— В наших магазинах второй такой не нашлось, — потупился Ника.
— Если ты не перестанешь «косить» под меня, я буду носить исключительно мини-юбки и высокие каблуки! — пригрозила я.
Ника мечтательно вздохнул:
— Ах, Ленуська! Только представь: я — в мини и на шпильках! С эпилированными ногами! В чулках со стрелками! Это было бы упоительно! Восхитительно!
Он ласково улыбнулся и успокаивающе похлопал меня по руке:
— Не сердись, дорогая! Пойми: ты женщина моей мечты!
— Ты хочешь сказать, что мечтаешь о такой женщине? — Ирка ткнула в меня пальцем, испачканным джемом. — Ненормальный!
— Он хочет сказать, что мечтает сам быть такой ненормальной женщиной, — объяснила я.
Ника кивнул, аккуратно отщипнул кусочек булочки и положил его в накрашенный ротик.
— Отличные плюшки, — заметила я, впиваясь зубами в теплую сдобу.
— Упоительные и восхитительные, — согласилась Ирка. — Куплены в супермаркете в замороженном виде, разогреты в микроволновке. Ешь скорее, нам пора ехать.
— Куда это вам пора ехать? — я потянулась за второй булочкой.
— И никакой диеты! — завистливо пробормотал Никуша, любуясь тем, как я пожираю сдобу.
— Как это — куда? — Ирка нахмурилась. — Мы же вчера все решили! Мы едем в Лорис!
— Я еду в Лорис, — поправила я. — Ты сидишь дома и холишь свою больную ногу. С таким переломом тебе нечего делать в электричке.
— А при чем тут электричка? Мы поедем на машине!
— С ума сошла? — я покрутила у виска надкусанной плюшкой. — Там не дорога, а сплошной серпантин, с моим водительским мастерством мы загремим в первую же пропасть так, что ваш с Моржиком исторический слалом на задницах покажется невинной забавой!
— Разумеется, ты не сядешь за руль! — кивнула Ирка. — Я не самоубийца! Машину поведет настоящий мастер! Думаешь, почему с нами Ника?
— А, так это он поведет нашу «шестерку»? — я вопросительно уставилась на Никушу.
Он грациозно поднялся с табурета и сделал изящный реверанс. Ника — артист, он танцует в каком-то хореографическом ансамбле и имеет у публики большой успех. Особенно у вполне определенной части публики, перед которой Никушин коллектив выступает в ночных клубах и на закрытых вечеринках. Мне как-то довелось увидеть в исполнении Ники со товарищи «Танец маленьких лебедей», так что могу засвидетельствовать: в балетной «пачке» и чулочках с подвязками Никуша был неотразим! Присутствовавшие на вечеринке дамы имели в его лице серьезную конкуренцию.
Единственная по-настоящему мужская черта Ники — его водительское мастерство. Ника за рулем — просто Шумахер, такого сочетания ловкости, смелости и осторожности ни одна женщина добиться не сможет, уж кого-кого, а Нику никто не назовет обезьяной с гранатой!
— Тогда ладно, — согласилась я. — Если за рулем будет Ника, я согласна, можем ехать все вместе.
— Так чего же ты расселась?! — прикрикнула на меня подруга. — Солнце уже в зените, а нам еще ехать часов семь, не меньше! Живо заканчивай завтрак и собирай свои манатки! Ника, выводи машину! Мы отправляемся!
— Навстречу новым неприятностям, — тихо проворчала я, давясь остатками кофе.
Как в воду глядела!
Правда, поначалу это были мои личные неприятности. Выяснилось, что на подъезде к Лорису мне все-таки придется сесть за руль, потому что Никуша там нас покинет. У него в санатории «Голубая волна» отдыхает один старый добрый друг, и Ника, оказывается, согласился пилотировать нашу «шестерку» лишь для того, чтобы воспользоваться оказией и навестить близкого человека.
— Надо же, какое подходящее название — «Голубая волна», — недовольно проворчала я.
— Ну, не куксись, лапа, — просительно протянул Ника. — Тебе придется немножко поездить по поселку, но это совсем простенький фокус, ничего сложного. Лорис — миленькое маленькое местечко, две прелестные улицы и пяток очаровательных переулочков, даже ты не заблудишься.
— Не надо считать меня топографической идиоткой, — раздраженно попросила я. — Разумеется, я справлюсь с управлением машиной на жалких поселковых дорогах, просто мне неохота это делать! Так хорошо было сидеть в пассажирском кресле!
Ласковый Ника тут же выдал мне утешительный приз: начиненный жвачкой чупа-чупс.
— Правильно, Ника, пусть она заткнется! — одобрила действия приятеля Ирка. — Рулить ей, видите ли, неохота! Барыня какая нашлась!
— А ты вообще помолчи, — огрызнулась я. — Ты вообще лежишь кверху пузом, задрав ногу в потолок!
Сварливо переругиваясь, мы проделали весь путь до «Голубой волны», где радостно-оживленный Никуша, раскланявшись, нас покинул. Было условлено, что мы заберем его на этом же месте через три часа, в девять вечера — то есть уже в потемках.
— Ты там на встрече со старым другом не очень-то усердствуй, — попросила Ирка Никушу. — Не забывай, что на обратном пути тебе придется вести машину уже ночью, в темноте. Береги силы!
Я пересела за руль, и мы въехали в Лорис.
Было около шести часов вечера, солнце уже сидело наполовину в воде, и на пристани, куда мы выкатились, до конца проехавшись по главной улице поселка, не было ни души.
Солнце кануло в море — даже не булькнуло! В наступивших сумерках смутно виден был берег, слабо подсвеченный вычурными фонарями, которые здоровенными идиотскими подсвечниками торчали вдоль набережной. Фонарей было всего два, потому как площадь всей набережной не превышала пятидесяти квадратных метров. Вымощенная цветной плиточкой терраса примыкала к покрытой потрескавшимся асфальтом кривой улице и напоминала собой веселенький декоративный балкончик, нелепо приделанный к обшарпанному грязному сараю.
Спустившись по мраморной лесенке в три ступеньки на каменистый пляж, я потрусила наискосок через него, к пирсу. Оскальзываясь на мокрых досках, я опасливо обогнула пару свежих проломов и бочком вдоль перил дошла примерно до середины сооружения. Тут перила закончились, сменившись невысокими тумбовидными столбиками. Насколько я знаю, они называются «банками», к ним привязывают канаты, которые удерживают у причала лодки.
Сейчас ни одного суденышка у пирса не было, но эту лодочную «коновязь» я узнала, потому как видела такой же столбик на приснопамятной фотографии Антуана с яхтой.
— Правильным путем идете, товарищи! — подбодрила я себя.
И по ржавой металлической лесенке поднялась на верх пирса, сделавшегося в этой части многоэтажным. На втором этаже громоздилось сооружение, один в один похожее на металлический автомобильный гараж, только раза в три побольше. Я обошла его с тыла и приблизилась к воротам, которые оказались открыты. Вход в помещение загораживала какая-то тачанка, стоящая на ржавых рельсах. Рельсы убегали в гараж и — в другую сторону — на самый край пирса, где смутно виднелся костлявый силуэт подъемного устройства. Значит, на тачанке, скорее всего, стоит яхта, которую по рельсам заводят в ангар. Уж не «Лорис» ли это?
Я попыталась заглянуть под брезент, покрывающий судно на тележке, но не успела.
— Че те надо? — неприветливо спросил из глубины гаража хриплый мужской голос.
— Может, дам, че ты хошь, — трусливым шепотом продолжила за него я. — Например, по морде…
В темноте послышались звук смачного плевка и тяжелые шаги. Доски подо мной задрожали. Я поспешно отпрыгнула в сторону, едва не сверзившись с четырехметровой высоты в маслянисто поблескивающую воду.
— Стоять! — Чья-то крепкая рука вовремя ухватила меня за капюшон болоньевой курточки и оттащила подальше от края пирса.
Я испуганно пискнула.
— Самоубийца, что ли? — довольно добродушно поинтересовался дюжий мужик в армейском комбинезоне маскировочного окраса и полосатой бело-красно-синей лыжной шапочке с помпоном.
На руках у него были толстые хлопчатобумажные перчатки с оранжевыми пластмассовыми пупырышками на ладонях, на ногах сапоги. Смотрелся он в этом наряде довольно нелепо, но зато, в отличие от меня, не дрожал на ветру.
— И вовсе я не самоубийца, — с трудом восстановив дыхание, пролепетала я. — Я туристка. Мы тут с друзьями отдыхаем в санатории неподалеку, хотели бы совершить морскую прогулку. Одна моя подружка в августе как раз на этой яхте каталась. Вы летом тут не работали?
Мужик молча сплюнул себе под ноги. В темноте я не увидела, куда попал плевок, но на всякий случай немного отодвинулась.
— Скажите, пожалуйста, вот на этой яхте можно поплавать? — не дождавшись ответа на первый вопрос, я задала второй.
— Плавают бревна! — Мужик снова сплюнул под ноги. — И еще говно. Извиняюсь, конечно. А суда — они ходят.
— Ну так как, можно на этой яхте походить? За деньги, конечно?
— За деньги можно даже поплавать!
Мужик весело хохотнул, зубами стянул с правой руки перчатку, сдвинул набекрень шапочку и почесал ухо.
