Петька женился на Алене, она не побоялась связать свою судьбу с бездомным дворником, промышляющим фарцовкой. Жених не стал ничего рассказывать ей о своей семье, сухо бросил:
– Все умерли, сирота я.
Вскоре началась перестройка, массовое бедствие для миллионов советских людей, привыкших стабильно получать зарплату, а потом тихо стоять в очереди за колбасой, основным компонентом которой была туалетная бумага. Плохо стало всем, исключая узкую прослойку граждан, давно живущих по иным стандартам, настало время тех, кого в Советской стране называли фарцовщиками, цеховиками, валютчиками – в общем, подлыми спекулянтами, за которыми охотился всевидящий ОБХСС.[4]
Именно они, давно функционирующие в системе капиталистических отношений, умеющие правильно продавать или производить товар и не растратить полученные средства на пустяки, а вложить их опять в дело, стали открывать лавки, реанимировать производство и создавать валютный рынок. Петя превратился в хозяина сети магазинов, торгующих одеждой.
Путь к благополучию был тернист. Сначала Петр мотался челноком в Турцию, а Алена стояла с раскладным столиком у метро, предлагая москвичкам недорогие, но очень симпатичные блузочки. Еще не избалованные тогда товарным изобилием женщины расхватывали разноцветные тряпки, словно горячие булки, и Петя сумел через полгода арендовать небольшой подвальчик, затем второй, третий.
С тех пор прошел не один год. Россия сильно изменилась, неожиданно выросло поколение людей, не считавших зарабатывание денег чем-то постыдным. Те, кому в приснопамятном 1985 году было по шестнадцать-семнадцать лет, стали успешно вести свой бизнес и, не стесняясь, демонстрировать приметы богатства: дорогие машины, престижные квартиры, загородные дома. А журналисты брали интервью у «новых русских», и не всегда материалы оказывались разгромными. Вот и о Пете написала популярная газета. Статья, в общем-то, была обычная, девочка, вдохновенно наваявшая ее, не сумела скрыть легкой зависти и слишком подробно живописала особняк Попова с коллекцией книг и картин, рассказала о пяти собаках, которые носятся по гигантскому участку, восхищалась очень красивыми машинами, стоящими в гараже. Она только забыла указать, что Петя заработал свое состояние сам, тяжелым трудом.
Увы, наши газеты, то ли из зависти, то ли из глупости, не устают повторять: «новые русские» жадные сволочи, идиоты, тупицы в малиновых пиджаках и золотых цепях, отнимающие у сирот горбушку хлеба. Спору нет, подобные личности встречаются, но основная масса успешных бизнесменов состоит совсем из других людей, и благодаря им мы имеем сейчас любые продукты, мебель, книги… Ну да не об этом речь.
Примерно через неделю после того, как газета со статьей о Попове попала в киоски, Петр приехал на службу. Выбрался из машины, прошел пару метров по тротуару и увидел, как к нему серой тенью бросается мужик. В жизни Пети случалось всякое, пару раз, когда в России шел активный дележ рынка, его пытались подстрелить, поэтому сейчас у Попова имеется охрана. Нападавший был схвачен и доставлен в комнату, которую занимает соответствующая служба фирмы, а Петя занялся обычными рутинными делами. Чтение документов прервал звонок начальника службы безопасности.
– Простите, Петр Владимирович, – сказал он, – но мужчина, пытавшийся совершить на вас нападение, называется вашим родным братом и утверждает, что ничего плохого и в мыслях не держал, просто хотел поздороваться.
– Веди его сюда! – воскликнул Петя.
Попов был уверен, что сейчас увидит абсолютно незнакомого человека. Но спустя пару секунд в кабинет вошел не кто иной, как Миша, которого Петя, несмотря на долгую разлуку, узнал сразу.
– Здравствуй, Петяша, – прошептал тот, – помнишь меня еще?
Петр окинул взглядом родственника и сразу сообразил, что дела у того идут плохо. На Михаиле болтался бесформенный, вытянутый свитер, ботинки потеряли всякую форму. В руках родственник сжимал допотопный темно-коричневый бочкообразный портфель.
– Давно увидеться хотел, – завздыхал брат, – а тут газета на глаза попалась, ну я и нашел твой офис по справке. Богато выглядит! На коне ты, а я…
Наверное, следовало напомнить Михаилу тот холодный декабрьский день, мятый рубль и равнодушно-обидные слова: «Ничем больше помочь не могу», сказанные вполне благополучным по тем временам юношей брату-фарцовщику, изгою общества.
Очень многие люди, оживив в памяти эту ситуацию, протянули бы Михаилу сто долларов и, сказав: «Возвращаю долг, ты удачно вложил рубль, он конвертировался в эту купюру», велели бы охранникам вытолкнуть Михаила взашей. Но что-то помешало Петру поступить подобным образом. А тут еще, как на грех, появилась секретарша с подносом, на котором позвякивали чашки и высились вазочки со сладким. Весть о том, что служба безопасности облажалась, скрутив родного брата самого хозяина, пошла гулять по зданию, и девушка, решив угодить Петру Владимировичу, мигом сервировала поднос.
– Мама с папой умерли, – прошептал Миша, – я теперь сирота. Работу потерял, почти голодаю, памятник родителям поставить не сумел.
Петя вздохнул и сказал:
– Садись, поговорим.
После продолжительной беседы бизнесмен принял решение помочь Михаилу. Родная кровь не вода, да и брат так вздыхал, рассказывая о перенесенных лишениях, что у Петра заболело сердце. В конце концов, в любой ссоре виноваты обе стороны. Да, Михаил проявил в свое время редкостную черствость, но ведь и Петр оказался не прав, обиделся и вычеркнул ближайших родственников из жизни, не звонил им, не поздравлял с праздниками…
Петя поставил на могиле родителей шикарный обелиск, дал брату денег на ремонт квартиры и на одежду, а потом предложил ему работу. Попов посадил Мишу в отдел, который занимается жалобами покупателей. Узнав об уготовленной ему должности, Миша с трудом скрыл разочарование и с обидой воскликнул:
– Я ведь уже не мальчик! Думал директором одной из твоих торговых точек стать.
Петя терпеливо разъяснил брату:
– Ты не имеешь никакого опыта, поработай некоторое время, пообвыкнись, а там, если все хорошо пойдет, сделаю тебя управляющим.
Миша хмыкнул, поджал губы, но занял предложенное место.
Примерно через полгода после воссоединения братьев к Пете пришел Сергей Федорович, начальник службы безопасности, и сообщил:
– В нашей точке на проспекте, ну той, что у метро, дивные дела творятся.
– А что такое? – насторожился Петя.
Глава службы безопасности положил на стол два платья.
– Что скажете о них?
Петя взглянул на одежду.
– Справа оригинальная вещь от Кензо, стоимостью в шестьдесят две тысячи рублей, слева подделка под нее, довольно хорошая, думаю, сшитая вьетнамцами, красная цена этой шмотки три сотни деревянных.
– Вот-вот, – кивнул Сергей Федорович, – практически каждая фирменная вещь тиражируется «пиратами», бороться с этим процессом невозможно. Стоит зайти на любой рынок и поглядеть по сторонам, повсюду тебе Шанель, Гуччи и Дольче с Габанной висят. Кстати, как вы узнали, где подлинник, а где самострок?
– Издеваешься? – вскинулся Петр. – Да я шмотками с малолетства занимаюсь.
– И все же? – не успокаивался Сергей Федорович.
– Обработка швов, – принялся загибать пальцы хозяин, – качество ткани, «молния», пуговицы, да мало ли примет!
– Но на первый взгляд это Кензо от того не отличить!
– Да ты чего? – вскинул брови Петр. – Самопал, он и есть самопал.
– Только не все покупатели такие доки!
– Верно, – кивнул Петр, – поэтому следует делать покупки не в сомнительных местах, а в магазинах, которые дорожат своей репутацией. Вот ко мне человек приходит и точно знает: Попов дерьма не подсунет!
– Очень даже ошибаетесь, – сказал Сергей Федорович. – Фальшивый Кензо тетка сегодня к нам принесла – возвратить решила. Только она считала его настоящим, претензий к качеству не предъявляла, сдать хотела лишь по одной причине: мужу одеяние не понравилось, слишком прозрачное и откровенное. Отдел претензий ее заявление принял, печать шлепнул, и пошла дама в кассу. Только продавщица, которой платьишко сунули и велели в зал отнести, насторожилась и сказала:
– Не наше оно! Фальшак.
Петя побагровел:
– Я народ не обманываю.
Сергей Федорович покраснел:
– В магазине орудует группа мерзавцев. Механика обмана очень проста. Продавщица, помогающая женщинам примерять вещи, всегда спрашивает покупательниц:
– Вот это не берете? Вам размер не подошел? Имеем вариант в другом тоне.
Чаще всего, если дама не хочет покупать обновку, продавщица слышит в ответ нечто вроде:
– Мне это не идет, – либо: – Очень уж юбка коротка.
Но иногда дама признается честно:
– Очень красивая вещь, сидит шикарно, но, увы, мне не по карману.
И тогда девушка тихо предлагает:
