из отдела убийств, как Вы уже, должно быть, знаете, — я передала ему карточку. — Я его водитель. Мы следуем на место преступления по служебной полицейской необходимости.
Монк предъявил свой значок.
— Это не оправдывает превышения скорости в жилой зоне, — парировал Накамура. — Вы в гражданском автомобиле, поэтому обязаны подчиняться правилам дорожного движения.
— Именно это я ей постоянно и втолковываю, — закивал Монк.
— Спасибо за поддержку, — бросила я Монку, а затем повернулась к патрульному. — Я не превышала скорость.
— Боюсь, Вы ошибаетесь. На радаре высветилась цифра двадцать восемь миль в час, а здесь ограничение в двадцать пять.
— Боже, о чем ты думала! — вскрикнул Монк.
— Так Вы признаетесь, что превысили? — усмехнулся Накамура.
— Вы шутите?!
— Я совершенно серьезен, миз Тигер. На здешних переходах постоянно полно женщин с колясками, пенсионеров и детей, — офицер Накамура едва сдерживал смех. — Здесь Вам не дрэг-стрип.
— Дрэг-стрип? — удивилась я. — Сейчас что, 1957 год?
— Как ты могла быть такой безрассудной? — Монк упрекал меня. — Ты совсем не ценишь человеческие жизни!
— Да ладно, мистер Монк, разве не видите, что происходит? Ничего общего с превышением скорости на несчастные три мили в час, все из-за Вас, — я пыталась образумить его. — Вопиющее преследование!
— А еще Вы припарковались в красной зоне, — заметил Накамура. — А это нарушение правил парковки.
— Видите? — я уставилась на Монка. — Теперь-то понимаете, в чем дело?
— Ты нарушаешь закон, — стоял на своем босс.
— Пожалуйста, оставайтесь здесь, пока я выпишу квитанции, — Накамура пошел к своей машине.
— Да благословит Вас Бог, офицер, — закричал Монк.
Я посмотрела в зеркало и увидела хохочущего Накамуру. Подонок!
— Тебе следует благодарить, что все так легко обошлось, — не унимался Монк.
— Легко? Поверить не могу! — я едва не кричала от отчаяния. — Он выпишет мне квитанции за фиктивные нарушения, а платить придется, наверное, не меньше сотни долларов.
— Не смотри на меня, — сказал он. — Не я здесь демон скорости.
— Вы же капитан полиции, — пыталась усовестить я.
— Ты считаешь, я сам должен арестовать тебя?
— Вы должны сказать ему, что он может сделать со своими квитанциями.
— Я скажу.
— Правда скажете?
Офицер вернулся, отдал мне квитанции, права и регистрационную карточку. — В следующий раз не лихачьте, миз Тигер. Ради Вашей и общественной безопасности.
Я взглянула на Монка. — Ничего не хотите сказать офицеру?
Босс откашлялся. — Я капитан отдела убийств; Вам известно это?
— Да, сэр.
— Отлично, тогда слушайте меня очень внимательно. Вот что нужно сделать с этими квитанциями, — Монк наклонился через меня и посмотрел офицеру в глаза. — Сделайте копии и отправьте ей, на случай, если она потеряет оригиналы.
