Иоанна Хмелевская - Стечение обстоятельств

—Умоляю! Ради всего святого! Только не арест! Запрутся и ничего из них не вытянешь! Негласное наблюдение! Ведь я уже три года пытаюсь распутать это дело, и вот какой-то проблеск! У них что-то там есть в Константине. Надо понаблюдать!

— Согласен, но у нас нет людей, — ответил капитан. — Сдунчику сейчас придется походить за Ковальским и Глосеком. И за этим твоим Домиником. Да и за Хмелевской тоже...

— Да я сам берусь! — вскочил на ноги подпоручик Яжембский. — Не буду ни спать, ни есть, вот только бы хоть одна из Хмелевских вернулась...

В этот момент, как по заказу, зазвонил телефон. Пограничная служба извещала капитана Фрельковича, что полчаса назад границу Польши пересекла возвращающаяся на родину Иоанна Хмелевская. Возвращается она на поезде Франктфурт-на-Одере — Варшава.

— Номер паспорта и дата рождения! — потребовал капитан.

Получив и записав требуемые данные, он обратился к подчиненным:

— Невестка. Если, конечно, они опять не поменялись. Проверьте кто-нибудь, не опаздывает ли поезд. Получай свою Хмелевскую, сынок (это Яжембскому).

Тот метнулся к дверям, спохватился, возвратился к телефону, но не успел снять трубку, как он опять зазвонил. Требовали капитана.

— И свекровь тоже, — сообщил капитан, выслушав вторую информацию, — Только что приземлилась в аэропорту Окенче. Интересно, они сговорились? По слухам, Сдунчик способен раздваиваться, так что тебе не мешало бы взять у него несколько уроков, сынок...

Поскольку я по опыту знала, что багаж придется ждать долго, решила пока получить деньги. Аэропорт Каструп мне хорошо знаком, окошечко Датского банка я отыскала без проблем, получила деньги и к транспортеру подоспела в тот момент, когда как раз подъехали мои чемоданы. Вернее, не мои, а моей свекрови. Наверняка в них не было ничего такого, за что следовало бы брать пошлину. Гравюры Кайтуся не такие уж бесценные произведения искусства, плевать датским таможенникам на них. С чемоданами в руках я прошла через выход, где пошлину не взимали.

Там уже ждал Кайтек. Ждал не меня, а мою свекровь, но чемоданы опознал. Еще бы не опознать, ведь это были чемоданы его матери, которые уже не раз курсировали на трассе Варшава — Копенгаген. Не очень удивившись, он вынул их у меня из рук и лишь спросил:

— А ты откуда здесь появилась? Вместе с мамой прилетела?

— Нет, я прилетела вместо нее, — успела я ответить, но тут на Кайтека налетел какой-то тип. Он попытался вырвать у него из рук чемоданы, как-то невнятно упоминая такси, «взять такси».

— Нет, спасибо, я возьму автобус, — вежливо ответил Кайтек, полагая, что говорит по-датски.

Тип не успокоился, настаивая на такси. Ему на помощь пришел другой. Притихшее было за два часа полета чувство опасности в моей душе вспыхнуло вновь, хотя я никак не могла увязать гравюр Кайтека с махинациями Миколая. И тем не менее тревога с новой силой овладела мной.

— А где же мамуля? — спрашивал Кайтек, отмахиваясь от двух навязчивых таксистов.

— Да отстаньте, не еду я в такси!

Поскольку я все-таки немного больше Кайтуся разбиралась в датском, мне удалось понять из невнятных выкриков таксистов, что такси заказано для этого господина и они помогут ему донести чемоданы до машины, Минутку, как это будет по-датски: «Ошибка, мы такси не заказывали, извините, и пошли ко всем чертям!» Я так и не успела сложить фразу на прекрасном датском языке, таксисты перестали убеждать и принялись с силой вырывать чемоданы у совершенно растерявшегося Кайтуся. У меня уже не осталось сомнений: они бандиты, и здесь действуют, сволочи! «Держи чемоданы, потом все объясню!» — крикнула я Кайтеку, но тот и без моих указаний сообразил, что к чему. На применение силы он инстинктивно отреагировал, как и положено здоровому молодому человеку; поскольку чемоданы у него из рук вырвали, руки освободились, и он изо всей силы двинул первому, наиболее нахальному, в лоб, да и второму досталось как следует. Нет, те тоже не были слабаки, да чемоданы мешали, упустив их, они наперли на Кайтека. Зная, что Кайтек — каратист и справится, я не стала ждать развития событий, подхватила чемоданы и пустилась наутек со всей скоростью, которую способна была развить с такой тяжестью.

Выскочив на площадь перед аэропортом, я мчалась куда глаза глядят, не разбирая дороги, кажется, по проезжей части улицы, как вдруг за мной раздался громкий сигнал автомобиля и одновременно послышался не менее громкий мужской голос:

— Аська!

Лишь один человек на свете звал меня этим именем. Я затормозила и обернулась.

Он, Павел! Какой молодец! Притормозил свой белый «вольво» рядом со мной, открыл заднюю дверцу по моей стороне, ни о чем не спрашивая и не теряя ни секунды.

— Давай!

Я тоже не теряла времени на расспросы, мгновенно забросила на заднее сиденье свои чемоданы и сама завалилась туда же. Он рванул с места, не дожидаясь, пока я захлопну дверцу. Я взглянула в заднее окошко — вроде никто за нами не бросился, никто вообще не обратил на нас внимания. Усевшись наконец на сиденье машины, я посмотрела вперед и встретила в зеркальце взгляд Павла. Удостоверившись, что я в порядке, он переключил свое внимание на мостовую.

— Интересно, во что ты вляпалась на этот раз? — только и произнес он.

— Кажется, в твои делишки, — ответила я, пытаясь упорядочить дыхание. — Хотя пока ничего толком не понимаю. А ты откуда здесь взялся?

— Случайно. Оказывается, тебя продолжают преследовать стечения обстоятельств, я в некотором роде их невольная жертва. А может, это просто чудо? Давай будем так считать. Чем я могу тебе сейчас помочь?

— Вот эти чемоданы надо забросить Алиции, у Кайтека завтра выставка, а в чемоданах его картины. Неужели и в самом деле кто-то в такой степени заинтересован в его творчестве? Знаешь, только что в аэропорту их пытались похитить, я с трудом их спасла...

— Не знаю, можно ли их вообще назвать творчеством... Ну, в двух словах, что происходит?

Я начала со свекрови и в двух словах описала встречу с ней в автобусе и свой нежданный прилет в Копенгаген, потом происшествие в аэропорту. Павел знал мою свекровь, нисколько не удивился, лишь вздохнул:

— Понял, придется забросить ее чемоданы Алиции. Она живет все там же, в Аллероде?

Я кивнула и удобней расположилась в машине.

— Думаю, в чемоданах ничего такого нет, — сказал осторожно Павел, — но, на всякий случай, лучше поскорей от них избавиться, хотя времени у меня в обрез. Я прилетел сюда поработать над интерьером по выгодному заказу. И представь, перед самым выездом какой-то кретин разбил на стоянке мою машину, пришлось лететь самолетом и покупать здесь то, в чем ты сейчас сидишь. Поскольку датскую пошлину я платить не обязан, получилось недорого, а за тот, разбитый, я по возвращении получу страховку. Живу я здесь в отеле САСа и тебя туда поселю.

— Спятил? Забыл, откуда я прилетела? Чать не из Франции, как некоторые, а из бывшего соцлагеря, чем я стану платить за такую гостиницу?

— Не твоя забота, я в состоянии оплатить и второй номер. Завтра мне надо быть в Мальмё, а послезавтра я возвращаюсь к себе. Через Бельгию, там у меня тоже дела. Знаешь, происходит что-то странное, тут еще эти твои неприятности, Надо проявить осторожность, тебе, по-моему, лучше у Алиции не появляться, чемоданы я сам ей доставлю.

— Послушай, мне кажется, ты переборщил с этой осторожностью. Не могут же они раньше нас добраться туда из аэропорта!

— В этой стране существуют телефоны, — раздраженно заметил Павел. — А о твоих связях с Алицией весь мир знает, так что, может, там кто и дежурит на всякий случай. И вообще, мне сдается, тут дело серьезное, я тебе потом расскажу о своих подозрениях, а сейчас говори, где лучше остановиться, чтобы поменьше бросаться в глаза.

Я посоветовала остановиться на паркинге у магазина, и он отправился пешком к дому Алиции с чемоданами и заданием известить ее о дурацком стечении обстоятельств, в результате которого прилетела я вместо нее, а она прилетит позже и все объяснит. Я осталась ждать в машине.

Павел вернулся подозрительно быстро, буквально через две минуты.

— Что случилось? — встревожилась я.

— Ничего, все в порядке. С Алицией я говорить не стал, вообще ее не видел. В доме горит свет, кажется, я слышал ее голос. У нас нет времени, да и опасно для тебя здесь оставаться. Я поставил чемоданы у двери и привет! Никто меня не видел, у них вроде все спокойно, а в этой стране, если не ошибаюсь, по-прежнему не воруют.

На обратном пути в Копенгаген я сидела рядом с Павлом и за двадцать минут успела ему обо всем подробно рассказать. Павел выслушал меня спокойно, в панику не впал.

— Интересно, что же Миколай мог такого напихать в свою сумку? — лишь задумчиво протянул он. — А какая нелегкая тебя дернула оказывать ему услугу? Вообще с этой услугой ты несколько переусердствовала, вон и за границу махнула. Не лучше ли было остаться в Варшаве и получить сумку обратно из камеры хранения? Хотя что теперь об этом говорить. Может, получишь вернувшись...